Мистические чувства

Религионист склонен к эмоциональным переживаниям, связанным с принятым на веру и почитаемым сверхъестественным миром. Представитель индуизма Рамакришна был уверен, что обычные эмоции можно преобразовать в трансцендентные мистические чувства. Он говорил: «Пока эти страсти (гнев, похоть и так далее) направлены к миру и его объектам, они – наши враги, но когда они направлены к Богу, то они становятся лучшими друзьями человека, так как тогда они ведут к Богу…» [цит. по: 193, с. 393]. А. Ф. Лазурский называл их религиозными чувствами, связанными с верой в высшую ценность: «Чувство это можно охарактеризовать в общем как эмоцию, связанную с верой в существование известной высшей ценности, а также существование отношений между этой ценностью и человеком» [95, с. 220].

Религиозная личность склонна к мистическим чувствам веры, любви, страха, стыда, вины, гнева.

Вера в сверхъестественное есть, во-первых, представление, о том, что оно действительно существует. Ее противоположность есть неверие или безверие в него, т. е. представление об его недействительности. Во-вторых, она является эмоциональным переживанием – чувствами доверия и уверенности в существовании сверхъестественного мира. По мнению Лазурского религиозная вера всегда образна, большей частью бессознательна, зависит от характера человека и влияния окружающих, некритична [95, с. 220–224].

Христиане склонны отождествлять веру в Бога с верой в сверхъестественное и вообще с понятием веры. В «Катехизисе Католической Церкви» читаем: «Вера – это дар Божий, внушенная Им сверхъестественная добродетель. Чтобы проявить такую веру, необходима предваряющая и воздействующая благодать Божия при внутренней помощи от Духа Святого, Который трогает сердце и обращает его к Богу…» [76, с. 51]. П. Жане также отождествлял веру с верой в Бога, хотя и критически относился к ней: «Вера – это элементарное верование, основанное на чувстве, которое не принимает во внимание ни мнения других, ни факты, ни аргументы. Вот почему совершенно невозможно переубедить верующего» [62, с. 260].

Э. Фромм различал иррациональную и рациональную веру. Он говорил: «Под иррациональной верой я понимаю веру в личность, идею или символ, основанную не на собственном интеллектуальном или чувственном опыте, а на эмоциональном подчинении некоему иррациональному авторитету» [196, с. 156]. Человек с иррациональной верой подобен загипнотизированному индивиду, который после выхода из гипноза продолжает выполнять команды гипнотизера, но думает, что действует самостоятельно и независимо. «Самый яркий пример современной иррациональной веры – вера в лидера диктаторского режима. Ее защитники пытаются доказывать подлинность этой веры апелляцией к факту, что миллионы готовы отдать за нее свою жизнь» [там же, с. 158]. По мнению Фромма: «Рациональная вера, напротив, есть твердое убеждение, основанное на продуктивной интеллектуальной и эмоциональной активности» [там же, с. 158]. Но не стоит думать, что Э. Фромм противопоставлял рациональный интеллект и иррациональную веру в Бога. В книге «Здоровое общество» в разделе «Потребность в системе ориентации и потребность в поклонении: разум в противовес иррациональности» он дифференцировал разум и рассудок. По его мнению: «Разум – это способность постигать мир, в противоположность рассудку, представляющему собой способность манипулировать миром вещей при помощи мышления» [197, с. 325]. Разум, как и любовь, охватывает весь мир находящийся перед человеком. Поэтому, что традиционно относится рационалистами к рациональному интеллекту (рассудку), по Фромму является иррациональным, а вот религиозные учения и практики, основанные на чувстве веры, рациональны, так как: «…соответствуют потребности человека не только в некоторой системе мышления, но и в объекте поклонения, придающем смысл его существованию и его положению в мире. Только анализ различных форм религии может показать, какие системы подсказывают более, а какие менее удачное решение проблемы поисков человеком смысла жизни и потребности в объекте поклонения» [там же, с. 327].

Мистическая любовь – это комплекс переживаний интереса, симпатии, восхищения, связанный со сверхъестественными существами и силами, или направленный на них.

