Глава сороковая Молитва как психокатарсис
Глава сороковая
Молитва как психокатарсис
«Бог танцует на языке», — так говорят о молитве поклоняющиеся Кришне, индуистскому богу, призывающему в нужный момент несогласных убивать. Молитва же преданных состоит в том, чтобы в течение дня беспрестанно нараспев повторять шестнадцатичленную комбинацию из трёх слов: Кришна, Хари, Рама. Эти три имени их бога, сложенные в известную комбинацию и повторённые в течение дня до 30 000 раз, по словам впавших в кришнаитизм, доставляют им неизъяснимое блаженство. Но, как заявляют достигшие глубин кришнаитизма, блаженство высшего порядка — в этот момент бог не только на их языке танцует, но они с ним и сливаются.
Коммунисты-ленинцы тоже, по-видимому, сливались со своим лысым идолом, который «живее всех живых», потому что на съездах они тоже подолгу нараспев хором ритмично повторяли комбинацию из трёх слов:
— Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком-со-мол!
Вновь и вновь, раскачиваясь, совсем как преданные кришнаитизму, комсомольцы скандировали священные для них слова, и выражение лиц их становилось всё более и более блаженным. А вы сами попробуйте! Враскачку!
— Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком! Со! Мол! Ленин! Кайф! Партия! Ком! Со! Мол! Ленин!! Партия!! Ким! Ир! Сен! Ленин!!! ПАРТИЯ!!! КОМ!!! СО!!!! МОЛ!!!!! ЛЕНИН!!!!!!!!
А что было прежде? До того, как появился комсомол, и до того, как кришнаитизм принял современные формы? Ведь как сказал мудрый Соломон:
«Бывает нечто, о чём говорят: смотри, вот это новое; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1:10).
А прежде были другие государственные религии, и в утверждённых начальством наставлениях по молитве тоже давались комбинации из определённых слов («Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй мя!!»), беспрестанно повторяя которые (сотни и тысячи раз в день!!!), человек уже через несколько месяцев достигает такого состояния, которое популярные пособия по молитве называют святостью (католической или православной, см. пособия по молитве).
А до этих государственных, якобы христианских, были другие, и тоже государственные:
«В то время произошёл не малый мятеж против пути Господня; ибо некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды… сказал: …этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги; …храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная… Выслушавши это, они исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская! …схвативши… спутников Павловых, они единодушно (!) устремились на зрелище… закричали все в один голос (!) и около двух часов (!!!) кричали: велика Артемида Ефесская!» (Деян. 19:23-34). Два часа можно только враскачку.
А между тем мужи веры со страниц Писаний, святость которых подтвердил во время своего земного служения Сам Христос, молились иначе. Читаем Бытие 18:22-33:
«Авраам же ещё стоял пред лицом Господа (молился. — А. М.). И подошёл Авраам, и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели Ты погубишь, и не пощадишь места сего (город Содом. — А. М.) ради пятидесяти праведников в нём? Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно? Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то я ради них пощажу всё место сие. Авраам сказал в ответ: вот я решился говорить Владыке, я, прах и пепел: может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти, неужели за недостатком пяти Ты истребишь весь город? Он сказал: не истреблю, если найду там сорок пять. Авраам продолжал говорить с Ним, и сказал: …да не прогневается Владыка, что я буду говорить: может быть, найдётся там тридцать? Он сказал: не сделаю, если найдётся там тридцать. Авраам сказал: вот, я решился говорить Владыке: может быть, найдётся там двадцать? Он сказал: не истреблю ради двадцати. Авраам сказал: да не прогневается Владыка, что я скажу ещё однажды: может быть, найдётся там десять? Он сказал: не истреблю ради десяти. И пошёл Господь, перестав говорить с Авраамом, Авраам же возвратился в своё место».
