глава вторая Тайна вынесения приговора— тонкая хронология дня Распятия
глава вторая
Тайна вынесения приговора— тонкая хронология дня Распятия
Они опять закричали: распни Его!
Пилат сказал им: какое же зло сделал Он? Но они ещё сильнее закричали: распни Его!
Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
Марк 15:13–15 (синодальный перевод)
О чём нам рассказывает Марк? Пересказывает ли, как может показаться, последовательность событий? Дескать, по просьбе скандирующей «толпы» (Марк 15:8) Пилат сначала отпустил Варавву, затем Иисуса предал на бичевание и распял?
Действительно, в приведённой части текста последовательность упоминания событий именно такова, но в такой ли последовательности они происходили на самом деле? Ведь в тексте апостола Иоанна порядок иной.
В самом деле:
Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник.
Иоан. 18:40 (синодальный перевод)
Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его.
Иоан. 19:1 (синодальный перевод)
Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины ‹видимо, стоит добавить: «достойной смерти» — другие евангелисты это добавляют. — А.М. ›.
Иоан. 19:4 (синодальный перевод)
Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице…
Иоан. 19:5 (синодальный перевод)
…Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царём, противник кесарю.
Иоан. 19:12 (синодальный перевод)
Тогда наконец он предал Его им на распятие. ‹Иоанн даже не сообщает, что Варавву отпускают! — писал только для обладающих критическим мышлением? — А.М. › И взяли Иисуса и повели.
Иоан. 19:16 (синодальный перевод)
Да, у Иоанна последовательность событий явно более жизненная: сначала толпа требует отпустить созвучного их душам разбойника, вождя Варавву; затем Пилат не соглашается, предаёт Христа бичеванию.
По не писанным, но всеми исполняемым законам того времени, подвергнутого одному наказанию нельзя подвергнуть ещё и другому. Как ни странно, но приказ бичевать невиновного, высоко вероятно, был вовсе не признанием виновности, как то утверждают пилатоненавистники, но был проявлением любви к Истине человека, который реально оценивал свой нулевой потенциал во власти (в чём мы в дальнейшем убедимся — в частности, в главе «Тайное Знание, открываемое черезспиру»). Приказ на бичевание — очень интересная деталь: такое мог совершить только человек, который чувствовал не только то, что Иисуса убьют, но и что ему, Пилату, при всём желании не удастся Его спасти: некто вновь его переиграет. Это указывает на силу ума Пилата, который набрался мужества признать, что во власти он полный ноль — редко кто из людей соглашается это признать настолько, что понимание перерастает в действие.
Далее, по Марку, Пилат выводит Иисуса ещё раз: жить Ему или Варавве? Духовно-психологический уровень вопроса: ты, присутствующая толпа, кто — коллективный разбойник или совокупность личностей, совместимых с Истиной?
В отличие от утренней, ночная толпа состояла из приезжих состоятельных «внутренников», представители именно этого типа и в те времена тоже «жаворонками» не были и потому в бизнес-поездке в Иерусалим на Пасху ночью привычно не спали. А вот сменившая её утренняя толпа уже совсем другая. Это — евреи-«внешники». Указывая на того, с кем они совместимы, — на Варавву («Тогда был в узах… Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство». — Марк 15:7), — утренняя толпа являет свою скрываемую сущность.
Кстати, потомки именно утренней толпы евреев в 70 году во время боевых (!) действий были казнены способом, определённым не для военнопленных, а для разбойников. В том, что казнены на крестах были не туристы-предприниматели со всей ойкумены, а население Иерусалима и Иудеи, — нечто большее, чем, как принято считать, своеобразное предостережение потомкам.
Так что же, евангелист Марк в приведённых выше стихах нам… соврал?
