Небезосновательные опасения

Небезосновательные опасения

Теперь поподробнее о новом «первом отделе». Тайная канцелярия в лице школьных омбудсменов не только накапливает информацию и использует ее в борьбе детей за свои права, часто носящие весьма сомнительный характер. Она может переправлять сведения, куда сочтет нужным, и проконтролировать это нельзя, поскольку информация конфиденциальная. Никто, кроме омбудсмена, не знает ни содержания доносов, ни их авторов. Помимо ювенальных судов и прочих служб, стоящих на страже интересов ребенка, омбудсмен может ознакомить с имеющимися у него данными других людей или другие ведомства. Может, по примеру сотрудников старого «первого отдела», поделиться с органами госбезопасности. Может — с криминальными структурами. Почему бы и нет? Уже вспыхивали скандалы из-за того, что какие-то шустрые ребята тиражировали базы данных персонального характера. Но максимум, что там указывалось — это адрес, телефон, номер и марка машины. И то такие «утечки» вызывали вполне обоснованное беспокойство. А ведь там не было сведений ни о наиболее частых маршрутах обладателей тех или иных материальных благ, ни об их привычках, ни о распорядке дня. Вообще, взволнованный, обиженный человек, особенно ребенок, часто выбалтывает много лишнего и потом даже не помнит, что говорил…

А еще один вероятный адресат (в сегодняшнем политическом контексте более чем вероятный) — это иностранные спецслужбы.

Информация приватного характера всегда высоко ценилась и была трудно добываемой. Сейчас, в эпоху информационных технологий, возникает впечатление, будто все можно выловить в Сети. Но это иллюзия. Из интернета узнается не так уж и много. По отзывам профессиональных разведчиков, там можно добыть 10–15 % информации. Все остальное — от людей. А по отзывам политологов, именно такие «неучтенные» интернетом данные порой представляют наибольший интерес и потому щедро оплачиваются. И это неудивительно. Сегодня, когда конкурирующие государства стараются избегать во взаимоотношениях друг с другом применения грубой силы, предпочитая экономические и информационно-психологические формы воздействия, на первый план выходит максимально глубокое изучение психологии противника. И тут особенно ценятся именно приватные сведения, какие-то подробности, которые могут знать только близкие люди. Такое знание очень помогает выбрать тактику воздействия на «объект». А «объекты», между прочим, могут быть любой величины.

Дети российских политиков, военных, сотрудников спецслужб, ученых, которые занимаются секретными разработками, и мало ли кого еще тоже учатся в школах. И никто (кроме тех, кому будет предназначена специнформация) никогда не узнает, о чем с ними конфиденциально беседовал их главный друг и утешитель, школьный омбудсмен…

Но не только важные птицы могут заинтересовать наших геополитических «друзей». В свете информационно-психологических войн особое внимание уделяется исследованиям в области психологии разных национальностей и народностей. Даже специальность такая появилась — этнопсихолог. А понять психологию человека или целого народа гораздо легче, если ты знаешь его жизнь изнутри, знаешь его настроения, взгляды, симпатии и антипатии, которые он далеко не всегда высказывает за пределами узкого семейного круга или даже в социологических опросах. Кабинет омбудсмена может стать настоящей кладовой неформальных данных о множестве людей. И таких кладовых тоже будет множество: в каждой школе, в каждом вузе — бесценная база данных для самых разных исследований.

Не будем забывать о теснейшей связи наших правозащитников с западными и международными правозащитными структурами. И будем помнить о том, что эти структуры с какой-то подозрительной настойчивостью, прямо-таки с ножом к горлу требуют от России скорейшего введения ювенальной юстиции и, в частности, института омбудсменов. Требуют и охотно выделяют деньги. Неужели за два десятка лет не стало очевидно, что такая забота западных партнеров слишком часто оборачивается для нас подрывом? Подрывом экономики, культуры, образования, здравоохранения, демографии — словом, наших национальных интересов и нашей безопасности.

То, что за рубежом есть — выразимся осторожно — заинтересованность в получении обширной информации о частной жизни российских граждан, свидетельствует и предпринимавшаяся несколько лет назад попытка включить в закон о «Данных персонального характера» статьи, разрешающей трансграничную передачу этих самых данных. Попытка, к счастью, провалилась. В немалой степени, как говорят, благодаря возражениям со стороны наших спецслужб. Что ж, внедренные в каждую школу омбудсмены вполне могут безо всякого закона справиться со сбором и трансграничной передачей персональных данных. Проконтролировать их в условиях неподотчетности органам образования и местной администрации, а также учитывая строгую конфиденциальность работы правозащитников, крайне сложно.