Авраама называют отцом верующих ещё и в том смысле, что всякий должен подобно ему обрести «веру Иисуса» (Откр. 14:12). Молитва Авраама, как, наверное, догадался не одержимый духом кришнаитизма и т. п. читатель, не есть повторение заученных слов. Авраам усомнился в Господе и стал заступаться за город, в котором все жители погрязли в гомосексуализме и откровенном насилии — ярких формах некрофилии. Сомнение Авраама не было отражением истины, оно было результатом заблуждения и потому не могло быть благословением для Авраама. Ввиду здоровья тела духа Авраама его сомнение — результат психоэнергетической травмы тела памяти или реликт тела мировоззрения. Но в том-то и сущность истинной молитвы, что ищущий становится на молитву со своим мнением, а встаёт с неё — с истинным, Божьим. Человек преклоняет колена несовершенным в знании, встаёт тоже несовершенным, но освободившимся ещё от одного заблуждения. Это результат общения с Истиной. Поэтому высказанное Богу сомнение, при здоровом теле Духа, — это исповедание, ступень покаяния, освобождение от травмы.
Истина, выраженная в слове, есть Слово, которое было от начала. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1:1). Поэтому, действительно, истинная словесная молитва — слияние со Христом, приближение к Его полноте. К воплощению Его как Слова. Это непременно — процесс, это непременно — беседа с Богом, и — если это логически-цифровой уровень — непременно вопросы и ответы, в точности молитва Авраама, но никак не повторение заученного, пусть даже общепризнанного, текста, неважно — состоящего ли из сотни слов или всего из трёх.
Итак, молитва Авраама — беседа, исповедание травмы тела мировоззрения и освобождение от неё. Это — психокатарсис.
На горе Преображения рядом со Христом ученики видели двух мужей, и один из них был воскресший Моисей. Как в Слове отражена молитва Моисея?
Читаем Исход 32:30-35:
«На другой день сказал Моисей народу: вы сделали великий грех; итак я взойду к Господу, не заглажу ли греха вашего. И возвратился Моисей к Господу, и сказал: о, народ сей сделал великий грех; сделал себе золотого бога. Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал. Господь сказал Моисею: того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей. Итак, иди, веди народ сей, куда Я сказал тебе. Вот, Ангел Мой пойдёт пред тобою, и в день посещения Моего Я посещу их за грех их. И поразил Господь народ за сделанного тельца, которого сделал Аарон».
Молитва эта, среди прочего, интересна ещё и тем, что произнесена она была на горе Синай, горе хоть и не высочайшей в мире, но достаточно высокой, чтобы лишний раз подумать, стоит ли без дела совершать утомительное восхождение. А раз уж человек столь многотрудное действо предпринял, то, очевидно, у него было достаточно времени самостоятельно обдумать те слова, с которыми он обратится к Богу. Времени у Моисея было вполне достаточно, чтобы осмыслить духовное состояние своего народа, достаточно, чтобы понять, что для их исправления требуются кардинальные средства. Но собственных сил смириться с неизбежными бедствиями у Моисея не хватало, так не хватало, что он, даже преодолев трудное восхождение, всё равно столь страстно (эмоциональный оттенок слова — отрицательный) обратился к Богу с просьбой о прощении своего народа, что даже предложил себя вычеркнуть из книги жизни. Размышления Моисея как таковые не освободили его мировоззрение от заблуждений. И только разговор с Богом, только полноценная молитва помогла Моисею справиться со своим плотским «я» и со смирением не препятствовать Богу решать главную на этой планете задачу — задачу воспитания в верных Богу здорового тела духа, здоровой души и неосквернённого тела, храма Святого Духа. Один Моисей не справился, хотя, возможно, и не понапрасну затратил много интеллектуальных сил при восхождении. (Кстати, помните, как у Возлюбленной долго не заживала рана на сердце, не заживала до тех пор, пока не пригласила она к совместному размышлению Христа, — и рана затянулась? Не та же ли самая это была молитва?)
Итак, Моисей на гору Синай восходил напрасно. Напрасно с точки зрения намерений изменить пути Провидения, о которых Моисей, безусловно, догадывался. Но не напрасно с точки зрения своего тела мировоззрения (души, психо) — молитва была успешной: перед молитвой состояние ума Моисея было одно, а после — другое, Божье.
Обратите внимание, Моисей чувствовал сопричастность себя к греху народа, хотя в изготовлении золотого тельца лично и не участвовал. Это подавляющие сделали золотого божка, те самые, которые в состоянии начинить тело памяти ближнего стальным бременем греха. Неудивительно, что искренний духом Моисей чувствовал в себе нечто инородное, нечто от Бога отделяющее, нечто такое, что требовало исповедания. И очищения. Это — психокатарсис.
