Реакции на невольное и вынужденное столкновение с информацией

Рассмотрим теперь реакции человека, на которого оказывается принудительное информационное воздействие, причем навязанные ему сведения могут создать либо увеличить существующий диссонанс. Как уже указывалось в предыдущей главе, наличие диссонанса вынуждает человека моментально реагировать и защищать себя от новой информации. Рассмотрим те исследования, в которых были получены данные об этих процессах.

1. Первое исследование было посвящено избеганию диссонанса путем искаженного восприятия информации. Самый быстрый и эффективный способ реакции при угрозе диссонанса — исказить или вовсе не осознавать воздействующие стимулы. Хорошо известно, что люди склонны осознавать и интерпретировать информацию в соответствии с уже имеющимися убеждениями.

Исследование Хасторфа и Кэнтрила[65] предоставляет систематические данные касательно того, чем может обернуться такая реакция на вынужденное знакомство с информацией, способной породить диссонанс.

Авторы воспользовались моментом, во время которого можно было наблюдать различные мнения по поводу одного и того же события, и изучили, как эти мнения повлияли на восприятие данного события. Исходную ситуацию, породившую разногласия между двумя группами людей, лучше всего описали сами авторы:

«Оживленным субботним днем, 23 ноября 1951 года, на стадионе „Принстонс Палмер“ состоялся матч между футбольными командами Дартмутского и Принстонского университетов. Это была последняя и очень важная игра сезона для обеих команд, потому что команда Принстона до этих пор побеждала во всех играх, а один из ее игроков, Казмайер, начал приобретать национальную известность, появившись на обложке журнала „Таймс“, и это была его последняя игра за свою команду.

Через несколько минут после первого удара по мячу стало ясно, что игра будет нелегкой. Судьи на линии непрерывно свистели и штрафовали обе стороны.

Во второй четверти звезда принстонской команды покинул поле со сломанным носом. В третьей четверти игрока из Дартмута унесли со сломанной ногой. Страсти пылали и во время игры, и после нее.

Официальная статистика по игре, в которой победил Принстон, показала, что сумма штрафного расстояния для Дартмута составила 70 ярдов, для Принстона — 25 ярдов, не считая тех эпизодов, в которых были оштрафованы обе стороны.

Излишне говорить о том, что вскоре посыпались обвинения и претензии. Игра стала предметом обсуждения для игроков, студентов, тренеров, должностных лиц обоих университетов, а также для бывших выпускников университетов и широкой публики, не присутствовавшей на матче, но крайне обеспокоенной проблемами нынешнего футбола, взяточничеством, коммерциализацией и т. д. Обсуждение игры растянулось на несколько недель.

Одним из факторов, способствующих столь длительному обсуждению матча, послужило немалое число публикаций на эту тему как в изданиях обоих университетов, так и в городских газетах…»[66]

По существу, принстонские газеты обвинили дартмутскую команду в преднамеренном жестком поведении на поле и в умышленном причинении вреда лучшему игроку команды.

Дартмутские газеты ответили, что лучший игрок команды Принстона получил травму в результате несчастного случая, что периодически случается. Далее они заявили, что после этого несчастного случая принстонская команда стала играть умышленно грубо и нечестно.

К моменту проведения опроса (спустя неделю после матча) мнения студентов двух университетов сложились так, как показано в табл. 15.

Таблица 15. Влияние различных мнений на восприятие игры

Огромное различие между мнениями студентов двух учебных заведений очевидно. Студенты Принстона почти единодушно считали, что игра была грубой и нечестной и что именно дартмутская команда первой проявила излишнюю жесткость. Дартмутские студенты, однако, придерживались того мнения, что игра была грубой, но необязательно нечестной. Кроме того, у них была выражена тенденция утверждать, что жесткую игру начали обе команды одновременно.

Видеозапись футбольного матча была показана приблизительно пятидесяти студентам в каждом университете. Им был роздан опросный лист, на котором предлагалось отмечать во время просмотра видеофильма любые замеченные нарушения правил. В табл. 16 представлены данные по среднему количеству замеченных нарушений.

Сравнение таблиц 15 и 16 показывает, что студенты просмотрели видеозапись сквозь призму, консонантную их собственным убеждениям. Дартмутские студенты, у которых имелось групповое мнение, что матч не был слишком грубым и что обе команды виновны в жесткой игре, увидели меньшее количество нарушений правил, практически поровну распределив их между обеими командами. Студенты Принстона, исходно придерживавшиеся мнения о том, что игра была грубой и нечестной и что виновен в этом Дартмут, обнаружили большее число нарушений, причем дартмутской команде они приписали почти вдвое больше нарушений, чем своей. Конечным результатом явилось то, что им удалось избежать возникновения диссонанса или его увеличения.

