Пример № 2
Пример № 2
Стороны: Коннор и Линдси
Вот какой разговор — точнее, начало разговора — между Коннором, специалистом по молекулярной биологии, и Линдси, эпидемиологом, мы услышали с порога их вашингтонского таунхауса (куда мы пришли поговорить об их браке):
— Я сегодня утром прочитал потрясающую статью, — сказал Коннор, — о беременных, живущих вблизи кукурузных полей, на которых используются пестициды.
Линдси была, похоже, заинтригована.
Коннор продолжил:
— Как правило, фермеры распыляют наибольшее количество пестицидов по весне, во время посева, а через девять месяцев в округе рождается на порядок больше детей с пороками развития.
— Любопытно. А они исключили все другие возможные варианты? — спросила Линдси. — Может быть, по весне беременеет больше женщин из малообеспеченных семей, а ведь между низким доходом и плохой заботой о здоровье будущей матери есть очевидная связь. Или, может быть, женщины, которые беременеют весной, все девять месяцев проводят больше времени на улице, больше дышат загазованным воздухом или сталкиваются с другими рисками, которые не имеют к пестицидам никакого отношения.
— Они все это учли, — ответил Коннор. — Они провели добротный анализ показателей разных лет, и тенденция оказалась очень явной. Даже если брать в расчет расовую принадлежность, уровень благосостояния и возможные риски для здоровья, близость кукурузного поля все равно остается одним из главных факторов. К тому же никаких подобных скачков возле полей, на которых пестициды не распыляют, не наблюдается.
Тут мы очень вежливо сделали «кхе-кхе» и направили разговор в нужное нам русло — спросили, как Коннор и Линдси познакомились.
— В институте, — ответил Коннор.
— В мрачном углу медицинской библиотеки, — добавила Линдси. — Он подошел и спросил, нет ли у меня запасной ручки. Ужасно банально. Но мне он понравился, поэтому я не стала заострять внимание на его неоригинальности.
Они пошли пить вместе кофе, обсудили ВИЧ и туберкулез (предметы ее исследования), а также использование удобрений в развивающихся странах (его «конек»). Вскоре они стали неразлучной парой. Непринужденно болтающей об инфекционных заболеваниях и удобрениях, а изредка и о чем-то другом.
«Я могла часами рассказывать ему о смерти и умирании, но он при этом не считал меня ненормальной», — вспоминает Линдси.
Они обсуждали свои планы по спасению мира. Говорили о том, как добьются вакцинации сельских жителей. Микрофинансирования фермеров. Внимания к здоровью народа со стороны властей. И это были не пустые разговоры. Они закончили учебу в 1998 г. и сразу поженились, а следующие три года провели порознь на разных континентах, выполняя опасные, но увлекательные миссии в разных уголках планеты.
«Я работала в Нигерии, в Сомали и Ботсване, а Коннор в это время сначала занимался научными исследованиями при Гарварде, а затем проходил практику в Южной Африке и Вьетнаме, — рассказывает Линдси. — Иногда мы пересекались то там, то здесь на выходные, но мы никогда не проводили друг с другом продолжительное время».
Оба они считают свои взаимоотношения в тот период «идеальными».
«Жизнь вдали друг от друга позволяла нам концентрироваться на своей работе, но при этом каждый из нас имел близкого человека, с которым можно было чувствовать себя как дома», — сказал Коннор, хотя тут же признал, что «дом» для них в то время был весьма размытым понятием, а «близкий человек» крайне редко был действительно близко — обычно он представлял собой лишь бесплотный голос по телефону.
Но зато они горели страстью. У них были высокие цели. И они гордились друг другом.
— Я думаю, самая крутая операция в карьере Линдси, это та, с корью в Могадишо, — говорит Коннор. — Она вела переговоры с несколькими местными вождями, чтобы те позволили посадить самолет с вакциной для деревенских жителей. Но в итоге им пришлось бежать по аэродрому в пуленепробиваемых жилетах. Один из вождей передумал, когда они уже приземлились.