И ещё: чтобы понимать записанные в Библии молитвы, необходимо научиться читать недописанное: после молитвы Моисея не сказано, что он смирился с волей Божьей. Описание результата молитвы из экономии места опускается, и открывается простор для размышления читающего. Так смирился человек Божий Моисей с волей своего Бога? Как вы думаете? Смущает ли вас, что это не записано?
Люди, подражая, занимаются упражнениями, которые они называют молитвой. Во времена Иисуса Христа молился не только Он, но и Его ученики: и Пётр, который очень много мнил о себе и потому полагался на своё обещание: дескать, если кто и предаст, то он, сам Пётр, не предаст никогда. Да, он полагался на слово своё, но не на Слово, и только особые обстоятельства, предательство, причём предательство у самого подножия голгофского креста, побудили Петра избавиться от одного из самых страшных заблуждений — переоценки себя и своих сил. Молился и набожный Иуда, скорее всего, подражая праведникам древности, и, возможно, подобно пророку Даниилу, колена на дню преклонял трижды. Возможно, «молитвенное» состояние услаждало его не меньше, чем тех, у кого «бог танцует на языке», только вот тело мировоззрения у Иуды в лучшую сторону не изменялось. Более того, чем более он отвергал Христа, тем менее у него оставалось сил сопротивляться сминавшей его сердце некрофилии. Молились, как они думали, и фарисеи, заботясь, как они верили, о нуждах народа. «Молился», наверняка, и папа римский, прежде чем благословлял на целительство особо признанных в этой области. «Молились», очевидно, и те монахи, которые этих целителей к себе приглашали. «Молился», прежде чем совершать то же, что и папа римский, и православный патриарх; да и в целительском Центре, прежде чем начать день, насыщенный поступками, ради которых они и сплотились, «молятся» перед иконами.
Ну да Бог им Судья. И, может, потому молитвенное общение Бога с Моисеем в Библии не описано во всех подробностях и полноте, что одним, сколько ни объясняй, всё равно не объяснить, а другие Духом постигают конец от начала, и для них проблему достаточно на страницах Писаний только обозначить. Дальше они разберутся сами, воля Божья им не чужда.
«И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать.
Тогда говорит им Иисус: душа моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною.
И отошед немного, пал на лицо Своё, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты.
И приходит к ученикам, и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?
Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.
Ещё, отошед в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя».
(Матф. 26:37-42).
Христос знал от начала, что предстоит Ему в конце Его земного служения. Христос пришёл не только послужить людям, не только показать, что есть истинная праведность, которую Он прежде сформулировал в Десятисловии, не только основать Церковь Свою, но и искупить тех, чьё сердце особым образом дрогнет у подножия голгофского креста. Искупление — означает возложение на Себя грехов покаявшихся, и, следовательно, смерти, ибо, как говорит Писание, «возмездие за грех — смерть» (Рим. 6:23). Это была смерть разобщённого с Богом тяжестью человеческих грехов Сына Человеческого, и именно из-за разобщённости с Отцом для Него была так тяжела ночь в Гефсиманском саду, тяжела настолько, что с чела Его тёк кровавый пот. Отец не отвечал! — и это было для человека Иисуса мучительней, чем собственно казнь. «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Матф. 27:46) — эти слова были произнесены с креста, но оставлен Он был с возложением на Него грехов всего мира раньше, ещё когда Он только подходил к Гефсиманскому саду. Именно поэтому в Гефсимании Христос впервые обратился к Своим ученикам за помощью, чтобы те помолились за Него. Были ли слова Сына к Отцу молитвой, если Отец Ему не отвечал? Да, не всякие слова, похожие на молитву, — молитва, даже если их произносит Сам Иисус из Назарета.
Чтобы понять всю глубину библейской терминологии, надо помнить, что множество слов от неблагоговейного обращения приобрели дополнительные значения, подчас ложные, в особенности такие слова, как «вера», «покаяние», «молитва». Массовое сознание придаёт этим словам значение, которое нисколько не отражает первоначальный их смысл, но только тот уровень, которого это массовое сознание достигло. Или, лучше сказать, вкладываемый смысл показывает, насколько это массовое сознание безнадёжно. Когда Иуда «покаялся», то в тексте Писаний, разумеется, имелся в виду не высокий смысл этого слова, а массовый. Иуда просто пожалел, что поступил так, что надежда на исполнение его сокровенных желаний исчезла. Такого рода «покаяние» не освободило его от обессиливающего влияния психомировоззренческой травмы от предательства и уж, тем более, не привело к изменению у него тела духа. Произойди это преобразование, Иуда получил бы возможность к беспримерному служению. На его примере люди видели бы превосходящую всякое воображение всепрощающую любовь Божью, настолько необъятную, что прощение может получить даже тот, кто предал и Самого Сына Божия на смерть и притом крестную. Но Иуда, удавившись, такую возможность утратил, что не случайно: он служения и не искал.
