Из Парижа на воды и обратно

Из Парижа на воды и обратно

Вскоре после прибытия в Париж Месмер обрел своего самого заметного приверженца — Шарля д’Эслона. Его надежды на официальное признание воскресли вновь, поскольку д’Эслон состоял в качестве врача при дворе одного из братьев короля Людовика XVI графа д’Артуа и являлся членом престижного медицинского факультета, ведущей медицинской школы во Франции. Но даже вместе с д’Эслоном его надеждам не суждено было сбыться. В 1779 году он организовал чтение своего знаменитого труда «Об открытии животного магнетизма» некоторым представителям факультета, однако и это ничего не дало. Результаты показались им интересными, но чтобы установить правильность выводов, сделанных Месмером, требовались серьезные исследования. Они отметили, что в демонстрации методики месмеризации пациентов мало толку, поскольку им ничего не известно об истории болезни этих людей и поэтому они не могут оценить результат лечения. Они предложили поставить контрольный эксперимент — посмотреть на реакцию слепого, проходящего вдоль шеренги людей, в которой будет стоять и Месмер со всей своей магнетической силой. Месмер и д’Эслон могли бы ответить, что, по их мнению, такой силой обладают все (хотя одни в большей, а другие — в меньшей степени), но вместо этого отказались от эксперимента совсем. Открытие Месмера казалось им слишком важным, чтобы подвергаться мелочной проверке.

В конце чтения Месмер свел теорию о животном магнетизме к двадцати семи положениям, наиболее важные из них приведены здесь.

1. Небесные тела, земля и животные тела влияют друг на друга.

2. Влияние осуществляется через распределенный по всей Вселенной флюид. Характеристики флюида следующие: он непрерывен, так что нигде не остается пустот, ни с чем не сравним по тонкости и способен в силу своей сущности воспринимать, распространять и передавать все движения.

8. Животное тело подвержено противоположным воздействиям (приливам и отливам) этого агента, он проникает в нервы и без всяких посредников воздействует на них.

9. На примере человека особенно хорошо видно, что по своим свойствам флюид подобен магниту; по некоторым признакам в человеческом теле можно обнаружить разные, даже противоположные, полюса, с которыми можно контактировать, меняя их, разрушая или усиливая…

10. Животное тело обладает качеством, которое делает его восприимчивым к влияниям небесных тел и обоюдным воздействиям окружающих его тел; совпадение этого качества со свойством магнита и привело к возникновению термина «животный магнетизм».

23. Факты показывают, что при соблюдении некоторых правил данный принцип позволяет лечить нервные расстройства прямо и другие болезни — косвенно.

Если некая теория внутренне противоречива, то перечисление ее главных пунктов едва ли поможет скрыть это. По мнению д’Эслона, они провалились на факультете из-за того, что Месмер выражался чересчур невнятно и туманно; он слишком много времени уделил космологии в ущерб конкретным примерам исцелений. Возможно, сказался и сильный немецкий акцент. Чтобы исправить допущенные Месмером ошибки, д’Эслон публикует в 1780 году «Наблюдения животного магнетизма», где ясно и четко излагает результаты ряда исцелений. Однако единственное, чего он добивается, так это разделения участи своего учителя как объекта насмешек и оскорблений. Ему велят отмежеваться от нового учения, он отказывается и лишается некоторых привилегий члена медицинского факультета. Эта показательная «порка» продемонстрировала неприемлемость идей Месмера и одновременно отпугнула других медиков от проявления малейшего интереса к животному магнетизму.

Месмер был сыт по горло и решил оставить Париж. Сама Мария Антуанетта попыталась отговорить его и предложила от имени короля солидное годовое жалование при условии благоприятного отчета комиссии. Даже после того, как король сократил это условие до предложения взять в качестве учеников людей по выбору правительства, Месмер все равно чувствовал себя оскорбленным. Он заподозрил в этих студентах шпионов, а не беспристрастных лиц и написал королеве высокомерное и вздорное письмо, в котором требовал не только предложенного годового содержания, но и поместья для продолжения своих работ. Письмо сошло ему с рук лишь по той причине, что монархия во Франции уже клонилась к закату. Нетрудно понять, почему он приобрел себе репутацию чудака.

Мария Антуанетта, естественно, не удостоила письмо ответом, и в мае 1781 года в компании нескольких состоятельных пациентов Месмер уехал в бельгийский городок Спа[31]. Он, вероятно, надеялся найти на водах новых пациентов из разнообразных клиник и поправить собственное здоровье, пошатнувшееся от парижских стрессов. Он был разочарован и зол, но, возможно, вынашивал и скрытый план — восстановить общественность против научных авторитетов. «Если им меня будет не хватать, — должно быть, думал он, — то их протест достигнет официальных ушей». Постоянное неприятие официальной наукой (которое он приписывал зависти, самонадеянности и недоверчивости) только укрепило его в намерении достигнуть признания в качестве великого первооткрывателя и спасителя человечества. Он хотел, чтобы д’Эслон сопровождал его в Спа, но тот отказался, остался в Париже и открыл собственную клинику. Его позиция вызывает симпатию: он не хотел бросать своих пациентов и не мог понять, как это может делать Месмер. Однако Месмер обиделся: он подумал, что д’Эслон хочет украсть у него клиентов, и обвинил ученика в предательстве.