— Да уж, пришлось тогда импровизировать, — соглашается Линдси.
Прожив в таком дистанционном браке несколько лет, Коннор и Линдси решили, что пора бы все-таки наладить совместный быт, раз уж они как-никак муж и жена. Они сумели добиться от организаций, на которые работали, одновременной командировки в Индию. Время, которое они провели там, прошло как один затянувшийся медовый месяц. «Это были лучшие три года в моей жизни», — говорит Коннор. Линдси с ним согласна.
В 2005 г. Линдси забеременела. Вместе с новорожденной Лолой они поехали сначала в Непал, а потом в Бангладеш. Девочке не было и двух лет, а она уже исколесила полконтинента вдоль и поперек.
Но когда малышке пришло время поступать в школу, Коннор и Линдси решили вернуться в США. Они устроились на работу в государственные учреждения, отдали Лолу в школу, работающую по методике Монтессори, и почувствовали, как от них стремительно ускользает их прежняя удивительная жизнь.
Вместе с жизнью интимной.
Проблема: плохие привычки
И Коннор, и Линдси определяют свои сексуальные отношения в первые десять лет брака как «хорошие».
«Я бы не сказал, что мы были какими-то особенно пылкими и изобретательными, но мы занимались сексом часто — и в целом довольно успешно, — говорит Коннор. — Мы не думали о том, как что надо делать. Просто делали, и все».
Но, переехав в Вашингтон, они вдруг начали терять навыки. Теперь они уже больше говорили, чем делали.
— У нас давно не было секса, — сообщала Линдси таким тоном, будто Коннор сам этого не заметил.
— Ладно, давай сегодня вечером наверстаем, — отвечал Коннор.
Но когда приходило время наверстывать, у Линдси все время появлялись какие-то неотложные дела. «Если я этого сегодня не сделаю, меня завтра прикончат», — говорила она.
В экономике существует так называемая «теория рациональных пристрастий»{30}. Суть ее сводится к тому, что мы начинаем испытывать пристрастие к чему-то (к алкоголю, азартным играм, порно, метамфетамину, табаку или бойфрендам-неудачникам) потому, что раз за разом не можем противостоять соблазну. А потом оказываемся не в состоянии избавиться от своей зависимости, ибо верим, что ее выгоды превышают затраты. То есть наркоман, сидящий на героине, прекрасно знает, что героин вызывает зависимость и приводит к гибели, — но он предпочитает наркотический кайф (и зависимость) отсутствию зависимости (и наркотического кайфа). Иными словами, пристрастие к чему-либо — это абсолютно «рациональное» решение, потому что каждый зависимый просчитывает для себя как сиюминутные, так и будущие плюсы и минусы своих действий. Если верить этой теории, точно по тем же принципам можно сформировать и «хорошее» пристрастие: к работе, музыке, сексу с супругом или же к человеку, которого вы захотите сделать своим спутником жизни.
Лауреат Нобелевской премии экономист Гэри Беккер, который и предложил термин «рациональное пристрастие» (и который, так уж совпало, прославился и своими трудами на тему экономики брака), говорил, что лучший способ избавиться от привычки — бросить ее. Мы приобретаем привычку из-за того, что на протяжении какого-то времени совершаем одно и то же действие, но мы можем в одночасье «выбросить ее за борт» — и заменить новой, — если решим, что результаты больше не оправдывают затраченных усилий.
Какое отношение это все имеет к Линдси и Коннору? Самое непосредственное.
Линдси и Коннор имели раньше пристрастие к сексу — ну, не буквально, а с точки зрения экономических «привычек». В их представлении его выгоды превышали затраты. Но потом баланс сместился. Мы не знаем, по какой причине это произошло, но в какой-то момент затраты возросли, а выгоды перестали казаться такими очевидными. Старая привычка ушла в прошлое, а вместо нее вдруг появилась новая — не заниматься сексом. И с ней еще одна — бесконечно обсуждать те причины, по которым они больше не занимаются сексом.