Таблица 16. Число нарушений, обнаруженных при просмотре видеозаписи

2. Второе исследование реакций на невольное столкновение с нежелательной информацией рассматривает попытки опровержения информации, создающей диссонанс. Даже если новая, невольно воспринятая информация проникает в сознание, зачастую оказывается возможным в срочном порядке минимизировать возникший диссонанс, тем или иным образом признав поступившую информацию недостоверной. Вероятно, самый простой способ сделать это — попросту отрицать правдивость новых сведений.

Значительное внимание, уделяемое в последнее время газетами и журналами проблеме возможной взаимосвязи между курением и раком легких, послужило причиной возникновения ситуации, напоминающей непреднамеренное столкновение с новой информацией. Можно с уверенностью предположить, что большинство курильщиков волей-неволей оказались под воздействием этой информации благодаря ее широкой гласности. Следовательно, стоит ожидать реакции недоверия или скептицизма среди тех, для кого данное знание является источником диссонанса. Смело можно утверждать, что знание о способности курения вызывать рак легких диссонирует с сохранением привычки курить. Очевидно также, что для большинства курильщиков бросить курить — нелегкое дело. Поэтому именно среди курильщиков следует искать скептиков, не доверяющих результатам исследований.

Соответствующие данные были получены в результате исследования, проведенного организацией Миннесота-Опрос в феврале 1954 года[67]. В рамках этого исследования в дополнение к вопросу об отношении к курению каждый респондент отвечал на следующий вопрос: «Недавно были опубликованы результаты научных исследований, проведенных ради того, чтобы определить, может ли курение стать причиной рака легких. Как вы полагаете, была ли доказана связь между курением и раком легких?» Для нас в этой ситуации интерес представляет сравнительный анализ курильщиков и некурящих в плане того, признают ли они доказательства связи курения с раком.

Перед тем как мы обратимся к данным, следует оговорить несколько моментов, касающихся их объяснения. В большинстве случаев, когда мы рассматриваем взаимосвязь между тем, придерживается ли человек какого-либо мнения и ведет ли он себя соответствующим образом, интерпретация этой связи как причинно-следственной всегда будет неоднозначной. Разумеется, мы допускаем, что знание определяет поведение. Следовательно, любая взаимосвязь между поведением и принятием или отрицанием некоторого суждения может оказаться причинно-следственной связью, работающей в этом направлении. Однако теория диссонанса позволяет предположить наличие противоположного направления причинности для той же взаимосвязи. Для того чтобы четко определить направление причинно-следственной связи и устранить какую-либо неоднозначность интерпретации, необходима возможность утверждать с определенностью, что в какой-то момент поведение предшествовало суждению.

Представленные ниже данные относительно точек зрения курильщиков и некурящих, к счастью, подлежат однозначной интерпретации в том, что касается направления причинно-следственной связи. Предмет обсуждения — существование взаимосвязи между курением и раком легких — попросту не существовал за год до проведения исследования, так как до этого времени данному вопросу не уделялось никакого внимания в прессе. Если мы исключим из выборки всех тех, кто упомянул об изменении привычек, связанных с курением, произошедшем в течение последнего года, мы получим выборку, состоящую из тех, чьи привычки уже существовали к моменту информационного воздействия и чье поведение осталось без изменений. Из выборки, включавшей 585 респондентов, только 32 (немногим более 5 %) сообщили, что в течение предыдущего года они либо бросили курить (11 человек), либо всерьез пытались, но не сумели (21 человек). Исключение этих людей из выборки практически не вносит изменений в данные и позволяет сделать однозначную интерпретацию. Если между отношением к курению и точкой зрения на проблему рака легких действительно существует какая-то связь, вариант, при котором мнение определило бы поведение, исключен. Теория диссонанса, разумеется, позволяет нам предсказать, что курильщики будут уклоняться от информационного воздействия, которое с большой вероятностью создаст когнитивные элементы, диссонирующие со знанием о продолжении курения. Следовательно, можно рассчитывать на то, что курильщики будут реже верить в доказательства упомянутой выше связи. Поскольку в большинстве информационных материалов постоянно подчеркивалось, что заядлые курильщики наиболее подвержены заболеванию раком легких, можно ожидать и того, что чем больше человек курит, тем меньше он склонен верить упомянутому факту. Полученные данные представлены в табл. 17.