Платон в «Пире» излагает взгляды Савсания на два типа любви. Первый – Эрот Афродиты пошлой. Это любовь ничтожных людей. Они любят женщин не меньше, чем юношей; ради тела, – а не души; тех, кто поглупее и кого легче добиться. Эрот Афродиты небесной причастен только мужскому началу, но никак не женскому это любовь мужчины к мужчине. Они отдают предпочтение тем, кто сильнее и умнее. Варвары такие отношения считали предосудительными, вследствие господствующей у них тирании. В Древней Греции гомосексуальные союзы нередко становились врагами тиранов [143].

Иной взгляд на мистическую любовь у христиан. Н. А. Бердяев выделял родовую любовь (Афродиту простонародную) и духовную любовь (божественный эрос, Афродита небесная). Родовая любовь дробит индивидуальность, стремится к бессмертию рода. Духовная любовь представляет освобождение от природных оков, утверждение личности, лицо и дитя божественной стихии эроса: «Брак есть великое таинство, соединяющее с Богом» [16, с. 44]… «Преображение природы, победа над безличными инстинктами достигается индивидуализированием любовного влечения, усилиями найти лицо, ощутить в слиянии образ, начертанный в Боге, не допустить превращения своей личности и личности другого в простое орудие рода» [там же, с. 45]. Бердяев различает три типа любви: «1) Эрос в собственном смысле слова, половое индивидуальное избрание, слияние начала мужественного с вечной женственностью в Богом предназначенном конкретном образе; 2) мистическое влечение к ближнему и родному, к брату и сестре во Христе, радостное слияние в Богочеловеческом теле; 3) ощущение личности каждого существа, далекого, даже врага и любовное уважение к потенции Образа Божьего, обращение с каждым человеческим лицом, как целью в себе, а не средством» [там же, с. 46].

Для многих оргиастических культов: тантристов, шиваистов, сатанистов, дионисийцев характерна сакрализация полового акта – придание ему священного характера. Она выполняет защитную функцию – снятия барьеров на пути сладострастия, преодоления строгих социальных табу на секс. Сакрализация секса и половых сладострастных чувств является одной из форм десублимации – ограничения энергии, поступающей к мозгу и усиления притока ее к половым органам. Она принимает разные формы – ритуальной сакральной проституции, коллективных половых оргий во время религиозных праздников, карнавалов. Сакрализованные сексуальные переживания характерны для людей с сильным половым влечением, столкнувшимся в детстве с родительскими запретами на него. К ним склонны творческие люди, обходящие таким образом общественные запреты.

В жизни религиозного человека особое место занимает мистический страх – переживание, возникающее из ожидания угрозы или опасности, исходящих от сверхъестественных существ и сил.

Л. Леви-Брюль считал страх основой веры в сверхъестественные существа и силы: «Таков, думается глубокий смысл столь многочисленных свидетельств, где первобытные люди на разные лады говорят нам: «Основой наших идей о невидимых силах является страх, который они нам внушают», «Мы не верим, мы боимся» [99, с. 22]. По его мнению, нет ни одной религии, в которой не было бы основой: «Initium sapientiae tumor domini: «начало премудрости – страх господень» [там же, с. 23]. От угрозы со стороны сверхъестественных сил и существ человек защищается многочисленными магическими способами. Они направлены на завоевание благорасположения высших сил и их посредников.

Религиозный философ С. А. Левицкий утверждал, что у верующего человека «…страх сублимируется в трепетное благоговение – в благодетельный страх Божий, называемый страхом только по аналогии, а не по сути дела» [100, с. 230]. Такой человек способен постоять за веру и отречься от себя.

У христианской личности выражен мистический стыд – смущение, робость, стеснение, связанные с соблюдением религиозных правил и норм, которые установлены посланниками или посредниками высших сил и существ. Он выполняет функцию защиты целостности «Я». Стыд принуждает человека сильнее чувствовать сигналы, свидетельствующие «Я» об его чрезмерной открытости, искренности и уязвимости. Восстановление «Я», сокрушенного сильным стыдом, заключается в его отрицании и подавлении, самоутверждении личности. Если эта переработка не происходит, то может возникнуть депрессия. [66, с. 356]. Стыдливость христиане считают добродетелью. Она способствует очищению, является неотъемлемой часть воздержания, подчинена целомудрию и охраняет внутренний мир. Христиане призывают воспитывать ее с детства. В языческих религиях стыдливость не культивировалась. В Древней Греции и в Древнем Риме существовал культ обнаженного тела, проводились вакханалии. Аристотель не признавал стыдливость добродетелью, а считал её лишь заслуживающей похвалы, если она имеет умеренный характер: «Обладание серединой возможно и в проявлениях страстей, и в том, что связано со страстями; так стыд – не добродетель, но стыдливый заслуживает похвалы и в известных вещах держится середины; а у другого излишек стыда, например у робкого, который всего стыдится. Если же человеку не хватает стыда или его нет вовсе, он беззастенчив» [9, с. 274].