Помните нашу старую добрую знакомую, кривую спроса с отрицательным наклоном? Так вот, обсуждая до потери пульса свои несуществующие интимные отношения, Линдси и Коннор еще больше накручивали их цену. Прежде чем заняться сексом, они начинали говорить о нем — и эти разговоры стоили им тех сил и времени, которые они могли бы потратить собственно на сам секс.
Линдси обвинила во всем Вашингтон — мол, жизнь здесь такая скучная, вот и они с Коннором стали скучными и занудными. К тому же работа выжимает из нее все соки. А может, все дело в том, что они видятся каждый день и успели друг другу приесться. Коннор заявил, что Лола выкачала из них все жизненные силы («Ну да, вали все на невинного ребенка», — сказала Линдси). Также Коннор предположил, что они неправильно питаются. Недостаток овощей и переизбыток полуфабрикатов сделал их менее энергичными.
У Линдси была другая версия.
— Думаю, это из-за воды, — ввернула она в один из их вечерних разговоров. — Возможно, с промышленными растворителями дела обстоят хуже, чем мы предполагали.
— Из-за воды? — переспросил Коннор, который в эту секунду словно очнулся и услышал со стороны, какой бред они оба несут. — Господи, Линдси.
Выход: новые привычки
Коннор понимал, что проблема не в воде, не в парах ртути и недостатке зеленых овощей. И даже работа здесь ни при чем. Все дело в них самих. Они заговорили свое либидо до смерти.
Будучи прагматиком, он предложил установить секс-регламент: три раза в неделю — и в последующие несколько месяцев заставлять себя придерживаться его. «Нам нужно избавиться от привычки сидеть и говорить о том, почему у нас нет секса, и вернуть себе привычку им заниматься», — сказал он.
Коннор рассуждал, как экономист. Чтобы выяснить, из каких побуждений люди могут изменить свои привычки, Гэри Чарнес и Ури Гнизи, экономисты из Калифорнийского университета в Сан-Диего, провели следующий эксперимент: они предложили платить его участникам деньги за то, что те будут ходить в спортзал{31}. Одним добровольцам они заплатили всего за одно посещение, другим платили в течение некоторого времени. Затем они прекратили выплаты и второй группе и стали просто наблюдать за тем, что будет дальше. Деньги действительно мотивировали людей ходить на тренировки, но самым интересным оказалось то, что лежебоки, которых раньше было не выпихнуть из дома, продолжали заниматься и после того, как им перестали платить. Деньги помогли им преодолеть свою инертность — или покрыть свои «стартовые затраты». А потом походы в спортзал вошли у них в привычку, и они не стали от нее отказываться.
Линдси отнеслась к плану Коннора скептически. «Три раза — это слишком много», — сказала она, но все-таки согласилась, потому что как ученый была готова проверить гипотезу, прежде чем отвергать ее.
Признаем честно: когда Коннор рассказал нам о своей «операции хет-трик»[31], мы тоже были настроены скептически. Три раза в неделю — это действительно много (некоторые скажут, что даже «нереально много») для занятых людей, которые уже давно пережили свой медовый месяц. Но Коннор и Линдси были настойчивы, а зачастую именно настойчивость заставляет регулярно поскрипывать пружины брачного ложа. Кроме того, они были реалистами. Они постановили заниматься сексом три раза в неделю — но они не имели в виду три пышущих страстью марафона с игривой прелюдией, свечами и массажем с лавандовым маслом и прочими радостями. Все это слишком затратно.
Линдси решила, что это неплохой способ вернуть себе форму после рождения ребенка.