Принимая воды для успокоения расшатанных нервов, он написал «Краткую историю животного магнетизма». Д’Эслон был в немилости, а два других его близких друга, адвокат Никола Бергассе и банкир Жийом Корнман (Nicolas Bergasse, Guillaume Kornmann), разрывались между Парижем и водами. Они приехали туда с намерением увезти Месмера обратно в Париж и рассеять его сомнения насчет д’Эслона. У них возникла идея основать специальную академию по распространению животного магнетизма, в которой Месмер мог бы инструктировать всех желающих. В конце 1781 года Месмер возвращается в Париж, чтобы обсудить устав и принципы функционирования академии с Бергассе и Корнманом. Адвокат и банкир прекрасно справились с поставленной задачей: Месмер обнаружил, что имеется более чем достаточно людей, готовых внести солидный взнос для основания академии, и разрешил друзьям действовать. Он возвратился в июле 1782 года в Спа вместе с Бергассе, своим невольным секретарем; их отношения никогда не были достаточно прочными, что впоследствии привело к провалу проекта.

На водах он узнал, что д’Эслон вновь получил выговор от факультета и окончательно лишился всех имевшихся преимуществ. Хотя верность ученика избранному курсу и порадовала его, он все равно чувствовал себя обманутым. Месмер считал, что д’Эслон не имел права начинать свое собственное дело, поскольку не был достаточно компетентен в вопросе животного магнетизма. Хотя они и сделали несколько шагов на пути к примирению, но никогда больше уже не встречались с глазу на глаз. Камнем преткновения для них стало нежелание д’Эслона допускать к изучению животного магнетизма людей без медицинского образования, тогда как Месмер в своей академии открывал к нему доступ всем, кто способен платить. В конце концов, в январе 1784 года д’Эслон опубликовал краткое сообщение о своей ссоре с Месмером и формально объявил, что по праву считает себя самостоятельным магнетизером. К этому моменту его окончательно выгнали с медицинского факультета, но связи в обществе гарантировали д’Эслону успешную практику. Но Месмер грозился подать на него в суд, поскольку, с его точки зрения, у него украли часть состоятельных клиентов, но затем оставил эту глупую затею.

Вернувшись в Париж в конце 1782 года, Бергассе, Корнман и Месмер привели свои планы в действие: сто последователей Месмера внесли по сто луидоров, и еще часть денег поступила от провинциальных обществ месмеристов, где взнос составлял пятьдесят луидоров. Свою Парижскую академию они назвали на масонский лад Ложей Гармонии (позднее — Общество Универсальной Гармонии). Месмер именовался Основателем и Вечным президентом. Члены академии давали присягу, в которой клялись не разглашать инструкции Месмера (получаемые не только во время лекций в аудиториях, но и при чтении его работ) и самостоятельно не практиковать животный магнетизм. Ввести последний пункт Месмера побудила, скорее всего, обида на д’Эслона, иные здравые причины трудно себе представить, и, более того, этот пункт шел вразрез с первоначальным планом Бергассе и Корнмана, которые затевали академию как раз для подготовки будущих целителей. Разрываемое на части этим противоречием и разногласиями между Месмером и Бергассе, Парижское общество просуществовало со дня своего основания в марте 1783 года не более двух лет. Помимо наблюдений за процессом лечения и изучения методов и теории действия животного магнетизма на нервную систему, студенты также обсуждали метафизические, космологические и политические аспекты магнетизма. Все это впоследствии нашло свое отражение в работе Бергассе «Теория мира и живых организмов согласно принципам Месмера». Книга была частично зашифрована: сотня ключевых терминов получила символические обозначения, чтобы исключить непосвященных читателей. Таким образом, Бергассе оберегал тайну ревностнее, чем сам мастер.

Среди учредителей Парижского общества есть весьма примечательные личности. Для нас особенно важно, что все три брата де Пюисегюр, с которыми мы подробнее познакомимся в следующей главе, обладали членством Ложи Гармонии наряду с известными представителями французской аристократии — герцогом де Лозен, герцогом де Коиньи, бароном Талейраном и маркизом де Жакур. Весьма забавно, что, несмотря на враждебное отношение Бенджамина Франклина к месмеризму, его внук Вильям Темпл Франклин стал одним из первых членов академии Месмера. Блистательный маркиз де Лафайетт (Marquis de Lafayette, 1757–1834) также вступил в общество. Он лишь недавно прославился тем, что отправился на корабле через Атлантику для помощи американцам в войне за независимость и нанес англичанам сокрушительное поражение в битве близ Баррен Хилл. Месмер приветствовал энтузиазм своего ученика как в отношении животного магнетизма, так и применительно к молодой заокеанской республике, ибо считал Лафайетта подходящим для роли распространителя новых методов лечения в Америке. Лафайетт действительно беседовал в частном порядке с Джорджем Вашингтоном о животном магнетизме, но дальше одной или двух публичных лекций дело не пошло. Однако Томас Джефферсон, бывший тогда американским представителем в Версале, встревожился настолько, что отправил на родину несколько антимесмеристских брошюр и копии негативных отчетов двух комиссий 1784 года.