У религиониста выражена мистическая вина – раскаяние, сожаление, угрызение совести, желание возместить ущерб при нарушении религиозных правил и норм, установление которых приписывается сверхъестественным существам. Она: «означает чувство греховности и глубоко прочувственную необходимость получить прощение от Бога» [66, с. 375]. В различных религиях грех трактуется по-разному. Для одних тяжким грехом будут современные танцы, для других – употребление алкоголя. В христианстве каждый человек считается виновным перед Богом из-за первородного греха Адама и Евы, а также распятия Христа. Кроме того, грехом является нарушение заповеди любви к человеку: убийство, воровство, прелюбодеяние, лжесвидетельство. Степень вины устанавливается судом совести. Способность и склонность производить его называется совестливостью. Человек во внутреннем диалоге «Я» с самим собой сравнивает свое поведение с этическими, правовыми и религиозными нормами, оценивает и осознает степень их нарушений, переживает угрызения совести и стремится избавиться от них путем публичного признания, компенсации и наказания. Христиане каются в своих грехах на исповеди и получают прощение за них при условии выполнения епитимьи. К. Е. Изард сообщает, что Лондон, Шульман, Блэк установили, что на переживания вины влияют не столько религиозные убеждения, сколько пол человека: «Независимо от исповедуемой религии мужчины гораздо реже, чем женщины, говорили о переживаниях вины» [66, с. 398].

Мистический гнев – специфический комплекс ярости, ненависти, обиды, возбуждения и напряжения, обычно направленный против людей и организаций, нарушающих религиозные табу, препятствующих религиозной деятельности и соединению со сверхъестественным миром. Так гнев со стороны верующих может обрушиться на людей, оскорбляющих религиозные чувства. Он считается праведным, так как защищает традиционные, освященные общественные нормы и правила. Ненависть с древности вызывают нарушители табу, еретики, иноверцы, атеисты. Она может стать причиной терроризма в форме священной войны.

Отношение к религиозному гневу неоднозначно. Оно связано с отношением «к гневу вообще». В буддизме любой гнев считают «ядом». В христианстве оставляют место праведному гневу и гневу Божьему. Еще Христос допускал справедливый гнев: «А я говорю вам, что всякий гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (От Матфея, 5:22). Из этих слов следует, что праведный, ненапрасный гнев допустим. Святой апостол Павел считал, что если человек нарушит заповедь любви к ближнему, то начальник имеет право наказать его: «Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (К Римлянам, 13-4). Фома Аквинский, вслед за Е[латоном, считал нравственным гнев и наказание за несправедливое деяние: «В самом деле, желание зла кому-то под аспектом справедливости, если такое желание сообразуется с порядком разума, происходит согласно добродетели справедливости, и гнев заслуживает сожаления только в том случае, когда не повинуется предписанию разума относительно возмездия» [4, с. 536]. Он предлагал отличать ненависть и гнев: «Разгневанный, причинив достаточно зла, успокаивается, в то время, как ненавидящий – никогда» [там же, с. 537]. Теолог Дитрих фон Гильдебранд утверждал, что: «Непременное сознание того, что нравственная вина требует наказания, особым образом говорит о величии царства нравственности» [39, с. 220].

* * *

К мистическим чувствам, специфичным для религиониста, можно отнести чувства священного, транса, воздействия и присутствия. Правда, многие из них не характеризуются знаком и модальностью. Но все они сопровождаются большим количеством эмоциональных переживаний. В настоящее время их относят к измененным состояниям сознания.

Религионист предрасположен к чувству священного (нуминозному переживанию). Ещё У. Джеймс говорил: «В религиозном опыте, с которым я хочу вас познакомить, преобладает торжественное настроение» [50, с. 39]. По его мнению, божеством является первичная сущность, к которой относятся торжественно. Согласно концепции Р. Отто, священное состоит из рациональной и иррациональной частей. Рациональная составляющая включает идеи и понятия Бога, абсолютности совершенства, необходимости, бытия и др. К иррациональной составляющей относится чувство священного [138]. Для него характерны следующие признаки:

• Чувство тварности, отличающееся интенсивностью религиозного возбуждения и переживанием зависимости от Бога.