Предвидим возражение: разве директор, учителя, медсестра, школьный психолог ничего не знают о семьях учащихся? Знают. Почему же из-за них вы не беспокоитесь? Они что, не могут поделиться своими знаниями с какими-то зарубежными инстанциями? Теоретически могут, а практически — нет. Вернее, единичные «утечки», конечно, возможны, хотя и они достаточно проблематичны. Сами подумайте, как это реально воплотить? Под каким предлогом посторонние люди, не входящие в систему образования, смогут выудить у школьного персонала сведения о частной жизни учеников? Школа сейчас уже не та, что была в перестроечные и постперестроечные времена, когда ее двери распахнулись навстречу иностранным сектантам или представителям разных гуманитарных фондов, активно проводивших анкетирование и социологические опросы. Сегодня получить доступ к детям и к информации о детях не так-то просто. Но даже если отдельно взятый сотрудник отдельно взятой школы что-то куда-то ухитрится передать, все равно организовать поставку информации в массовом масштабе нереально за неимением соответствующего канала.

С приходом в школу омбудсменов канал появится. С одной стороны, для эффективной защиты прав учащихся необходимо разобраться не только в школьной ситуации, но и в том, что творится в семье ребенка, понять, какие факторы способны негативно повлиять на его состояние. Для этого омбудсмен вполне может подключить к работе школьного психолога (кстати, в ряде стран права детей защищают именно они), попросив протестировать ребенка — а в идеале всех учащихся — и создать его психологический портрет. Он может и даже обязан запросить также медицинские сведения о ребенке, то есть, аккумулировать довольно большой объем информации. А с другой стороны, в отличие от медсестры или директора, омбудсмену не нужно бегать искать зарубежных заказчиков. Они уже существуют, причем часть из них действует не таясь. И передача данных персонального характера может осуществляться вполне официально в виде развернутых отчетов, докладов, рапортов различным международным комиссиям, очень обеспокоенным соблюдением прав ребенка в России, где никак не удается установить подлинную демократию.

Базы персональных данных и психологические портреты школьников могут заинтересовать и политтехнологов, которые, как показал опыт «оранжевых революций», нередко бывают связаны с правозащитными структурами. «Марши несогласных», проводившиеся перед парламентскими и президентскими выборами, выявили, что в современной России не так-то легко набрать народ на их проведение. Что ж, омбудсмены и тут способны посодействовать. Ведь кто будет больше всего ходить жаловаться на учителей, директора и прочих взрослых? Уж, наверное, не первоклашки. Те если и жалуются, то не по инстанциям, а маме, так как мотивация у маленького ребенка другая: ему важно не права качать, а чтобы его, бедняжку, пожалели. И пожалели именно близкие, потому что он не только не противопоставляет себя семье, а еще по-настоящему себя от семьи не отделяет.

Современный же подросток, напротив, склонен бунтовать против близких и искать оправдания и поддержки на стороне. Поэтому именно подростки станут частыми гостями в кабинете омбудсмена. Причем, подростки определенного склада: демонстративные, своевольные, не любящие подчиняться установленным правилам, порядкам, законам. Словом, бунтари по натуре.

Так что вырисовывается еще одна привлекательная для иностранных спецслужб база данных: списки потенциальных участников протестных массовок, от локального митинга в каком-нибудь городском районе до широкомасштабных бунтов и революций. Как удобно! Без напряжения и главное, без лишнего шума, весьма конспиративно. Это вам не сбор протестантов через сетевые сообщества, всякие там «живые журналы» и прочие интернет-площадки. Списки по каждой школе во всех городах и весях нашей большой страны — какой матерый резидент мог мечтать о таком улове?! Особо перспективных школьных «инакомыслов» можно готовить в главари. Вспоминается прошедший по телевидению весной 2007 года французский фильм про «оранжевые революции» на Украине, в Грузии, в Киргизии. Там очень выразительно показывалась работа зарубежных «консультантов» с молодежными лидерами, которые буквально ошалевали от внезапно выпавшего на их долю шанса головокружительной политической карьеры. И готовы были служить своим благодетелям, как верные псы.

