Пример № 3
Пример № 3
Стороны: Скотт и Мэдди
Скотту очень нравилась Мэдди. Он не встречал женщин, которые бы так его привлекали, с тех самых пор, как расстался с той, чье имя нельзя называть. Он думал, что, возможно, Мэдди — Та Самая. Но… Но… А вдруг нет? Один раз он уже поверил своему внутреннему голосу — и чем все закончилось? После того как он расторг помолвку с женщиной, чье имя нельзя называть, все его друзья и родные облегченно прошептали что-то вроде: «Ну, она мне никогда особо не нравилась». Тогда ему хотелось их задушить. Если она им не нравилось, почему за все те пять лет, которые он с ней встречался, они ни разу ничего ему не сказали? «Мы видели, что ты безумно в нее влюблен, — отвечали они, — поэтому думали, что с тобой она, наверное, не такая, как со всеми окружающими».
Скотту не хотелось повторять ту же ошибку. На этот раз он отважился на крайнюю меру. Он решил, что, прежде чем продолжать встречаться с Мэдди, он познакомит ее со своей лучшей подругой Лиз и узнает, одобряет ли та его новый роман. Если же Лиз выкажет какие-то сомнения, он должен будет еще сто раз подумать, стоит ли сохранять отношения с Мэдди. Лиз была очень здравомыслящей девушкой, состояла в счастливом браке, знала Скотта уже целую вечность и никогда не пожелала бы ему зла. И, главное, она никогда в жизни не пыталась подсластить горькую пилюлю (разве что с той женщиной, имя которой нельзя называть, — но тогда со всеми произошло что-то странное).
Он не стал ничего скрывать от Мэдди.
— Ты очень мне нравишься, и мне кажется, что у нас с тобой все может быть очень серьезно, — сказал он. — Но для начала давай съездим в Вашингтон.
— В Вашингтон? — удивилась она. — Зачем?
— Я хочу познакомить тебя со своей подругой Лиз, — ответил Скотт.
— Почему нам нужно познакомиться?
— Потому что я доверяю Лиз и хочу узнать, что она думает, — сказал Скотт. — О тебе.
— Интересно, — сказала Лиз. — По-моему, важно только то, что ты обо мне думаешь.
— Конечно, это очень важно! И я думаю… я думаю… очень много что я о тебе думаю. Но я же тебе рассказывал, что со мной было. Теперь я просто сам себе не верю.
Мэдди не могла отрицать, что это предложение ее оскорбило. Неужели они не могут сами разобраться, подходят ли они друг другу или нет? С чего вдруг какая-то Лиз будет решать судьбу ее отношений со Скоттом? Глупость какая.
Но после долгих уговоров она все же согласилась. Как она сказала нам: «Я решила, что, если Скотт бросит меня по совету какой-то подружки, он мне в любом случае не пара. Так что я тоже собиралась его проверить».
В итоге они пошли на ужин втроем — Лиз оставила мужа дома, чтобы тот ее не отвлекал, — и провели вместе долгий пьяный вечер, под конец которого Лиз объявила, что Мэдди получает штамп «одобрено», а Мэдди призналась, что, если у Скотта такие классные друзья, он нравится ей еще больше.
«У меня было такое чувство, как будто Лиз нас поженила, — рассказывает Мэдди. — Это было такое серьезное мероприятие, куда там».
Скотт и Мэдди действительно вскоре поженились и, казалось, даже начали жить долго и счастливо. Они смеялись над шутками друг друга, даже если все вокруг застывали с удивленными лицами; они оба нашли работу с гибким графиком и умудрялись проводить массу времени со своими двумя дочерьми; вместе ходили на курсы пекарей и играли в одной смешанной команде по софтболу. У них были вполне гармоничные отношения.
Но только на вид.
Наедине Скотт и Мэдди, как и любая другая пара, конфликтовали. Причем в их случае проблемой являлось само их поведение в конфликтной ситуации.
Скотт привел в пример их недавнюю ссору на почве денег — из-за того, что Мэдди предложила сформировать семейный бюджет и не выходить за его рамки. Скотт и слышать не хотел о каком-то бюджете. Мэдди же утверждала, что нельзя каждый месяц спускать всю зарплату — нужно что-то откладывать, копить на колледж для дочерей, задумываться о пенсии… К тому же они ведь хотели купить дом побольше, чтобы у девочек было по отдельной комнате — а не так, как сейчас, когда они живут «все друг у друга на голове». А для этого нужно планировать расходы!
Скотт поддерживал ее стремления, но не понимал, почему нельзя просто начать слегка экономить, контролируя свои затраты и не покупая лишнее. Само слово «бюджет» заставляло его чувствовать себя ребенком, которому родители раз в месяц дают денег на жвачку.