Нет, вранья нет. Просто приписываемый Марку текст написан не по канонам так называемой «литературы для народа (охлоса)». Толпа, не способная на критическое мышление, смыслов не понимает, она может только следить за внешней стороной событий. Для автора Протоевангелия, на основе которого, как будет показано ниже, составлялись субъевангелия, в событиях дня Распятия главным было вовсе не внешнее, не хронологическая их последовательность, а их смысл. Автор пытался донести до ищущего Истину ту живую мысль, которая, в противоположность заученно-школярской, кристаллизуется каждым самостоятельно, формируется уже после завершения общения с текстом.
Яркость образу придаёт не столько сила отдельных эмоций, сколько их перепад, контраст между чувствами разных знаков. Именно этот приём автор «евангелия от Марка» всегда и использует.
Итак, толпа просит о благодеянии. (О том, что толпа изъяснялась именно с использованием термина «благодеяние», — подробно в главе «Тайна „Царя Иудейского”».)
И народ начал кричать и просить Пилата о том, чт`о он всегда делал для них.
Марк 15:8 (cинодальный перевод)
Пилат внял их просьбе о благодеянии и выполнил прямой логический смысл их слов: предложил им впустить в свою среду Истину.
Тогда лживая толпа стала выражаться конкретнее: требовала уже не благодеяния, но прямо противоположного — отпустить в их среду Варавву. Отпустить руководителя вооружённого восстания, разбойника, покушавшегося на власть кесаря Тиберия!
Если из всего возможного спектра мерзостей чиновник вынужден выбирать одно, то обычно побеждают интересы должности.
Но Пилат, наместник кесаря, врага кесаря отпустил, а Иисуса, между прочим, прямо призывавшего платить кесарю подать, напротив, «бив, предал на распятие».
Это противостояние наместника императору, противостояние юридического характера, настораживает мыслящего читателя уже само по себе. Плюс к тому, приговорить невиновного — это уже конфликт с собой как существом нравственным! Упоминание же о сразу двух наказаниях над одним человеком ещё более усиливает ощущение совершённой в день Распятия несправедливости.
Итак, приговор был противоестественным многоуровнево:
— и с точки зрения этической (в частности, вёл к ухудшению здоровья);
— и с точкизрения целесообразности служебного соответствия;
— и с точкизрения карьерной целесообразности;
— и с точкизрения верности традициям;
— и с точкизрения психологической (отрицание себя как носителя имени «Копьеносец»).
Странно всё это… Невозможно для человека в здравом уме и памяти.
Значит, был тайный механизм вынесения приговора.
Скажут: что тут говорить, гнилой дух, остальное не важно.
Но психология произошедшего весьма важна — хотя бы потому, что иначе объём Евангелия ограничивался бы одной фразой о Великой борьбе между Добром и Злом. Так что познавший Истину автор Протоевангелия завещал нам в происходящем вокруг выявлять и тайные психологические механизмы.
Практический вывод следующий: чтобы понимать хотя бы поверхностные смыслы Евангелия, надо научиться воспринимать ныне из литературы практически вытравленный «покадрово-монтажный» стиль. Осмысление некоторых особенностей этого стиля усилий ст`оит — в дальнейшем они окупятся стократно.
С учебными целями можно, конечно, переложить какие-то эпизоды Евангелия и на хронологическую ось. И это будет в «Комментариях» сделано. Но не поступать же так со всеми сюжетами!
Ещё одна трудность на пути к верному пониманию текстов Евангелия современным упрощённым человеком заключается в многозначности корней древних языков. В ушедших древних языках и современном арабском не пишутся гласные, а одни только согласные. Начинающему арабисту неимоверно трудно понять, на которое из слов указывают согласные корня — произвольная подстановка гласных даёт до двух десятков значений, по смыслу друг с другом никоим образом не связанных. Чтобы понять, каков же смысл корня, переводчику-арабисту необходимо единым взором охватить весь текст — его тематику, философию автора, надо знать обстоятельства эпохи, о которой идёт речь, и т. п. — и отсеять слова, контексту отчётливо не соответствующие.
