ДЕРЕВЕНСКИЙ ПЛОТНИК ЛЕОНИД СПИРИДОНОВ

ДЕРЕВЕНСКИЙ ПЛОТНИК ЛЕОНИД СПИРИДОНОВ

— Я чувствую, что вы чем-то сильно встревожены?

— Да… Вчера я должен был покончить собой, но не сделал этого…

(Самое первое предположение, которое у меня появилось — это пациент, страдающий суицидоманией. Различают два типа суицидальных действий: в первом случае это серьёзная сознательная попытка умереть, во втором — крик о помощи, попытка привлечь к себе внимание инфантильной личности. В последнем случае летальный исход бывает реже)

— И правильно сделали… Но в чём собственно проблема? У вас постоянно возникают желания покончить с собой?

— Как вам сказать…

(Длительная пауза. На лице моего пациента явно-выраженная депрессия. Важнейшей причиной самоубийства является депрессия. В состоянии депрессии самоубийство воспринимается как избавление от безнадёжного состояния, от мучительной неудовлетворённости собой, неизлечимого или изолирующего от общества заболевания, безнадёжного будущего.)

— У вас часто возникает желание покончить с собой?

— Нет…нет… Проблема в том, что я вчера должен был покончить собой… Но не хочу этого!

(Только сейчас я обратил внимание на слово «должен». Мой пациент утверждает, что должен был покончить собой. Обычно пациенты-суицидники не говорят о том, что должны, а говорят, что желают это сделать. Мой пациент должен был совершить суицидный акт…. должен перед кем? Разве можно быть в долгу перед кем-нибудь в собственном самоубийстве?)

— Видимо, вы должны были перед собой?

— Нет, нет. Я не должен перед собой.

(Мой пациент сильно встревожен. В руках значительный тремор. Дышит тяжело. Он желает что-то рассказать, но что-то мешает ему сделать это.)

— Вы обещали, что покончите с собой кому-то?

— Нет… никому я таких обязательств не давал.

— А кому же тогда вы должны?

— Своим друзьям… (Тяжело вздыхает)

— Значит, вы обещали им, что покончите с собой?

— Нет. Я не хочу быть последним…

— Последним… перед кем?

— Перед друзьями…

— Что у вас произошло с вашими друзьями? Они что действительно желают вашей смерти? Расскажите мне о них? Сколько у вас друзей? Что это за дружба такая?

— Деревенская… (Пациент улыбнулся какой-то больной улыбкой)

Она — особая дружба. Она ведь на виду у всех… Действительно все видели, как мы дружили. Кто-то мог подумать, дескать, это собутыльники сидят. Да… действительно мы пили и водку и пиво. А кто сейчас не пьёт? Пожалуй, если б не было водки и пива, то мы всё равно бы дружили. Конечно, по молодости мы обходились и без алкоголя. Сделав все свои дела по хозяйству, мы каждый вечер спешили встретиться на своей заветной поляне, которая располагалась на берегу небольшой речушки. Это место было нашим, заветным и об этом знала вся деревня. Это была поляна, на которой рос большой старый дуб и даже утки и гуси, словно зная, что под этим дубом каждый вечер собираемся мы не гадили на этом месте и обходили это место. Со стороны можно было подумать, что мы просто играем в карты, просто общаемся как и все. Возможно, это было и так. И всё таки, наша дружба была особой. В ней было всё и радости, и переживания. Мы рассказывали друг другу обо всём, что произошло в течении дня и радовались, шутили. Наши голоса доносились до всей деревни и слышны они были до позднего вечера. Помнится, мы провожали себя в армию. Некоторые из нас были постарше и уходили в армию пораньше. Тогда мы хорошо напились. Конечно разлука вещь неприятная. Но даже глядя на нас, пьяных парней, можно было удивиться нашей организованности и сплочённости. Можно было удивляться тому, как мы помогаем и поддерживаем друг друга. Мы были преданы друг другу.

(Сложилось впечатление, что мой пациент подозрительно красочно и подробно рассказывает о своей дружбе, словно оправдываясь перед кем-то или чем-то. Но перед кем и чем?)

— Да сейчас такую дружбу можно встретить редко…

(Стараюсь поддержать своего пациента.)

— Мы заботились не только друг о друге, но и о своих родителях, о родителях своих друзей. Всё мы делали вместе. Только вместе. Даже родители беспокоились тому, что мы всё тащили в эту компанию. Если кто-то, что-то хотел делать, то первоначально он советовался именно в этой нашей компании. А случалось разное. Было и горе, смерти… У кого-то умирали родители. Вы можете подумать, что это невозможно, дескать обыкновенное общение деревенских парней, за которым ничего не стоит, дескать собираются вместе и пьют пиво, и не более.