• Мистический ужас, характеризующийся переживанием трепета перед всесилием и гневом Бога, самоуничижением; чувством совершенного иного, вызывающего неукротимый интерес.

• Чувство притягивания и отталкивания.

• Чудовищность и неслыханность, связанные с нуминозным ужасом перед чудесным существом, его безмерностью.

• Ценность как нуминозная ценность, проявляющаяся в самоумалении и восхищении чудесным существом.

• Сочинение или исполнение нуминозных гимнов, прославляющих с особым чувством Бога.

Мистический транс – переживание слияния со сверхъестественным миром, экстаз (повышенная эмоциональная возбудимость), потеря идентичности и самоконтроля, снижение болевой чувствительности, обездвиженность, галлюцинации мистического содержания. Н. О. Лосский говорил: «Высокие ступени мистического единства с Богом сопутствуются экстазом иногда с полною потерею сознания и впадением в каталептическое состояние (судорожное сокращение мышц и оцепенение их)» [107, с. 263]. Э. Бургиньон пишет о видениях во время транса: «Необходимое требование – видящий их (визионер) должен быть способен убедить других признать истинность откровения и свою причастность к нему. Если, как доказывает Ла-Барр, опыт визионера состоит из выражения неосознаваемых желаний, то эти желания должны разделяться последователями, или они должны найти собственный смысл в видении. И в наше время, и в летописной истории известно много подобных случаев. С другой стороны, мы также имеем доказательства того, что во многих случаях “лжепророкам” не удалось убедить других в необходимости сопереживания его личного мира и в результате они не только не смогли стать религиозными лидерами, но были отвергнуты как еретики или сумасшедшие» [25, с. 421–422].

Чувство воздействия со стороны сверхъестественного мира – переживание вторжения невидимых могущественных сил и существ, влияния их на мысли, эмоции и поведение. Оно относится к интрузивным чувствам и может сопровождаться автоматическим письмом или автоматической речью, конвульсиями, затруднением дыхания, псевдогаллюцинациями религиозного содержания.

Павел Флоренский рассказывает о нем в книге: «Детям моим. Воспоминанья прошлых дней» [184, с. 851–852]. Он спал в жаркую погоду в комнате с открытой дверью на балкон. Его пробудил внутренний толчок, сравнимый с ударом электричества. Флоренский рассказывает: «Этот духовный толчок мгновенно и вполне пробудил меня, причем такое пробуждение похоже, как если бы свалиться с крыши. Таким же порядком он выбросил меня из постели во двор, и, помнится, натиск воли был так силен и решителен, что я не имел времени пройти вдоль балкона до одного из выходов, а перескочил по прямому направлению из своей двери через перила» [там же, с. 851]. Флоренский продолжает: «В воздухе раздался совершенно отчетливый и громкий голос, назвавший дважды мое имя: «Павел! Павел! – и больше ничего» [там же, с. 852]. Флоренский пережил при этом властно-реальные чувства страха и таинства. Зов неведомой силы раздирал его сознание.

Чувство присутствия сверхъестественного – переживание присутствия невидимого могущественного существа вблизи себя. Оно локализовано в пространстве. Может сопровождаться экстатическим состоянием, восторгом. Это чувство присутствия часто возникает в храмах, при молитве, медитации. Особенно выражено у медиумов, участвующих в спиритических сеансах. Рассматривается верующими как признак их связи со сверхъестественными существами и силами.

Проиллюстрирую мистическое чувство присутствия стихотворением «Глаза великого владыки» Л. Володарского.

«Я очень редко о них пишу,

Но помню о них каждый день,

Потому что они всегда

В сердце смотрят мое»

[32, с. 24].

П. Жане чувства присутствия и воздействия относил к социальной личности и рассматривал как частное проявление общих социальных чувств присутствия и воздействия [62]. Он говорил: «…чувство присутствия, известное в первую очередь в связи с мистикой, божественным присутствием, является в действительности распространенным чувством, которое может появляться в разных обстоятельствах. У людей есть чувство присутствия друга, любимого человека, того, кто подскажет и утешит» [62, с. 271]. Оно усиливается при обострении социального беспокойства, вызванного застенчивостью: «В присутствии другого невозможно работать так же, как в одиночестве. Это чувство социального беспокойства вызывает расстройство чувства присутствия, в свою очередь, приводящее к чувству воздействия» [там же, с. 271–272].