Стоило ему в этом признаться, как Мэдди, по его выражению, «понесло». Внезапно проблема бюджета отошла на второй план — теперь разговор шел о том, что Скотту плевать на все, что нужно Мэдди. Она сказала, что муж просто упрямится и не хочет даже попробовать то, что она предложила. Она заявила, что он не заботится о детях — об их детях! А еще добавила, что она получает в последнее время мало заказов и ее это очень волнует, потому что фриланс — это так ненадежно. И при этом у них так много сейчас уходит на продукты. Наверное, все дело в салями по $19,55 за фунт, к которой они пристрастились. Она также отметила, что уже три месяца не покупала себе новые туфли. И закончила тем, что Скотт совсем не убирает в доме, который уже полон «токсичных отходов», и что, если так будет продолжаться, им придется нанять уборщицу, и тогда они совсем разорятся.
Скотт припоминает, что какую-то долю из этого потока обвинений его мозг признал справедливой. Он знал, что и правда зря упрямится. Ему ничего не стоило поддержать идею семейного бюджета — а Мэдди было бы приятно. В любом случае, она, скорее всего, сама бы все распланировала. Но он никак не мог согласиться с тем, что не заботится о жене и детях. И, насколько он знал, в их доме не было никаких «токсичных отходов». Так кто из них прав? Кто здесь хороший, а кто плохой? И не пора ли включить телевизор?
Проблема: высокие затраты на обработку информации
Мэдди продолжала вещать в пустоту. Скотт уже не поспевал за ходом ее мысли и просто перестал слушать. Он уже привык так «отключаться».
«У нас всегда так: все начинается с какой-то конкретной проблемы, но через минуту Мэдди начинает перескакивать с темы на тему, вываливая на меня все свои претензии ко мне лично и к жизни вообще, — и я уже не понимаю, что ей нужно: чтобы я сразу бросился все исправлять или чтобы просто побыл мальчиком для битья», — пожаловался он нам.
«Когда я начинаю говорить о чем-то одном, мне тут же на ум приходит другое, и я хочу сразу все высказать», — прокомментировала Мэдди.
Но, к ее величайшему огорчению, Скотт никогда не отвечал: «Спасибо, Мэдди, ты совершенно права. Я осознал все свои ошибки и теперь всегда буду следовать твоим советам». Вместо этого он впадал в кому.
Дело в том, что Мэдди чересчур пыталась добиться симметрии — она хотела, чтобы Скотт знал обо всех причинах ее недовольства, а не только о тех, которые были актуальны в данный момент.
Другие опрошенные нами пары также признались, что в своих попытках общаться честно и откровенно — то есть поддерживать информационный баланс — они порой заходили слишком далеко. Давайте назовем это ПСИ — «перебор с информацией».
В экономике тоже существует проблема ПСИ — и она приводит к высоким затратам на обработку информации. То есть прежде, чем принять решение, нам приходится долго разбираться со всеми полученными сведениями. Представьте, что вы оказались в супермаркете в отделе сухих завтраков. Хлопьев там столько, что, если изучать в отдельности каждую коробку, можно провести в этом магазине несколько часов. А теперь подумайте, насколько все было бы проще, если бы вам предложили только два варианта: с сахаром и без.
Исследования показывают, что слишком большой объем информации парализует нас. Для одного из своих опытов психолог Шина Айенгар поставила в магазине прилавок, за которым торговала различными сортами джема. В разное время дня она выставляла либо шесть, либо 24 различные баночки. Когда выбор был богаче, больше людей останавливалось у прилавка и рассматривало этикетки, но когда предлагалось только шесть сортов, больше людей действительно что-то покупали. Из тех, кто внимательно изучал 24 банки, только 3 % ушли с покупкой, в то время как выбрать джем из шести сортов смогли 30 %{65}.
ЧТО ГОВОРЯТ… О честности
В нашем Всестороннем, Новаторском и Очень Затратном Опросе супружеских пар мы попросили людей сказать нам, изменилась ли с годами их манера общения друг с другом и в какие моменты и по каким причинам они предпочитают скрывать ту или иную информацию. И вот что мы узнали.
Больше людей (42 %) сожалеют о том, что были слишком откровенны с супругами, чем о том, что не рассказали всю правду (35 %).
42 % признались, что хоть раз утаили от супругов важную информацию.
Среди наиболее частых причин сокрытия информации:
• нежелание огорчать супруга (89 %);
• опасение, что супруг раздует из этого скандал (72 %);
• стремление избежать долгого разговора (67 %);
• стыд (48 %);
• неготовность идти на компромиссы (43 %).