А еще омбудсмены могут за каких-нибудь несколько лет произвести мировоззренческий переворот в целом поколении. То, что сейчас проделывают с юными умами либеральные СМИ и интернет, будет многократно усилено благодаря индивидуальной работе «от сердца к сердцу» (излюбленный штамп сотрудников «Планирования семьи» и прочих гуманных организаций). А также, — что, быть может, самое главное! — благодаря авторитету учреждения, в котором такая работа начнет производиться, то бишь школы. Что бы ни говорили про школу, какие бы в ней ни были недостатки, это основное учебное заведение. И надо четко понимать: с введением омбудсменов в ней будут учить не только математике, русскому языку и биологии, но и принципиально другому отношению ко взрослым. Приведем лишь один маленький пример. Доводилось читать и слышать, что школьные омбудсмены вывешивают на всеобщее обозрение отчет о проделанной работе. Это преподносится как что-то безусловно положительное: дескать, у нас полная прозрачность и гласность. Но если разобраться, что собой представляют подобные документы? Как и любой отчет, они содержат некие статистические данные и те или иные качественные параметры. Применительно к омбудсменам это — сколько за год поступило жалоб, на что жаловались дети, на что учителя, на что родители, кто основные нарушители, какие меры были приняты и т. п. Как вы помните, в школах, находящихся под омбудсменами, в качестве обвиняемых, в основном, выступают педагоги. А тут еще список их «злодеяний» вкупе с постигшей карой выставляется на всеобщее обозрение. Особо злостных «правонарушителей» могут назвать и по именам, к вящему удовольствию потерпевших. Ну, разве это не мировоззренческий переворот? Позорить учителей перед учениками, как когда-то позорили в стенгазете закоренелых хулиганов и двоечников! Для полного завершения этого перевертыша осталось только хулиганов посадить за преподавательский стол, наделив их к тому же правом ставить неугодных учителей в угол и выгонять из класса.

Институт школьных омбудсменов позволит изящно покончить и с «клерикализацией школы». Призывы академиков во главе с Гинзбургом результата не дали. Предмет «Основы православной культуры» преподается уже во многих школах страны. Но в правозащитной среде эту дисциплину почему-то недолюбливают. Так, осенью 2007 г. сотрудники аппарата Омбудсмена РФ выступили против обязательного изучения основ православной культуры в школах и даже упоминали про Европейский суд. Школьные правозащитники задачу решат без напряжения. Причем, могут разобраться не только с обязательным предметом (о котором, кстати, Церковь и не упоминает, так что это все подтасовки), но и с факультативом. В доверительной беседе с ребенком нетрудно получить желаемый ответ на грамотно поставленный вопрос. Поэтому не будет ничего удивительного в том, что вдруг начнутся массовые отказы детей от «скучного урока», который к тому же ведут «плохо подготовленные, неквалифицированные» учителя. А еще в этих отказах подозрительно часто будет упоминаться нарушение права ребенка на свободу совести. Хотя, впрочем, что тут подозрительного? В новой реальности дети будут положения Конвенции о правах ребенка назубок. Куда лучше, чем таблицу умножения.

Только решили, что статья закончена, как, разбирая газетные вырезки про «ювеналку», нашли еще один любопытный материал. Сообщение РИА «Новости» от 14.02.2008. Процитируем полностью: «Французский профсоюз работников образования Snes-FSU подал в суд на Интернет-сайт note2be.com, который позволяет ученикам оценивать своих преподавателей, говорится в коммюнике профсоюза. Профсоюз требует закрыть сайт. Интернет-сайт note2be.com позволяет своим посетителям сохранять имя преподавателя, давать ему оценку по 20–бальной шкале и оставлять комментарии о нем. Имена преподавателей сохраняются в единой базе, позволяющей вести рейтинг учителей. Коммюнике, появившееся в четверг на Интернет-сайте профсоюза преподавателей французских школ и колледжей, осуждает сайт, который „может в скором времени стать источником публичных доносов и клеветы“. Учителя также написали письмо французскому министру образования, требуя разобраться в ситуации. Преподаватели возмущены „простотой, с которой каждый может писать что угодно о ком угодно“. Адвокаты профсоюза запустили процедуру срочного рассмотрения дела, благодаря чему оно будет рассмотрено уже на следующей неделе».

«О, дивный новый мир!» — мог бы воскликнуть Олдос Хаксли, если бы дожил до наших денечков.

26 января 2009 г.