Это непривычности на уровне отдельных слов. А есть и на уровне построения придаточных предложений (с передачей смысла которых переводчики Библии явно не справляются). В древних рукописях не было пробелов не только между словами, но и между предложениями. На то, что фразы не изолированы, а между собой соотнесены, указывала специальная частица, общая для всех видов предложений, сложносочинённых и сложноподчинённых. Иными словами, эта частица на русском может означать всё что угодно — и, но, когда, затем, ибо, плюс к тому и т. д., — то есть указания совершенно противоположные. Например:
Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
Плюс к тому и первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.
Матф. 27:19, 20
Если подходить формально, то выделенное место можно перевести и как «но»: нопервосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву. При этом смысл меняется на противоположный. В первом случае жена-патрицианка водима одним с толпой и первосвященниками духом; она с Истиной несовместима и тоже добивается распятия Иисуса, но только особым приёмом. В другом случае властительница толпе противостоит, руководима духом Истины — святая, одним словом.
Но если префектесса в действительности святая, то непонятно многое: во-первых, каким же образом осуществляется власть в провинции, ведь Пилат явно не харизматический вождь (доказательства ниже: первосвященники позволяют себе нагло «давить», Пилату даже не сообщают, что весь гарнизон римских легионеров выслан в оцепление вокруг Гефсимании, и т. п.), а во-вторых, почему Лука, врач и, возможно, психолог, о подвиге веры префектессы даже не упоминает — по его изложению, силам зла сопротивлялся один только Пилат. Не упомянул о столь выдающейся «подвижнице веры» и апостол Иоанн. Да и Марк тоже. О гораздо менее значительных поступках женщин на стезе веры они вспоминают, а вот о разрекламированном иерархией предполагаемом подвиге жены Пилата — нет.
Но если не следовать ложным причинно-следственным схемам бытового суверенитизма, а мыслить хотя бы на просторах теории стаи, то всё происходившее в день Распятия логично и целостно: и утренняя толпа, созвучная бандиту Варавве, и властительница, добившаяся для мужа созвучного её неврозам места, будучи самой обычной «внешницей», достигали одной цели — Убийства…
Однако, несмотря на ясный евангельский образ, церковные иерархи рисовали и рисуют, естественно, такую картину, которая с ними совместима: толпа якобы обманута (слушаются-де не тех вождей, иерархи, дескать, бывают разного духа), ученики хотя и разбежались, но «хорошие», Пилат же—«ну совсем плохой», патологически жестокий властитель и жены не слушается; сопротивляется же одна благородная патрицианка-сновидица…
В самом деле, ведь не написано же (на школярском языке), что она — плохая!
А между тем толпари и патриции одной иерархии отличаются лишь манерами. Вполне естественно, что жена Пилата пыталась достичь цели, не беснуясь на Лифостротоне, а с помощью типично патрицианско-женских приёмов — провокацией, непрямой тактикой, обманом. Как потомственная патрицианка (наследственная обладательница гипнотических способностей), властительница могла отдать распоряжение мужу-офицеру устно, и он бы его выполнил. Но только в том случае, если он из-под гипнотического пресса жены выскользнуть до сих пор не пытался. Иными словами, если он в неё был страстно-расстрастно влюблён, то есть влюблён так, как уже не бывают влюблены даже спустя полгода после знакомства. А Пилат с супругой ко времени Распятия только в Иудее под одной крышей прожил не менее трёх лет…
А вот если Пилат пытался, то префектессе оставалось Пилата только спровоцировать. Скажем, запиской или устной передачей через человека, не обладавшего гипнотическими способностями. Если передаваемые слова не подкреплены гипнотическим воздействием, то они для достижения цели должны быть по логическому смыслу противоположны. Из чувства противоречия ещё глупый, но уже вырывающийся из-под психоэнергетического пресса муж сделает всё наоборот — и настоящая цель будет достигнута!
