7.2.3. Пограничный опыт в кино

Филигранно точно пограничный опыт отображен в «Пианистке» Ханеке (Изабель Юппер, кстати, блестяще удаются роли пограничных героинь).

Эрика, живущая со своей деспотичной матерью, нарушающей все возможные границы, раздираема внутренними противоречиями. Она ненавидит мать, но не может вырваться из душного слияния. Ее сепарационная агрессия не находит конструктивного выхода и потому направлена на саморазрушение и деструктивные садомазохистские отношения с учеником. Она режет себя лезвиями, требует от любовника жестокого обращения, а в финале и вовсе вонзает себе в грудь осколок стекла.

Эрика хочет близости, и одновременно близость ужасает ее, потому что на примере отношений с матерью ей известно только удушающее слияние, от которого нет спасения. Ее отношения с любовником наполнены противоречиями, страстью и ненавистью, приближением и отталкиванием.

Рассказанная в этом фильме история может трогать, возбуждать, возмущать, шокировать, вызывать отторжение.

Такова специфика подобного опыта: рядом с пограничным человеком вы неизбежно будете испытывать острые эмоции, поскольку попадаете в это поле и вас невольно захватывает водоворот противоречивых страстей. Именно поэтому фильмы про пограничников собирают самые неоднозначные отзывы – от полного восторга до полного отторжения. Они не могут понравиться всем, но точно не оставят зрителей равнодушными, поляризуя аудиторию на два противоборствующих лагеря.

Из-за амбивалентности пограничного поля этот опыт редко становится основным для главного героя в жанровых фильмах, поскольку в них важна идентификация. Зато в артхаусном кино пограничные герои встречаются довольно часто.

Невротичных зрителей пограничный герой пугает, манит и завораживает (независимо от того, со знаком «+» или «–»): он олицетворяет яркую взрывную энергию, агрессию и страсть, которые невротик подавляет в себе разными механизмами защиты. Собственно, эта механика хорошо проиллюстрирована в «Бойцовском клубе»: подавляемая невротичным героем энергия прорвалась наружу и воплотилась в пограничном Тайлере Дердене.

Человек, попадающий в турбулентное поле пограничного опыта, достаточно быстро теряет баланс. Пограничник расшатывает окружающих людей. Это справедливо как для персонажей, вступающих в отношения с таким героем, так и для зрителей, которые смотрят этот фильм. Эмоциональные «американские горки» обеспечены всем.

Это любимый тип героев Ларса фон Триера, а пограничные истерики населяют все фильмы Педро Альмодовара.

В драматургии у пограничных героев есть особая специфика – у них редко встречается привычная арка изменений.

Превращение расшатанного, раздираемого противоречиями пограничника в сбалансированного и спокойного человека невозможно и психологически недостоверно. Исключение, пожалуй, составляют подростковые фильмы, построенные на сюжете взросления: в них от пограничной турбулентности герой часто приходит к более спокойному, стабильному и интегрированному взаимодействию с миром, что ознаменовывает его взросление (например, «Умница Уилл Хантинг» тоже история взросления, хотя главный герой не подросток, а юноша).

Еще одним исключением являются фильмы, в которых пограничное поведение героя обусловлено потерей (например, смертью близкого) и пограничное состояние лишь стадия на пути переживания горя и принятия потери (как в фильме «Вторая жизнь Уве»).

В остальных случаях истории про пограничных героев чаще всего кончаются плохо. Пол в финале «Последнего танго в Париже» застрелен своей любовницей, с которой он весь фильм находился в мучительном сложносочиненном пограничном романе, девушка Форреста Гампа умирает от СПИДа, а Егор из сериала «Звоните ДиКаприо!» в последней серии не только погибает от рук собственного брата, но и тащит за собой в бездну всех, кто был затронут пограничным полем отношений с ним (любопытно, что и в этом случае фигурирует ВИЧ как символ разрушающей силы, заражающей человека через близкие незащищенные отношения с носителем).

Тем не менее трагический финал не единственно возможный исход.

Смысл арки пограничного героя не в том, чтобы он «вылечился», изменился и перестал быть пограничным, а в том, чтобы автор, сам герой, а вместе с ними и зритель обнаружили своеобразную красоту, изящество, эстетику и баланс в его парадоксальном способе взаимоотношений с миром.

Со стороны действия пограничника кажутся противоречивыми, алогичными, сводящими с ума, но изнутри его опыта каждое действие оправданно, а все в совокупности позволяют ему поддерживать и сохранять некий баланс, как бы странно это ни звучало. Только сумев принять свою противоречивость как данность собственной жизни, такой герой – а вместе с ним и зрители – обретет опору и успокоение.

Арка героя, который действует импульсивно, противоречиво и погранично, а в результате приходит к интеграции и успокоению, часто встречается в фильмах о переживании горя. Как я уже упоминала выше, пограничный опыт вполне может быть одной из стадий потери, и тогда он со временем сменяется принятием и нахождением нового баланса.

Например, Милдред Хейз, главная героиня «Трех билбордов на границе Эббинга, Миссури» существует в пограничном поле. С одной стороны, ее поступки – прямое следствие реакции горя от убийства дочери, с другой – в фильме есть достаточно упоминаний о ее дисфункциональном прошлом и до потери. Она расщепляет мир на черное и белое, воспринимает неплохого шерифа, умирающего от рака, как абсолютное зло, вымещая на нем всю свою ярость. Ей недоступны нюансы и полутона, она демонизирует тех, кого считает хотя бы косвенно виновными в своей трагедии. Она не раз переходит черту, нарушая границы, ее разрывает от эмоций, она не может найти успокоение. И тем не менее мы сочувствуем ей – во многом, конечно, потому, что ее поведение объясняется горем.

