Основы безопасности и защищенности

Начиная жизнь в условиях тотальной зависимости, ребенок не имеет других базовых требований к поведению родителей, кроме безопасности и защищенности. Сюда входит удовлетворение физиологических потребностей, крыша над головой и забота в самых очевидных ее проявлениях.

На этом фоне развивается процесс индивидуации и отделения от родителей, начинается формирование ума, который позднее научится доверять себе, рождается личность, уверенная в себе, но понимающая ограничения.

Именно здесь закладывается фундамент, на котором ребенок будет учиться доверять другим людям и, в конце концов, верить, что жизнь не есть зло.

Разумеется, необходимость в защите и безопасности не ограничивается детскими годами. Наше эго продолжает формироваться и в подростковом возрасте. Беспорядочная, беспокойная домашняя атмосфера может создать серьезные препятствия нормальному развитию подростков.

Работая со взрослыми клиентами, я часто наблюдал долговременные травмирующие последствия, связанные с подавлением этих потребностей, — неоднократно испытанный ребенком ужас в присутствии взрослых. Некоторые клиенты испытывают чувство страха и тревожности, которое коренится в первых месяцах жизни и проникает в глубинные области психики. Этих людей отличает не только интенсивность тревоги или ее глубина, но и ощущение, что личность, связанная с этой тревогой, — не взрослый человек, но ребенок или даже младенец в теле взрослого, а точнее, в психике взрослого. Эти клиенты рассказывают, что испытывали ощущения глубинного ужаса всегда, сколько себя помнят.

Кроме возможной травмы при рождении, здесь можно рассматривать два фактора. Во-первых, объективные обстоятельства окружения и обращения с этими людьми в детском возрасте. Во-вторых, проблема внутренней предрасположенности к тревожности: у некоторых ее порог гораздо ниже, чем у прочих. То, что не нанесет травмы одному ребенку, другой воспримет очень остро.

Ужас может быть вызван памятью об отце, который применял физическое насилие; о непредсказуемой, эмоционально неуравновешенной матери; о члене семьи, который воспринимался как угроза, потому что буквально «пытал» взглядом. Этот кошмар, от которого нигде не скрыться, ввергал ребенка в невыносимое ощущение беспомощности.

Соня, медсестра 38 лет, невольно вздрагивает, если я случайно повышу голос, особенно если я при этом шевельнусь в кресле. По ее словам, первое, что она помнит в жизни, — как отец с матерью кричат друг на друга, а она лежит в кроватке и плачет, но на нее никто не обращает внимания. Она чуть ли не на клеточном уровне ощущала, что мир опасен и враждебен. Почти каждый ее выбор и поступок были продиктованы страхом, что отрицательным образом влияло на самооценку. Я подозревал, что она пришла в этот мир с предрасположенностью к тревожности гораздо выше средней и нерациональное поведение родителей ее только усугубило.

Эдгар, профессор философии 34 лет, говорит, что его первое воспоминание — как его заставляют стоять на кровати, а отец, выдающийся и уважаемый врач, бьет его ремнем. «Мои крики никогда его не останавливали. Он вел себя как безумный. Он мог меня покалечить, а я был беспомощен. Я боюсь. Я всегда боялся. Не могу представить себя без этого страха».

Чем сильнее ужас и чем раньше ребенок его испытал, тем сложнее задача формирования сильного и здорового самоощущения. Учиться шести практикам, если в основе лежит всепоглощающее, травмирующее ощущение беспомощности, очень трудно. Именно от этого деструктивного чувства хорошие родители должны защитить ребенка.