* * *

Можно выделить три уровня мистических чувств: конкретные персонифицированные, абстрактные персонифицированные, абстрактные внеличностные.

1. Конкретные персонифицированные чувства. К ним относятся субъективные переживания радости, страха, печали, вины, стыда, гнева, обусловленные конкретными ситуациями и предметами, связанные с потусторонним миром и направленные на него. Представители анимизма поклоняются духам предков, воды, огня и т. д. Некоторые христиане, могут представлять Бога дедушкой, сидящим на небе. Библейские истории они предпочитают не читать, а рассматривать в виде картинок на иконах. Как правило, религию они идентифицируют с конкретной исторической или легендарной личностью. Храм, священник, икона или статуя, изображающие Христа, Будду, Магомета вызывают у них чувства благоговения и трепета, любви. Такие люди воспринимают буквально аллегории, притчи, священные тексты буквально, игнорируют символический подтекст. Когда они нездоровы, их досаду и недовольство вызывают конкретные и наглядные вещи: например, не соответствующая религиозным требованиям одежда.

2. Абстрактные персонифицированные чувства.

К ним относятся чувства, направленные на сверхъестественные существа и силы, персонифицированные в форме личностей, например, Христа. При этом представления о них имеют абстрактный, символический характер. Д. Эдвардс главный признак христианских чувств видел в связи их с божественными, духовными, ценностями, данными в описании деяний Бога, жизни Иисуса Христа и святых, их заветов [222]. По его мнению, истинные христианские чувства интенсивны, действенны (осуществляются на практике, например покаяние), пропорциональны (например, соседство святой надежды и святого страха), сердечны (смягчают сердце). Людям с чувствами этого уровня не нужны иконы, статуи, священники и все зримые атрибуты веры или они воспринимают, прежде всего, их символическое значение.

3. Абстрактные внеличностные чувства.

К ним относятся чувства, связанные с исключительно безличностными сверхъестественными существами и силами, представленными абстрактно, символически: например, Логос у пантеистов и теософов, Невидимое – у исмаилитов, Пустота – у буддистов Махаяны. С Абсолютом нельзя вести диалог как с высшей личностью. В него можно только погрузиться и экстатически раствориться. Экстаз – исступленное восторженное состояние является одной из форм эмоционального переживания этого уровня. Буддисты также говорят о просветлении ума и «Я» – целостном и полном осознании реальности, при котором исчезает личное «Я». К семи основным феноменам просветления относятся мудрость, энергичность, бодрствование разума, сосредоточенность, спокойствие, добродетельность, правдивость. Просветленный человек достигает нирваны – сверхсосредоточенности, блаженного состояния, освобождения от страстей и привязанностей, прекращения цепи перевоплощений и страданий. Это состояние является сложным комплексом, включающими интеллектуальные, эмоциональные и духовные характеристики. В XIX веке Ричард Бекк отождествил его с космическим сознанием, которое включает интеллектуальное просветление, моральную экзальтацию, чувства возвышения, радости, бессмертия. Р. Бекк утверждает, что космическое сознание Будда называл нирваной, Христос – «Царством Божьим» и «Царством Небесным», Магомет – Гавриилом. Оно не доступно научному исследованию и дано лишь в откровениях пророков и мессии [13].

Вопросы для самоанализа

1. Испытывали ли вы когда-либо при молитве или посещении храма чувство присутствия или воздействия высших сил и существ?

2. Чувствуете ли вы стыд при нарушении религиозных норм и правил?

3. Испытываете ли вы чувство вины перед высшими существами и силами, совершая проступки?

4. Доставляет ли вам радость общение с единоверцами?

5. Получаете вы удовольствие от молитвы или посещения храма?

6. Вызывает ли у вас гнев оскорбление чувств верующих и разрушение их святынь?

7. Испытывали вы чувство священного трепета и благоговения перед высшими существами и силами?

8. Боитесь ли вы сверхъестественных существ, сил и явлений?

9. Верите ли вы «сердцем» в сверхъестественные существа, силы и явления?

10. Испытываете ли вы любовь к Богу и божественному внутри человека.