Ее арка – это не путь к выздоровлению, гармонии и счастью, это невозможно и недостоверно в контексте данного фильма. Но главное ее изменение проявляется в том, что она из расщепленного мира, где нет никаких полутонов, делает шаг к примирению и объединению с бывшим офицером Джейсоном, которого она до этого демонизировала. Ей становится доступной комплексность и неоднозначность мира, и она уже не уверена в том, что хочет устраивать самосуд над убийцей дочери. Горе из стадии гнева и поиска виновного постепенно переходит на стадию принятия, а вместе с этим в расщепленном пограничном поле становится возможной интеграция противоречий. При этом сама героиня личностно практически не меняется.

То есть пограничный герой либо не меняется, а только раскрывается в процессе истории, либо заканчивает трагично (супруги в «Антихристе» фон Триера), либо его изменения касаются принятия себя и других и ведут к некоторому балансу в его противоречивом мире и в отношениях (возможно, с пограничным же партнером, как в «Трех билбордах…»), но никогда – к кардинальным переменам.

Еще одна особенность пограничного героя – его арка всегда завязана на отношения с людьми в целом и любовные отношения в частности. Если нарциссический герой – это часто герой-одиночка, то пограничный раскрывается и существует в отношениях, потому что именно в них проявляется вся амбивалентность и турбулентность этого типа опыта. Так, именно проблемы в отношениях являются наиболее частой причиной обращения пограничных клиентов к психотерапевту. Но именно отношения могут стать в итоге целебными в пограничном поле.

Яркой иллюстрацией одновременного притяжения и отталкивания, страсти и невозможности находиться рядом являются отношения Егора и Даши в сериале «Звоните ДиКаприо!». Егор из всех своих многочисленных пассий снова и снова выбирает Дашу, неизменно возвращаясь к ней, и снова и снова бросает ее, нарушая очередное обещание скоро вернуться. Он заражает Дашу ВИЧ-инфекцией, оставляет ее одну, и тем не менее она в финале делает выбор в его пользу, отвергнув стабильного (и конечно, невыносимо нудного на фоне аттракционов пограничного поля) мужа. И именно отношения с Дашей в итоге становятся для Егора исцеляющими, возрождают его к жизни, помогают выбраться из депрессии, дают шанс на иное будущее, которое, возможно, наступило бы, если бы Егора не убил его собственный брат.

Кстати, сюжетные линии двух братьев – Егора и Льва – прекрасный образчик отношений пограничного и невротического героев. Егор пограничен с самого начала и своим полем заражает всю систему персонажей (как заражает ВИЧ-инфекцией своих любовниц, а через них – и их партнеров). Лев же проходит арку трансформации из зажатого невротика в нарцисса пограничного уровня, выбирая внешние атрибуты успеха и крутости ценой отказа от любви и стабильной привязанности. Егор не нарциссический герой: ему плевать на свой имидж и мнение окружающих, он раздираем внутренними демонами и пытается спастись от них бегством в мир ярких впечатлений и сиюминутных удовольствий. Львом же руководят зависть и погоня за успехом. Он разрушает свои питающие и надежные отношения с женой, в то время как Егор в попытках стабилизировать собственный пограничный фон тянется к объединению с возлюбленной.

Рассказать историю пограничного героя, не скатываясь в артхаусную «чернуху», сумев увидеть его способ жить с теплом, симпатией и состраданием, – непростая задача. Но в итоге именно это дает возможность идентификации с героем и позволяет зрителю пережить богатый и насыщенный эмоциональный контакт с фильмом.

Есть разные возможности использования пограничной феноменологии в кино. Например, можно рассказывать историю изначально пограничного героя, который существует в обычном невротическом мире, а его внутренняя драма или пограничные отношения с партнером особенно остро проявляются на фоне остальных невротических персонажей фильма (например, «Секретарша» Стивена Шейнберга, «Одержимость» Стива Шилла, сериал «Звоните ДиКаприо!» Жоры Крыжовникова и др.); можно, наоборот, невротического героя поместить в обстоятельства, расшатывающие его до пограничного уровня («Бойцовский клуб», «Роковое влечение»), а можно весь мир истории сделать пограничным по своей структуре (например, «На игле», «Таксист», «Бонни и Клайд», «Нимфоманка», «Пианистка», «Стыд» и др.). Так, многие российские фильмы 1990-х отражают турбулентную расщепленную реальность, в которой оказались невротики постсоветского пространства. В российском артхаусе пограничное поле встречается повсеместно: в фильмах Василия Сигарева, Алексея Балабанова, Валерии Гай Германики, Ивана Твердовского и др.

Классическая роковая женщина, чей образ встречается во многих фильмах, чаще всего погранична: она то манит, то отталкивает, мастерски манипулирует, отношения с ней ведут к трагической развязке. Хорошим примером пограничной героини является Элисон из сериала «Любовники», и линия ее отношений с Ноа (да и с бывшим мужем тоже) погранична по своей фактуре.

Пограничные отношения также часто встречаются в мелодрамах (страсть и при этом невозможность быть вместе, эмоциональные качели), семейных драмах про дисфункциональные семьи (скандалы, идеализация и обесценивание, эмоциональное насилие – например, «Август»), фильмах про подростков, триллерах и драмах про патологичные отношения (идеализация, граничащая с одержимостью, перетекающая в разрушительное вторжение в чужую жизнь – например, «Последнее танго в Париже») и др.

В качестве развивающего задания выпишите список из 10 фильмов с пограничным героем/историей и проанализируйте арку героя в каждом случае. Это позволит вам глубже увидеть тенденции пограничного опыта и разнообразие возможностей его применения в сценариях.