Итак, из психологического анализа происходившего на Лифостротоне в Великую Пятницу явно следует, что префектесса была «плюс к тому», а вовсе не «но».
Таким образом, для верного понимания перевода текста Евангелий необходимо учитывать, что:
— есть формальные многозначности на уровне отдельных слов;
— есть формальные многозначности на уровне придаточных предложений;
— есть многозначности на уровне мировоззрения переводчиков.
От одного того, кто по духу переводчик — иерархо «христианин» или христианин-неугодник, — зависит появление или «но», или «плюс к тому».
Таким образом, даже из приведённых соображений ясно, что во все времена люди были вынуждены вчитываться вовсе не в чистое Евангелие, а в его перетолковывания переводчиками, нанятыми какой-либо из иерархий. В наше время—«внутреннической» (примеры искажений Евангелия на торгашеский манер в русском синодальном переводе приведены в «КАТАРСИСе-2»).
Несмотря на все воздвигаемые препятствия, общую фактологию и хронологию событий дня Распятия даже по тенденциозному синодальному переводу восстановить удаётся:
— Христа привели к Пилату толпа и священники;
— ночную толпу первосвященникам-ростовщикам (см. главу «Тайна храмовой сокровищницы») опекать вербально нужды не было — она была и так послушна, а утреннюю опекать пришлось;
— префект, обменявшись с Иисусом несколькими малопонятными для иерархического ума фразами (об их сокровенном смысле — в главе «Тайна „Царя Иудейского”»), по меньшей мере трижды (Лук. 23:22) громогласно заявлял о невиновности Иисуса, причём подтвердил свою убеждённость и на судейском месте;
— однако на том же судейском месте префект-судья кратковременно (!!), то есть на уровне лишь эмоций, ПОЧЕМУ-ТО поменял своё мнение на противоположное, дескать, давайте Иисуса амнистируем;
— результатом этого временного (!) умопомрачения — косвенного признания вины Иисуса, пусть с последующим ритуалом «сохранения лица» (чиновничьего) в виде умывания рук, — были и смертный приговор Истине, и амнистия государственному преступнику, сепаратисту-убийце, чьё освобождение грозило Пилату крупными служебными неприятностями, расстройством здоровья и т. п.
Обстоятельство — одно-единственное! — вызвавшее «временное умопомрачение», достойно рассмотрения.
Пилат сказал Ему: чт`о есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нём;
Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?
Иоан. 18:38, 39
Итак, префект сидит на судейском месте, на него снизу смотрит народ, имперские чиновники, иудейские священники, легионеры, мытари.
Префект веско говорит: невиновен!
Но вскоре — очевидно, не позднее чем через несколько секунд, ведь судейское место покинуть он не успел — префект предлагает толпе просить Иисусу амнистии. Амнистируют же только преступников, чья вина полностью доказана. Иными словами, призыв к амнистии подразумевает по меньшей мере косвенное признание подозреваемого виновным. Что же получается: с судейского места, где каждое слово должно быть твёрдо (если «да», то «да», а если «нет», то «нет»), выносятся противоположные определения?
Могли ли противоположные определения быть произнесены слитно? Без некоего события, пусть временно, но перевернувшего весь эмоциональный строй души наместника?
Правильно, не могли.
Следовательно, между судебными определениями 38-го и 39-го стихов что-то произошло. Нечто для Пилата чрезвычайно значимое, раз он на судейском месте совершает недопустимое не только по сути — это не редкость! — но и по форме. Кстати, это нарушение незыблемости судебного решения — ещё одно преступление против формального принципа власти, в том числе против императора Тибериялично.
Итак, какое событие?
На Пилата повлияли бесноватые вопли «избранного народа»?
Да, вопли были.