Ну, а чт`о есть покаяние в высоком смысле, к сожалению, объяснить невозможно, можно только обсудить, и то с теми, кто через опыт покаяния уже прошёл. Остальным, слушая обсуждение, остаётся только кивать головами в знак того, что… А кто их знает, в знак чего они кивают, просто они все так обычно поступают.
«Вера» — слово не менее многозначное. В высоком смысле — это связь с Богом, общение с Ним и в Нём возрастание. В массовом, общепринятом смысле — это убеждённость в чём-то, не «отягощённое» сомнениями критического ума. Но подобного рода убеждение — даже в существовании Бога! — не более чем следствие гипнотического внушения. И, как всякое неизжитое внушение, противоположность благословения. Поэтому, как мы уже говорили, не случайно, что в русском переводе Библии, сделанном в рамках государственной формы религиозности, в «Откровении» «вера Иисуса» (Откр. 14:12 и др.), то есть вера, присущая по Духу соблюдающим заповеди Божьи, переведена как «вера в Иисуса». Такая ошибка закономерна, и только такая вера присуща массовому сознанию. Но и бесам тоже! «Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?» (Иак. 2:19, 20).
Высокое слово «молитва», рождённое теми, кто понимал, тоже было обречено на иное в народе значение, и это второе значение не могло не стать более распространённым. И, в сущности, единственно известным. Отсюда, подобно тому как в Писаниях слово «вера» употребляется с двумя значениями, подобно тому как слово «покаяние» употребляется в двух смыслах, аналогично и слово «молитва» в Евангелии не могло не присоединить к себе второго значения, хотя бы уже по той причине, что воплощённое Слово пришло в уже сложившуюся языковую среду.
Отсюда, в определённом смысле, и просьба Иуды к Богу благословить на предательство — молитва, и стояние фарисеев на коленях перед Великой Субботой, Пасхой Распятия, — молитва, и повторение тысячи раз одной и той же комбинации слов до достижения восторженного состояния полного кретинизма — тоже молитва, но и разговор Авраама с Богом — тоже. Поэтому, когда в Гефсимании Христос, в сущности, обращался к Собственной памяти (Бог Его, разумеется, слушал, но не слышал), когда человеческая плоть Его, греховная в силу рождения от земной женщины, рождённой от предков по имени Адам и Ева, эта плоть Его всячески противилась тому, чт`о ей предстояло претерпеть на кресте Голгофском, просьба была о чаше иной, чем предуготована была от начала. И это — молитва.
Но и опыт Авраама, и опыт Моисея, и опыт Самого Иисуса в любую другую ночь, кроме предваряющей Великую Пасху, — опыт, который мог бы быть достоянием каждого. Ведь Бог не отвечает не потому, что не желает общения, а потому, что Его не хотят слышать и слушать.
В Молитве воспаряет дух и возрастает душа. Нас сейчас не интересует, можно ли представить душу как слияние тела мировоззрения и тела памяти, и не чрезмерное ли это упрощение; нам сейчас вполне достаточно учитывать, что оба этих условных тела в неё входят. Итак, молитва как разговор с Богом очищает душу и, как её составляющую, — тело мировоззрения. А вот очищает ли молитва тело памяти, очищает ли она его от тех уродств, которые незаметным образом были привнесены извне?
Необходимая для разрешения этого вопроса цитата достаточно обширна, чтобы приводить её целиком, поэтому рекомендуем обратиться к первоисточнику — 9-й главе книги пророка Даниила. Это Ветхий Завет.
Пророк Даниил был чрезвычайно интересным человеком прежде всего потому, что позволил Господу участвовать в своей судьбе, а Тот допускал в жизни пророка такие резкие и крутые повороты, которые одни только и могли столь быстро развить его душу. В книге, которую Даниил написал о тех видениях, которые даровал ему Господь, он кое-что написал и о себе. Написал мало, но то, что дошло до нас, — впечатляет.