В нашей брачной экономике действуют те же принципы: у человека, получающего от своей второй половины терабайты бессистемной информации, может случиться перегруз. Мы злимся, когда нас попрекают за недоделанные домашние дела и одновременно пытаются убедить, что наш сын провалит все экзамены по математике, если мы не найдем ему хорошего частного учителя. И нам особенно неприятно, когда ПСИ обрушивается на нас в ходе и без того жаркого спора. Тогда мы перестаем справляться с потоком информации, и у нас случается то, что психотерапевт Джон Готтман назвал «затоплением». Готтман утверждает, что, когда один из супругов становится мишенью для картечи доводов, упреков и жалоб со стороны другого партнера, его сердцебиение резко учащается и он теряет способность адекватно участвовать в разговоре — его затапливает{66}.
И в результате он, как и Скотт, впадает в кому.
Выход: оптимальное информирование
Один из способов борьбы с переизбытком информации — это предварительная обработка данных, во время которой кто-то (или, скорее, какой-то компьютер) отрубает все лишнее и подготавливает для потребителя только ту информацию, которая поможет ему в принятии решения. Именно этим занимаются, например, составители рейтингов вузов. Если ваш ребенок в следующем году заканчивает школу, вы можете либо все оставшееся до выпуска время колесить по Америке, пытаясь самостоятельно найти подходящий колледж, либо потратить час на изучение такого рейтинга и остановить свой выбор на нескольких возможных вариантах.
Если вы ищете лучший пармезан в Нью-Йорке, вы можете потратить целое состояние на дегустацию всех сыров Манхэттена, а можете зайти в Интернет и почитать рекомендации других людей.
А если Мэдди хочет, чтобы Скотт согласился распределить бюджет и стал раз в две недели пылесосить пол в кухне, она может либо «забить» эти две просьбы 27 другими, так что никто уже и не вспомнит, с чего начинался этот разговор, либо выделить их и отмести все остальное.
Мэдди пришла к этой мысли во время посещения спа-салона.
Она лежала на столе, с ног до головы обмазанная чем-то под названием «какао-скраб» (подарочный сертификат на эту процедуру Скотт вручил ей на день Святого Валентина), и вдыхала густой аромат шоколада. Казалось, она утонула в шоколадном море — и впервые в жизни ей не хотелось положить в рот ни кусочка. Она подумала о том, сколько шоколада слопала за свою жизнь, и как ей всегда хотелось сбросить три-четыре килограмма, и насколько проще бы ей жилось, если бы она могла контролировать свои желания и включать тормоза, и как было бы хорошо соблюдать во всем умеренность…
Потом она неожиданно представила себе, какое было бы лицо у Скотта, если бы она сейчас стала ему все это рассказывать, — и ее разобрал смех. Она подумала о том, каким безучастным, рассеянным, погруженным в себя выглядит ее муж во время всех их споров, и ей пришло в голову, что, возможно, включать тормоза нужно не только с шоколадом. Это был первый шаг к успеху.
«Похоже, первые пять лет нашей супружеской жизни я только и делала, что топила Скотта в своем словесном потоке, — сказала она нам. — Конечно, я сама понимала, что это неправильно, но ничего не могла с этим поделать».
Ее спа-откровение не изменило их жизнь в одночасье. Уже через неделю она снова обрушила на Скотта водопад претензий и замечаний. Кое-как вынырнув, Скотт встал, вышел за дверь и не возвращался до следующего утра.
«В этот момент я поняла, что нужно что-то менять», — призналась Мэдди.
Пока Скотта не было, Мэдди отправилась на долгую прогулку на машине, чтобы проветрить мозги.
«Я всегда любила ездить за рулем, — рассказывает она. — Сидеть одна в машине, слушать радио…»
И тогда она подумала, что могла бы делать это — уезжать куда глаза глядят, чтобы проветрить мозги, — до того, как устраивать Скотту разборку, а не после.
«Теперь каждый раз, когда меня начинает распирать недовольство, я буквально начинаю ездить кругами до тех пор, пока не пойму, что конкретно меня не устраивает. Или записываю все свои мысли на бумагу, а потом вычеркиваю то, что не особо важно».
Вот это мы называем «оптимальное информирование».
К тому моменту, когда Мэдди заводит разговор со Скоттом, она успевает сократить свою обвинительную речь до нескольких ясных фраз. Результат: он в состоянии ее выслушать.
«Разговоры с женой уже не вгоняют меня в ступор», — говорит Скотт. Похоже, он благополучно вышел из комы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.