Но, судя по текстам всех субъевангелий, подействовали на Понтия Пилата вовсе не вопли — ведь и после первого определения о невиновности Христа некрофилы выразили своё недовольство, и после второго скандировали с тем же смыслом, а в конце, уже после приговора, префект умыл руки — что было, по меньшей мере, четвёртой демонстрацией мнения Пилата о невиновности Иисуса. Было и пятое, косвенное: Пилат отстаивал двусмысленную надпись на кресте—«Царь Иудейский» (см. главу «Тайна „Царя Иудейского”»).
Итак, какое на Пилата воздействие определило временное отступление его от истины? Что столь верноподданнически не замечают ни богословы, ни читатели Евангелий, ни даже русские писатели?
…жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
Матф. 27:19
Скажите, а в какой именно момент жена префекта «вкрутила» мужу про своё сновидение как последнюю инстанцию истины?
До начала суда?
Нет.
Может быть, она вмешалась сразу после того, как Пилат отправил Иисуса к Ироду? Ведь появилось время поговорить — очень удобное, муж уже сосредоточился на проблеме. Почему бы не подойти, не поговорить с ним? Не проснулась? Рано? Но ведь толпа вопила так, что можно было пробудить и мёртвого. Да, можно было потом опять заснуть. Теоретически. Но на практике часто не засыпают и после обычных утренних шарканий метлы дворника, а тут — скандирование. Тем более невозможно было заснуть сновидице, получившей указание свыше о необходимости спасти Великого Праведника — если действительно было сновидение.
Был для префектессы и ещё один удобный момент поговорить с мужем: во время бичевания и приготовления к нему. Однако ж и во время бичевания префектесса не проявила своей предполагаемой святости.
Итак, времени и удобных случаев поговорить с мужем у префектессы было предостаточно. Таким образом, одно только столь позднее вмешательство давным-давно проснувшейся сновидицы подозрительно — если она действительно, как нам то внушают, Иисуса хотела защитить. Систематическое невмешательство властительницы уже говорит о том, что, выражаясь библейским языком, дышала она отнюдь не желанием защитить Иисуса. (В главе «Тайное Знание, открываемое черезспиру» будет приведено доказательство активнейшего участия жены Пилата в Аресте, доказательство, не требующее того уровня знания жизни, на котором уверенно руководствуются принципом «психологическая достоверность». Но путь «психологическая достоверность» много интересней, да и для жизни полезней.)
А обстоятельства, при которых она всё-таки вмешалась, развеивают последние сомнения.
Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?
Ибо знал, что предали Его из зависти.
Между тем, как сидел он на судейском месте, ЖЕНА его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
(Но) Плюс к тому и первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. ‹Иными словами: «И это на фоне давящих первосвященников, старейшин и толпы». — А.М. ›
Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтоб я отпустил вам? Они сказали: Варавву.
Матф. 27:17–21
Вот, оказывается, кто кратковременно помутил рассудок Пилата, в результате чего он предал Истину распятию! ЖЕНА!
Здесь текст отчётливо организован по принципам покадрово-монтажного стиля, который может ввести в заблуждение только не желающих развивать в себе критическое мышление (не любящих ни правды, ни Истины).
«Что получилось, того и добивались» — это известный принцип разоблачения тайных помыслов «влиятельных благодетелей», у которых якобы «не получилось, как хотелось».
Итак, патрицианкой, по рождению знакомой со всеми тонкостями управления, момент был выбран критический: толпа скандирует—«Варавву!», первосвященники надуты, легионеры настроены против Мыслителя, однако Копьеносец в Пилате держится и уже в третий раз возвещает — окончательно! — что Иисус невиновен. Суд завершится через несколько секунд — как только префект поднимется с судейского места!
Тут-то «сновидица» и вмешивается.
И выведенный из себя префект, поднимаясь, сказал: «виновен».
Каким конкретно приёмом «патрицианке»-властительнице удалось подготовить мужа, армейского офицера, к Преступлению и нелояльности к законам?
Полезно помнить, что почти каждая женщина обладает гипнотическими способностями: так называемые здоровые женщины — в меньшей степени, патрицианки же — в существенно большей. Любое слово патрицианки (т. е. женщины психоэнергетической власти) воспринимается как жёсткий приказ, хотя губы её могут складываться в подобие улыбки, а слова могут быть взяты из лексикона прошений.