«Тогда царь повелел, и привели Даниила и бросили в ров львиный; при этом царь сказал Даниилу: „Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасёт тебя!“» (Дан. 6:16).
«Поутру… царь чрезвычайно возрадовался о нём и повелел поднять Даниила изо рва; и поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нём, потому что он веровал в Бога своего». «Тогда Даниил сказал царю: „царь! во веки живи! Бог мой послал Ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне, потому что я оказался пред Ним чист, да и пред тобою, царь, я не сделал преступления“» (Дан. 6:21-23).
Во рву со львами Даниил не умер со страха. Люди часто не выдерживают и менее кошмарные переживания, чем ночь рядом с отвратительно пахнущими голодными хищниками, чьё нечистое дыхание означает смерть. Не умер, видимо, потому, что страха он не испытывал. Как мы уже говорили, интересное объяснение феномена страха даётся у пророка Иеремии. Человек Божий сообщает, что страх — следствие нарушения первой Его заповеди: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Иными словами, человек, стремящийся к любому другому, кроме Бога, центру — власти, богатству, популярности и т. п. — неизбежно расплачивается страхом. Он не только обессилен от решения нарушить Закон (психомировоззренческая травма), но он ещё и боится. Эти два явления взаимосвязаны, потому что нарушение любой из десяти заповедей означает отказ от Закона как целого и, следовательно, от первой заповеди тоже. Итак, от страха, порождённого самоизуродованием тела мировоззрения, пророк был, очевидно, свободен. Но психотерапевтическая практика показывает, что часто страх имеет ещё и невротический характер. И именно подобного рода страх бывает чрезвычайно разрушителен. Несмотря на то, что от такого страха легко освободиться, методами лечебного психокатарсиса в том числе, тем не менее большинство людей страхом отягощены. Но и от такого страха пророк Даниил, очевидно, был свободен. Как это ему удалось? Уж не обращался ли он к психотерапевту? И не владел ли он методами психокатарсиса? Может быть, он знал это слово? Или, может быть, не зная собственно слова как определённого набора звуков, он во время молитвы очищал не только тело мировоззрения, но и тело памяти? Если так, то это умение должно было проявляться не только в поведении во рву, в спокойном в нём пребывании, но и в словесном оформлении молитвы. Но какие бы ни были эти слова, их бессмысленно заучивать другим, потому что только ему одному они могли принести облегчение, только ему и никому другому, потому что молитва — это молитва личная.
Ведь молитва — разумеется, только в определённом, весьма узком смысле слова — сеанс психотерапии. Почему? В чём, в сущности, заключается медицинская психотерапия? «Закройте, больной, глаза и рассказывайте, что у вас болит…» А у истинно молящегося болит то, что разделяет его с Господом; и именно это он Господу, как истинному Психотерапевту (и не только психо-) и рассказывает. И Господь лечит!
«И обратил я лицо моё к Господу Богу с молитвою и молением (моление — осознание своей нужды. Не путать моление с молитвой! — А. М.) в посте и вретище и пепле, и молился я Господу Богу моему, и исповедывался и сказал: „молю Тебя, Господи Боже великий и дивный, хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои! Согрешили мы, поступали беззаконно, действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих… и не слушали рабов Твоих, пророков, которые Твоим именем говорили царям нашим и вельможам нашим, и отцам нашим и всему народу страны. У Тебя, Господи, правда, а у нас на лицах стыд, как день сей, у каждого Иудея, у жителя Иерусалима…“» (Дан. 9:3—7).
Начало интересное. В особенности, если в достаточной степени оценить, что не кто иной, как сам пророк, исповедуется в том, что ощущает в себе нечто, мешающее ему слушать пророков Божьих. Возникает вопрос, когда же пророк Даниил мог успеть не слушать пророков Божьих, если в Вавилон он вместе с другими попал, когда ему было семнадцать лет? Да, уже в семнадцать лет, как следует из 1-й главы, Даниил с товарищами был вполне предан Богу и Его заветам. (В частности, в том, что предпочитал, имея возможность выбирать, царской пище — здоровую, вегетарианскую. Это всё 1-я глава.)