— Нет. Я так не думаю.

— Помнится, у Андрея случилось горе. Его любимую матушку забодала до смерти корова, проткнув рогами ей живот. Андрей не мог понять, как могла сделать это их любимая корова. У Андрея всё это произошло на его глазах. Андрей после этого не мог найти себе места и бежал, бежал на эту поляну. Мы его успокоили, выслушали и жизнь взяла своё. И Андрей опять вернулся к своей жизни. Если бы не мы, неизвестно что бы случилось с ним.

Помнится, тонул Вася. Тонул, запутавшись в водорослях. Он кричал на всю деревню. Это была ранняя весна. Вода была ещё холодной. Его спас Андрей. Таких случаев можно привести много. Были драки с чужаками из других деревень и приходилось всем вместе постоять за себя. Одним словом дружба наша была проверенной. Если б тогда нам сказал кто-то, что мы ценим и любим друг друга, то мы бы, наверное, постеснялись, и наверное согласились бы с этим. Ведь когда это есть говорить об этом не хочется. Но жизнь, как говорится била ключом. Мы уходили в армию, возвращались, женились, разводились и… опять собирались вместе под этим дубом на берегу речки. Никто из нас не уехал в город. Не соблазнился, потому что ценил эту дружбу. Всё было хорошо, но наступили сложные времена. Безденежье, измены жён, неудачи. Чего-то стало не хватать. Какая-то пустота поселилась в нас и мы стали больше выпивать. Мы это чувствовали и для того, чтобы эта дружба не покидала нас, мы выпивали и как бы возвращались к прежним переживаниям. Но когда мы не пили и собирались вместе, то общения почему-то уже не получалось. Мы почему-то уже не могли быть долго рядом друг с другом. Начались какие-то конфликты, начался раскол.

(И опять мой пациент оттягивает главную причину своего визита. Рассказывая о друзьях, словно оправдывая себя в чём-то.)

— И всё-таки, что же произошло?

— Мы все вместе шабашили, делали плотничные работы. Нас было шесть человек, включая меня. Ну и бухали, пили как обычно после работы. Работали и пили. Пили на свои, хотя платили мало… Иногда не выдавали зарплату. Так и работали где-то три года… И вдруг один из нас повесился. Это был Сашка. Но мы до этого чувствовали, что он был не в себе. Настроения у него долгое уже время не было. Он гаснул, похудел, был бледен. На второй день мы его похоронили… На поминках напились с горя.

(В современной России процент самоубийств неуклонно возрастает. В последние годы «местом риска» становятся провинциальные районы, где неожиданно свалившееся на головы людей обнищание значительно выше. При этом необходимо отметить, что между уровнем жизни и числом самоубийств прямой взаимосвязи не существует. Лидером по числу самоубийств на душу населения является Швейцария.)

А на утро один из нас опять повесился. Это был Васька. Мы его нашли на поляне. Он повесился на собственном ремне. Это рядом с нашей стройкой. Я переживал. А вот некоторые из приятелей шутили, дескать, кто будет следующим. Это была дурная игра какая-то, может на пьяную голову. Но Серёжка сказал, что будет он. Мы это серьёзно не восприняли. Он тоже повесился.

— Какая-то больная солидарность получается, не так ли?

— Да мы были сплочённой бригадой. Ведь дружили вместе с детства. Один за всех и все за одного. Так и происходило.

— Так и что же было дальше?

— Ну, на утро нашли Серёжку повесившегося. И вас осталось трое… — Остались самые близкие мне. Мы поговорили и были уверены, что всё на этом будет точка. Я оставшихся друзей знал хорошо… Но после поминок Андрей куда-то исчез. Мы думали уехал, а его через день нашли угоревшим в бане. То ли случайно, то ли…. Я на этот раз задумался, а не убивает ли нас кто-то по одиночке за что-то… как негритят у Агаты Кристи. Мне стало страшно как никогда ранее. Нет, мне и раньше было страшно. Но я был уверен, что это минует меня. А тут понял, что это может произойти и со мной. От страха, я предложил друзьям быть вместе и защищаться.

— От кого?