Гипнотические способности — это проявление внутреннего стержня: ненависти.
Зарождение семьи патрицианки и её эволюция известны — жена Пилата не первая, не она и последняя. Поначалу её ненависть вызывает у жертвы чувство восторга (см. «КАТАРСИС-1»). Это — Ромео и Джульетта (плюнь в любую сторону — в похожую жухлую пару попадёшь). Со временем, уже по завершении «медового месяца», начинается новая фаза: страстно влюблённый супруг (типичный) ненавистью зарядился вполне, и восторг сменяется всполохами раздражённости. Завершение эволюции — или взаимное убийство (как у Ромео с Джульеттой или как у Гитлера с Евой Браун), или умерщвление одного некрофила некроп`олем другого (когда, например, «счастливый» любовник тихо спивается, и т. п.), или, чаще, взаимное охлаждение.
Наиболее распространена промежуточная стадия: вблизи восторг ещё возможен, но на удалении от порабощающего некрополя «патрицианки» у восторженного появляется желание недавнему кумиру насолить, нагадить, сделать противоположное его желаниям—«из принципа».
Иными словами, если «патрицианка» замечает, что «муж» уже достиг стадии «из принципа», то для вынуждения его к необходимому ей поступку надо сделать одно из двух:
— или отдать ему приказ лично, при максимальном приближении (скажем, в постели, его обняв, раздвинув ему руки и ноги);
— или, напротив, достичь своего без психоэнергетического давления, на максимальном удалении, с помощью прислуги, при его скрещенных руках и ногах, причём текст приказа по формально-логическому смыслу должен быть противоположен желаемому результату.
Как показывает практика «партнёрского» супружества, последний приём надёжнее — муж остаётся в плену видимости того, что принял решение самостоятельно.
В особенности этот приём был надёжнее при внешних обстоятельствах дня Распятия.
И вот почему. Префект успешно противостоял психоэнергетическому давлению скандирующей толпы. Можно даже с уверенностью сказать, что Пилат принял классическую оборонительную позу: сидел, скрестив на груди руки. И, скорее всего, ноги. Естественно, что в такой позе он был готов поступить вопреки вообще всему, к чему бы его ни принуждали, и всем, кто бы к нему ни обратился. Такова психология реальных людей и её внешние проявления.
Язык жестов манипуляторы читать умеют.
Итак, для успешного манипулирования Пилатом, сидевшим на судейском месте, требование должно было быть высказано в противоположной форме.
Желательно, конечно, подкрепить это полным отключением его критического мышления. Также желательно «провалить» его в некий невроз — специфическим действием. Самый в подобных случаях эффективный «знак могущества» — это сама супруга или хотя бы упоминание о ней.
Как видно из текста Евангелия, над префектом этот набор манипуляций был проделан весь.
Сейчас можно, конечно, гадать, был ли в записке ещё и некий эзотерический значок, графический «знак могущества», обычно вызывавший у Пилата взрыв неприятия, или был использован какой-то иной дополнительный приём, более тонкий; однако нужный результат был достигнут: в защищающем сознании наместника произошёл сбой, и, вопреки своему достаточно целостному поведению, вопреки интересам всех уровней, в том числе и служебного, префект, заговорив об амнистии Христа, по сути, приговорил Его к смерти, а себя — к служебным неприятностям.
Зачем жене Пилата неприятности?.. Видимо, нечто эти неприятности перевесило. Но вернёмся к этому вопросу позднее.
Его, Пилата, «провалили», заставив обернуться в прошлое. Пилат, когда совершил действие, разрушавшее его карьеру, его здоровье, его самость, не был в настоящем…
Вот такие тайны помогает раскрыть простое восстановление хронологии дня Распятия.