Уже хотя бы по этой приверженности здоровому образу жизни, здоровому питанию, можно догадаться, что пророк Даниил, подобно Иоанну Крестителю и многим другим, избранным от чрева матери, Богом не пренебрегал, истину Духом Святым от заблуждения отличить был в состоянии, т. е. вестями пророков не пренебрегал. В таком случае, что означает это исповедание чужих грехов? Что означает отождествление себя с чужими грехами, пусть даже и своего народа?
В богословских трудах одной из национально-признанных форм религиозности даётся приблизительно следующее этому толкование: разные люди обладают различной праведностью — одни меньшей, другие большей. Есть люди, которые обладают праведностью не только достаточной для собственного спасения, но и некоторой избыточной. Этой избыточной праведностью они могут поделиться. И, по мнению признанных богословов, если желающий спастись, но не обладающий достаточной праведностью присоединится к истинной церкви, в которой есть эти праведники с избыточной праведностью — святые и угодники, — то он может рассчитывать на получение недостающей ему праведности для того, чтобы войти в Царствие небесное (так называемое учение о сверхдолжных заслугах святых). На таком понимании спасения построено обоснование продажи индульгенций — бумаг, в которых написано, что у церкви за установленную плату приобретены отпущение грехов и дополнительная праведность. Особенно активно распродажа индульгенций шла в начале XVI века: народ толпами стекался, чтобы прикупить себе место в Небесном Царстве поближе к Богу. Народ чувствовал, что эта форма покаяния наиболее духовна и с воодушевлением нёс деньги — за прелюбодеяние одну сумму, за убийство ребёнка — другую. По желанию клиента можно было приобрести прощение грехов не только уже совершённых, но и будущих, ещё не совершённых. Остаётся только удивляться, в какие глубины идиотизма в состоянии увлечь публику признанные формы религиозности!
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что в очередях покупающих индульгенции попадались и оригиналы. Рассказывают про одного дворянина, который приехал купить трёхдневную индульгенцию на совершение в эти предстоящие дни греха избиения. Как только кардинал, привёзший на продажу эти индульгенции, поставил благословляющую свою подпись, дворянин в кровь разбил морду этому кардиналу.
Да, вот таково богословие в наиболее признанной (массовой) на планете форме религиозности — католицизме. Католиков сейчас более 1 миллиарда 200 миллионов человек, верно служащих своему римскому папе. В рамках такого мышления слова молитвы из 9-й главы книги пророка Даниила понимают как подвиг спасения своего народа: Даниил как праведник, обладающий избыточной праведностью, могущий этой избыточной праведностью поделиться, молясь за свой народ и исповедуя его грехи, тем самым увеличивал надежду на его спасение.
Мы осознаём, сколь многих должно очаровывать подобное мышление, очаровывать даже тех, кто, как им кажется, отвергает индульгенции и инквизицию, и осознаём, сколь мы рискуем впасть к этим людям в немилость, подобное мышление отвергая. Но что поделаешь, на страницах Библии мы находим вполне определённое опровержение формалистским взаимоотношениям с Богом:
«И сказал мне Господь: хотя бы предстали пред лицо Моё Моисей и Самуил (выдающиеся в библейской истории праведники. — А. М.), душа Моя не приклонится к народу сему» (Иер. 15:1). Бог не медлит идти только к тем, кто сам — сам! — обращается к Нему своим сердцем.
Есть ещё одно толкование того, почему д`олжно исповедовать чужие грехи. Формулируют это приблизительно так: пророк, будучи праведником, человеком с чуткой душой, чувствовал себя сопричастным своему народу, которого предызбрал Бог, потому пророк за него и молился, потому и исповедовал его грехи, что не разъединял себя с родным народом. Патриотическое толкование, оно же всеобще-национальное, поэтому оспаривать его доводами разума затруднительно. Действительно, многие фразы, составленные из определённых слов, способны впечатлять, особенно когда их произносит тот, кто может оставить «впечатление». Когда, скажем, алкаши уже «приняли» по два стакана и ведущий предлагает «принять» третий, то он это так обосновывает: Бог троицу любит. Это звучит столь убедительно, что третью выпивают даже уже не желающие пить дальше. Потом возвещается следующая, не менее разумная фраза: а какая изба да не о четырёх углах? И опять смысл фразы настолько убедителен, что даже решивший остановиться не может не принять четвёртый стакан. Из уст же другого, не ведущего, те же фразы воспринимаются как глупость. Изучая историю, порой диву даёшься, какое потрясающее влияние иной раз оказывают на эпоху, то есть на поведение масс людей, фразы, полностью лишённые смысла! Разумеется, сила влияния определяется степенью душевной неспособности внушающего к созиданию, а вовсе не содержательностью мысли, но даже особо признанные выражаться обыденным языком не рискуют. Характерная особенность подобных фраз в том, что в них включают слова и выражения, которые сами по себе принято считать благородными и возвышенными: «Бог», «Троица», «любит», «дом», «народ», «предки», «пророк», «праведник», «человек с чуткой душой», «сопричастный своему народу», «предызбранный Богом», «молитва», «исповедуя грехи народа», «не разобщая себя со своим народом», и т. п. Переубеждать людей, которые подобные фразы «понимают», достаточно безнадёжно, поэтому и терять силы на объяснения и отнимать время у тех, с кем вообще есть смысл что-либо обсуждать, не стоит.