Таблица 17. Мнения респондентов относительно взаимосвязи между курением и раком легких (в процентах от общего количества респондентов N)

Из этих данных очевидны две вещи. Чем больше люди курили, тем в большей мере они отказывались воспринимать информацию, которая диссонировала бы с курением, и тем большей была тенденция иметь определенное мнение по обсуждаемому вопросу. Так, среди заядлых курильщиков 86 % предположили, что оговоренная взаимосвязь не доказана, тогда как только 7 % считали, что она доказана, и лишь 7 % не имели выраженного мнения на этот счет. Процент респондентов, высказавших два последних мнения, монотонно возрастает от умеренных и легких курильщиков к некурящим. Конечно же, очевиден тот факт, что приверженцы какого-либо поведения в конце концов отказывались воспринимать навязываемую им информацию, если чувствовали, что, будучи осознанной, она вызовет диссонанс с их знанием о собственном поведении.

3. Третий эксперимент, посвященный реакциям на невольное столкновение с информацией, посвящен забыванию той информации, которая увеличивает диссонанс. Вероятно, читателю уже приходило в голову, что один из способов уменьшить только что внедренный в сознание диссонанс — забыть навязанные человеку сведения. Вероятно, однако, что это не самая легкая задача, поскольку такая «опасная» информация должна привлекать внимание человека уже вследствие того, что она порождает диссонанс. Но если столкновение с новой информацией было сравнительно недолгим и если о ней ничто не будет напоминать в повседневном опыте испытуемого, можно ожидать, что мы увидим свидетельства подобного избирательного забывания.

Уоллен[68] провел эксперимент, который наглядно демонстрирует этот эффект. Вкратце его процедура состояла в следующем. Каждому участнику эксперимента вручался список из 40 прилагательных с просьбой отметить в нем, какими из данных слов можно охарактеризовать его как личность, а какими нет.

Неделей позже каждому участнику предъявлялся этот же список прилагательных с пометками, предположительно сделанными кем-то из знакомых, оценивавшим этого человека со своей точки зрения. Эти пометки были расставлены таким образом, чтобы для каждого испытуемого половина их совпадала с его собственными оценками, а вторая половина противоречила им. По истечении 48 часов участникам предлагалось вспомнить эти фальшивые отметки. Таким образом, каждый участник насильственно подвергался воздействию информации, внедряющей диссонанс в его сознание. Имеется в виду, что если человек оценил себя как, например, «легко приспосабливающегося к новой обстановке», а затем ему сообщалось, что кто-то, знающий его лично, оценил его как «плохо приспосабливающегося к новой обстановке», то эти два представления вступали в диссонанс друг с другом.

Результаты теста на воспроизведение выявили у испытуемых отчетливую тенденцию забывать те элементы информации, которые порождают диссонанс. Нагляднее всего это показывает сравнение процентных показателей ошибок, сделанных при попытке вспомнить оценки, согласующиеся или не согласующиеся с собственными представлениями человека о себе. В тех случаях, когда испытуемый и анонимный знакомый соглашались в том, подходит или не подходит прилагательное данному человеку, количество ошибок при вспоминании составило 14,5 и 16,7 % соответственно. Если оценки не совпадали, то есть участник эксперимента утверждал, что прилагательное к нему применимо, а анонимный знакомый считал, что нет, и наоборот, количество ошибок составило 25,6 и 22,3 % соответственно. Повторный эксперимент, в котором момент перечисления прилагательных по памяти был отсрочен на неделю, выявил ту же самую заметную тенденцию забывать элементы информации, порождающие диссонанс в сознании человека.

Ряд других результатов данного эксперимента тоже заслуживает упоминания. Экспериментатор также собрал у испытуемых по каждому прилагательному оценки, насколько данное личностное качество желательно для каждого из них. В результатах эксперимента практически нет указаний на то, что желательность либо нежелательность каких-либо качеств оказала какое-либо влияние на результаты их припоминания.

Существенным фактором, по крайней мере для данной ситуации, было то, совпадают две оценки или нет, вне зависимости от того, насколько желательной испытуемый считает данную черту. Интерес представляют также результаты, полученные в контрольной группе, где второй набор оценок касался другого человека и, следовательно, не порождал диссонанс. Результаты этой контрольной группы не продемонстрировали какого-либо влияния на их последующее припоминание совпадения или различия двух листов с оценками.

Таким образом, мы можем прийти к выводу, что по истечении достаточного промежутка времени между столкновением с новой информацией и ее припоминанием наблюдается значительная тенденция к забыванию тех сведений, которые вызвали диссонанс.