— Знать бы нам об этом… Мы даже говорили о том, что всех приятелей повесил кто-то… (Мужчина вздыхает). Но через неделю Иван ушёл в такой сильный запой, что его не смогли откачать и он умер. После его похорон мой последний друг Григорий тоже покончил собой. Он повесился. Я видел у него было плохое настроение, он страдал. Опять перепил. С утра в состоянии похмелья повесился. Но я до сих пор сомневаюсь. Может быть его повесили. У дерева на котором он повесился валялись обрывки его ремня. Можно конечно предположить, что это не удачные попытки. Но…

(Действительно, согласно статистике, в некоторых случаях после неудачных попыток суицидники больше не желают самоубийства.)

— Такое бывает… Ну, ладно, и что же было дальше?

— Что дальше?… Вот я остался один. Тоже ушёл в запой от переживаний. Сегодня утром проснулся пустота, тоска. Тоже хотел было повеситься. Но… Я не хочу быть последним… Понимаете… Я не хочу быть последним!!!!! Не хочу…Не хочу… Но… Что-то тянет сделать это…

(Мой пациент зарыдал. С его друзьями произошло мульти-индуцированное самоубийство. Все друзья моего пациента попали в опасную психологическую ловушку — затяжную алкогольную депрессию и она их смыла с земли. Добавьте к этому дурной пример уже умерших друзей. Он срабатывал подсознательно как установка. Срабатывал на основании этой дурной солидарности, этой дурной игры, которая разрослась на почве пустоты, страданий и депрессии, обусловленных алкоголем. Это был феномен мульти-индуцированного самоубийства. Необходимо признать, что уже во многих деревнях, сёлах, городах России самоубийство становится традицией — частью деструктивной культуры. Практически у всех народов существовало принесение себя в жертву во имя общественных интересов, ради сохранения рода в голодные годы, благодаря религиозным интересам. Но наш случай к этим явлениям, по-видимому, никакого отношения не имеет.)

— Вас выбросило на берег. Вы как Робинзон и вам надо жить. Но вопрос в другом, почему вас эта волна не смыла?

— Вы знаете, они ведь как-то от души, с удовольствием вешались. Я в этом удовольствия не чувствую, но я чувствую, что надо это сделать, ведь мы были друзьями и я должен пойти вслед за ними. Тем более, деревенские на меня смотрят… особенно родственники моих друзей, дескать давай не подводи их, иди тоже туда…

(Всё- таки мой пациент ощущает двойственное чувство в отношении собственного самоубийства. Это его одновременно притягивает, но и отталкивает.)

— Что прям так и говорят?

— Нет… но на лице это написано. Я конечно не хотел подводить друзей и поэтому за компанию с ними хотел покончить с собой сегодня утром. Такое ощущение, что всех моих друзей и меня ведёт какая-то сила… Кто-то толкал на это?

— Я знаю, кто толкал?

— Нас кто-то зомбировал? Кто эта скотина?

— Это страх?

— Если б у меня был страх смерти… я б и не собирался бы идти вслед за друзьями…

— У вас есть другой страх… и он сильнее, чем страх смерти… Чего вы больше всего боитесь? Чего?

— Не знаю… Но чего-то боюсь…

— Вы боитесь, что вас воспримут предателем… этой больной и гнусной солидарности в самоубийствах!

— Пожалуй… (мой пациент вздрагивает на глазах слёзы, тремор усилился).

— Так… представьте себе, что вы сейчас находитесь на месте друга, который уже там… А он на вашем месте…

— На том свете что ли?

— Да…

( Мой пациент представляет.)

— Вы оттуда с того света смотрите на него… а он с этого света говорит, что не хочет быть последним… и идти к вам…на тот свет… Как бы вы это восприняли, находясь на том свете…

— Я бы злился на него… Ведь он не с нами… не идёт к нам…

— А что ему сделать такого, чтоб он не злил вас…и при этом остался на этом свете…

(Мой пациент задумывается.)

— Сказать… ребята я больше с вами в такие игры не играю… Давайте играть в мою игру… Она лучше… Пойдёмте за мной… и мы будем вместе дружить… но не вешаясь с похмелки за компанию… ( мой пациент плачет)… Я всё понял…

Через несколько недель мы вновь встретились с моим пациентом. За это время он прошёл у меня курс психотерапии от алкоголизма. Мысли о том, чтобы проявить солидарность со своими друзьями и вместе с ними за компанию покончить жизнь самоубийством у него больше не возникали. Он только сильно переживал, что водка скосила всех его друзей. Переживал, но не настолько, чтобы пойти за своими друзьями. Он не стал последним.