И последняя деталь богословского свойства касательно техники чтения документов на древних языках.
Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
Марк 15:15 (cинодальный перевод)
Эти строчки понимают по-разному. Одни читают без учёта особенностей древних языков, и потому получается, что причиной решения Пилата было желание угодить толпе.
А другие читают с учётом этих особенностей: «Тогда Пилат,ЯКОБЫ, КАК ПОЛАГАЮТ НЕСВЕДУЩИЕ, желая сделать угодное народу, отпустил…»
Этот необходимый для адекватного прочтения подобных текстов принцип чтения — лишь подразумевание слова «якобы», обязательного для современных упрощённых языков, — легче постигается на примере другого места Писаний.
Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-Еврейски Виф`езда, при которой было пять крытых ходов:
В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды;
Ибо ЯКОБЫ (КАК ПОЛАГАЛА СОБРАВШАЯСЯ ТОЛПА — во все времена тупая и любящая понимать всё противоположно Истине) Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в неё по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был ЯКОБЫ одержим болезнью.
Иоан. 5:2–4
Теперь представим, что происходило у купальни в деталях. Вокруг водоёма собрались сотни, если не тысячи людей. Вдруг происходит возмущение воды (природное явление), и все собравшиеся, расталкивая друг друга — ведь следующего раза можно и не дождаться! — скопом бросаются к купальне. Всё, как в игре в регби: дозволены любые, даже самые жёсткие способы остановки обгоняющего противника.
Кто побеждает в подобной регбистской гонке?
В наше время таких называют спортсменами.
А раньше называли — здоровяками.
Только здоровяк мог вырваться вперёд и нырнуть (а не медленно спуститься — иначе обгонят!) в купальню. Отсюда очевидно, что только в сознании толпы, любящей всякий «чудотворный» бред, воды первым мог достигнуть «одержимый любой болезнью». Не «любой», знаете ли, а — надуманной. Первым мог быть только самый из чудолюбцев здоровый. Иными словами, притворщик.
Да и «Ангел, по временам сходящий в воду» — тоже плод фантазии всё того же постоянно действующего в истории персонажа: толпы.
Да, конечно, многие из ныне называющих себя христианами видят в описании периодически происходившее у Вифезды магическое чудо. Из чего вовсе не следует, что евангелист Иоанн веровал в «сходящего Ангела» и «любую болезнь».
Если бы Иоанн веровал на манер толпы, то не стал бы рассказывать о том, что произошло у купальни у Овечьих ворот чуть позднее так, как он это рассказал.
Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет.
Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров?
Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня.
Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи.
И он тотчас выздоровел, и взял постель свою, и пошёл…
Иоан. 5:5–9 (cинодальный перевод)
Всякая болезнь не случайна, столь же не случайно и выздоровление от неё.
Христос желает вылечить каждого, всех до одного, другое дело, что излечивается только тот, кто согласен себя от греха очистить.
Всякий же вставший на путь очищения отличается от толпы тем, что всё больше и больше начинает видеть жизнь такой, какая она есть.
То, что исцелённый Христом был зрячим и притом не только в буквальном смысле слова, видно из центральной детали эпизода, его слов: так, Господи!
Ай да расслабленный! Так назвать незнакомого человека! Какую мощь зрения он выработал за те 38 лет, во время которых ему ничего не оставалось делать, как только размышлять над теорией жизни!
Вот в чём истинный механизм исцеления.
«Якобы» — в современных текстах слово важное. Пропусти его — и текст становится противоположным по смыслу. Женщина, взятая якобы в прелюбодеянии, становится шлюхой; мощный духом Пилат, якобы «желая сделать угодное народу», становится трусом, а природное возмущение воды оказывается движимо сходящими в воду ангелами…
Но присутствие частицы «якобы» важно только в текстах на современных языках — приспособленных для людей, у которых от поколения к поколению слабнет критическое мышление.
Желающий понять будет размышлять, а не внимать.
Так, Господи?!