Итак, пророк Даниил исповедовал чужие грехи. Как может истолковать это исповедание человек, который познакомился с психокатарсисом? Что может распознать тот, кто на многих примерах убедился, что всякий человек, который стремится освободиться от запинающих его заблуждений, подсознательно овладевает хотя бы элементами психокатарсиса?
«Грех есть беззаконие», — так пишет апостол Иоанн (1 Иоан. 3:4). Но Десятисловный Закон есть лишь чрезвычайно сжатое перечисление различных форм греха. Грех — это любое отворачивание человека от Бога, и потому неприятие пророка Божьего — тоже грех, хотя прямо об этом в Законе не сказано. Если человек по доброй воле, без всякого над своим мышлением извне насилия, весть пророка Божьего — то есть, весть Бога — не принимает, то это — грех, он расплачивается за это, среди прочего, и обессиливанием от самоизуродования тела мировоззрения. Вновь во всей полноте обрести силы он может лишь покаявшись, то есть искренно отказавшись от самоизуродования. Однако человек может не принимать пророка Божьего, служа принуждению, которое зафиксировалось в теле памяти. Источник травмы тела памяти — вне самого человека. Это от ярких некрофилов, которые в состоянии принудить жертву к определённым поступкам. Действительно, для некрофилов пророк Божий неприемлем, ибо он говорит истину. Для них неприемлема истина вообще, и, как мы уже видели, миссионеры из Центра, помимо того, что внушают поклоняться иконам и исповедоваться под епитрахилью, внушали вообще всё понимать наоборот: добро принимать за зло, а зло — за добро. И ещё — перед ними холуйствовать. А как тяжело сопротивляться, если даже не догадываешься, что в твой череп вдавлен чёрный тяжёлый цилиндр, металлический, покрытый ржавчиной и грязный, нечистый. Один из подобных предметов, доставшийся Возлюбленной, не хотел отрываться от её головы до тех пор, пока не были исследованы его свойства, пока не были проговорены основные тексты исходящих от него приказов. Разумеется, это была только часть из всех заключённых в него приказов, поскольку, очевидно, чёрный цилиндр отражал внутреннюю сущность вдавившего его индивида. Полностью цилиндр исследован не был, но вполне можно предположить, что он, среди прочего, принуждал и к неприятию Божьих пророков. Вернее, что к этому он тоже принуждал, можно не сомневаться, раз вообще добро надо было принимать за зло. Да, такие индивиды живут сейчас, их таких, очень одинаковых, много, и они могут кого угодно «убедить» в чём угодно — они жили и прежде, во времена пророка Даниила. Они ходили в разных обличиях: целителей, воинов, врачей, представителей власти, священников; они нянчили детей или были бродячими проповедниками, которые не мылись, чтобы угодить своему богу, или, наоборот, были одержимы идеей обрядового очищения; они просто просили подаяния в грязи базарной площади; но коль скоро им удавалось достичь чьего-либо тела памяти — улыбаясь, хмурясь или притворяясь спящими, — они, эти индивиды, в нём оставались травмами.