«Труднее всего было начать, — говорит она. — Я люблю пробежки, но, когда я снова начала бегать после родов, мне пришлось тяжело. Ощущения были совсем другие, я не чувствовала прежней легкости и свободы. Мне приходилось себя пересиливать. То же самое случилось и с сексом. Первые несколько раз были не фонтан. Но со временем все снова стало получаться естественно».
Стоило Линдси и Коннору условиться о трех разах в неделю, как им почти сразу удалось найти для них время. Они стали заниматься сексом после того, как отправят Лолу спать (аргумент в пользу четкого распорядка дня для ваших детей, если они у вас есть), и перед своим ужином. Они пришли к выводу, что если отложить это дело на после ужина — да еще после мытья посуды, некоторых оставшихся домашних хлопот и, например, составления программы на выходные, — то они точно до него не дойдут, потому что к тому времени слишком устанут. Но если договориться делать это до ужина, у них уже не получится отлынивать — есть-то хочется.
Они также попытались возродить свою традицию «приятных пробуждений» в утро воскресения. Но ничего не вышло: одно дело — заниматься сексом в десять утра, а совсем другое — в семь, до того как встанет Лола. Зато им удалось выяснить на практике, что вот во время дневного сна Лолы в выходные они вполне могут заняться делом (после которого Коннор, как настоящий мужчина, тоже был не прочь вздремнуть).
— Если один проявляет инициативу, второй должен хотя бы попытаться ее поддержать — в этом основная идея, — говорит Линдси. — Не всегда получается. Иногда мне и правда жизненно необходимы эти лишние 15 минут сна, а порой мы бываем слишком голодны, чтобы откладывать ужин. И все же мы каждую неделю стараемся не нарушить наш договор.
— Теперь у нас гораздо больше секса, — вторит ей Коннор. — Он не безупречен. Но вполне хорош. К тому же, занимаясь им так часто, мы можем не особенно переживать из-за его качества.
История Коннора и Линдси напомнила нам фразу Вуди Аллена: «У меня никогда не было неправильного оргазма. Даже мой наихудший оргазм был то что надо»[32].
Если такая позиция кажется вам сомнительной, мы вас не виним. «Просто сделай это» — совет скорее от компании Nike, чем от экономистов. Но судя по нашему собственному исследованию, люди скорее склонны жаловаться на отсутствие секса, чем искать способы вернуть его в свою жизнь. К примеру, более 77 % респондентов согласились или даже очень уверенно согласились с утверждением, что «количество секса со временем сокращается». Но при этом 76 % не согласились или даже категорически не согласились с утверждением, что «количество секса должно сокращаться со временем».
ЧТО ГОВОРЯТ… О том, что значит «быть в настроении»
Мы были удивлены тому, как многие пары стараются, пересиливая себя, регулярно уделять своей интимной жизни хоть немного времени — даже если вязание на спицах кажется им в этот момент более интересным занятием. В своем Всестороннем, Новаторском и Очень Затратном опросе супружеских пар мы поинтересовались, как часто люди соглашаются на секс, даже если они не в настроении, — и результаты стали для нас приятной неожиданностью: 47 % признались, что делают это «иногда», а 11 % сказали, что делают это «часто». Молодцы ребята!
Также выяснилось, что они довольно-таки единодушны в выборе причин, по которым готовы немного побыть «в настроении»:
• это доставит удовольствие вашему партнеру — 83 %;
• вы верите, что в итоге и сами получите удовольствие — 75 %;
• вы не хотите обидеть партнера — 62 %;
• партнер отплатит вам другой услугой — 48 %;
• партнер заслужил чем-то уступку с вашей стороны — 45 %;
• вы хотите загладить свою вину — 36 %.
Так в чем же дело, люди?! Давайте шевелитесь!
А вдруг вам неожиданно все понравится? Или вы почувствуете, что сделали своего партнера чуть счастливее, и для вас одно это будет стоить всех затраченных усилий? А может, в награду за свои утренние старания вы к вечеру получите от него (или от нее) кусочек его фирменного рыбного рулета в беконе? Уже неплохо.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.