Носителей ржавого металла было множество, возможно, почти всё население — и мало кого инородные в них предметы беспокоили. Но вот Дух Святой коснулся сердца некоего человека — и Человек вздрогнул, остановился на пути своём, возмутившись разумом против ему чуждого, принуждающего его к чему-то. С удивлением увидел он странную в себе раздвоенность: как будто одна часть его души стремилась к Богу, другая же от Него отвращалась — от Него и Его пророков. И преклонил Человек пред Богом колена:
«Господи, всем сердцем желал бы я служить Тебе, но чувствую, что что-то во мне чуждое отвращает от Тебя. А увлекают меня за собою те, которые и сами не принимают пророков Твоих, и не хотят, чтобы принимали другие. Кто они? Да, в сущности, весь народ… Не внимал он Твоим пророкам, потому Ты и допустил Вавилонское пленение… Они согрешили… Они? Согрешили мы, поступали беззаконно, действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих, и не слушали рабов Твоих, пророков… Да не будет этого ни в сердце моём, ни на челе, ни на руке!..»
Итак, пророк молился за народ и исповедовал его грехи не потому, что «не разъединял себя с родным народом», а потому, что он действительно каялся в этих грехах, как в своих, на самом деле чувствуя, что это его грехи, ибо есть в нём к этим грехам влечение, хотя ему и чуждое.
И если молитва Даниила была такова, если в молитве он исповедовал чужие грехи, как свои, то стоит ли удивляться, что жизнь пророка была столь достойной, интересной, свободной от страха, свободной настолько, что он не дрогнул, когда оказался во рву со львами.
Многие из пророков жили интересно, забыв о некогда жившем в них страхе, и только в вечности можно будет удивиться тем опасностям, которые они, не дрогнув, пережили. Закономерно то, что Провидение сохранило нам описание одного из таких кошмаров именно из жизни пророка Даниила.
Пророк Даниил отличался от многих прочих пророков тем, что был кастратом (Дан. 1:6—9). Обидно, что пророк — и кастрат? Может быть, и обидно. Но так было, и было допущено. А зачем кастрировали животных и пленников? Да затем, чтобы исчезала у них мужественная напористость, а появлялись свойственные женщинам трусливость и послушание — зависящая от работы желёз внутренней секреции чувствительность. Это динамическая характеристика, она определяет скорость восприятия внушений. Естественно, дурных — внушает только зло.
Но Даниил страха не знал. И если современные, якобы духовные учителя не таковы, если их неврозы проявляются даже в телодвижениях, то в том вина не Бога, и трудность отнюдь не в отсутствии текстов нужных молитв в молитвеннике — порочна сама идея повторения за кем-то набора слов, почитая то за молитву.
«И обратил я лицо Моё к Господу Богу с молитвою и молением в посте и вретище и пепле, и молился я Господу Богу моему, и исповедовался и сказал: „молю Тебя, Господи Боже великий и дивный, хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои! Согрешили мы, поступали беззаконно, действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих… и не слушали рабов Твоих, пророков, которые Твоим именем говорили царям нашим… и отцам нашим и всему народу страны. У Тебя, Господи, правда, а у нас на лицах стыд, как день сей, у каждого Иудея, у жителей Иерусалима… И весь Израиль преступил закон Твой и отвратился, чтобы не слушать гласа Твоего…» И когда я ещё говорил и молился и исповедовал грехи мои и грехи народа моего, Израиля, и повергал мольбу мою пред Господом Богом моим… когда я ещё продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы, и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: „Даниил! теперь я исшёл, чтобы научить тебя разумению…“» (Дан. 9:3—7, 11, 20—22).
«Научить тебя разумению», — разве не это истинная цель молитвы?
В Новом Завете отношение к молитве не изменилось. Цель — то же самое освобождение души от обессиливающего греха, который может проявляться, в том числе, и в болезнях физического тела:
«И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Иак. 5:15).
Господь врачует. Не стоит обольщаться: там, где есть люди, есть и их влияние, и воздействие это отличается от Божьего, потому как нет человека, который бы не согрешил. Потому ни один из людей не может быть истинным психотерапевтом. Истинной чистоты психокатарсис только от Бога!
«Если же у кого из вас недостаёт мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упрёков, — и дастся ему» (Иак. 1:5).
«Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи и очистит нас от всякой неправды» (1 Иоан. 1:9).
«Кто отклоняет ухо своё от слушания закона, того и молитва — мерзость… Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха…» (Прит. 28:9, 13).
«И прости нам долги наши…» (Матф. 6:12).
«Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Иоан. 14:15).
«Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека; ибо всякое дело Бог приведёт на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл. 12:13, 14).
Аминь.