Психотерапевт

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Психотерапевт

Я считаю, что люди выбирают образ жизни и профессию на основе своих психологических программ. Эти программы часто задаются гипнозом раннего детства в семье, что потом сужает и структурирует направление жизни в нуклеарной семье взрослого человека, в семье общества, в семье народов или всех его друзей. Как психиатр я убежден, что мы выбираем эту область потому, что озабочены нашим собственным безумием и надеемся его преодолеть, чтобы не разрушать самих себя. А безумие часто сопряжено с глупостью; пытаясь найти необходимое для нашего безумия кормление грудью, мы вынуждены сталкиваться с людьми, абсолютно не материнскими в самом простом смысле этого слова. По вине нашей грандиозной глупости мы попадаем в неприятное положение, и дело может даже кончиться тем, что мы окажемся в психушке, где такая мерзкая еда!

Человеку же, стремящемуся стать психотерапевтом, свойственны два этапа развития. Сначала он пытается отомстить за свое несчастное детство и недостаток родительской заботы. Затем, чтобы защититься от ужаса своей мстительности, он решает исцелить мать и отца от их плохих качеств (или исцелить еще каких-то родственников). Эта внутренняя фантастическая программа самогипноза ужасает человека предполагаемой ее опасностью или невыполнимостью. Он хватается за возможность исполнить программу с помощью объекта переноса — с другом, например, который в этом случае становится психологическим сотрудником.

Когда этот процесс развивается, человек становится все больше озабочен патологией других людей, напоминающих патологию его матери и отца, как он это себе представляет. Может даже развиться склонность к психологической порнографии : интерес к «грязным историям», коллекционирование и символическая интерпретация случаев из жизни, трагедий, падений, болезней и т. д. Сексуальные, анальные и криминальные истории.

При возможности или благодаря случаю такой человек может стать непрофессиональным психотерапевтом. Тогда он психологически или социально выражает неприемлемые части своей психики — таким объектом переноса может стать возлюбленный или своя девушка, или группа поддержки (в групповой терапии или у Анонимных Алкоголиков).

Если все складывается благоприятно, он может перейти от непрофессиональной терапии к изучению профессиональной психотерапии и попадает в странную ситуацию, где является одновременно и ребенком, и приемным родителем. Пациент платит и потому является родителем терапевта. В то же время терапевт подражает роли родителя: руководит, приписывает себе верховный статус, опытность и мудрость. Если повезет, профессиональная психотерапия поможет ему сделать следующий шаг и стать терапевтом-любителем, часто подражающим своему собственному терапевту, и в процессе обучения найти вторичные объекты для переноса (подражание своему учителю или супервизору, учебная модель профессионализма).

Изначально в профессиональную психотерапию его притягивало ревностное стремление любителя исцелить интроецированного родителя, что он пытался сделать с каждым встречным пациентом (или с некоторыми из них), а также желание справиться со своим сопереносом к пациенту, внутренне воспринимаемому в качестве матери или отца. Из-за этого ему очень трудно завершить терапию с пациентом, поскольку никогда не удается добиться того, чего хотел. А если же терапия с объектом переноса (который он хотел исправить) окончена, возникает ужас, что пора начать исправление настоящих матери и отца. Лучше снова взяться за заменитель, за этот объект переноса, чем опять вернуться к безнадежным усилиям, скрытно совершаемым многие годы безо всякого результата.

В профессии психотерапии именно состояние ревностного любителя чревато перегоранием. Человек убегает от близости в техническое манипулирование, а оно, в свою очередь, вызывает контрманипуляцию со стороны пациента. Так можно стать жертвой своей собственной бредовой системы. Когда к ревностному любителю обращаются за профессиональной помощью, он как бы усыновляет пациента на всю жизнь. Повторяется ситуация материнства со всеми его последствиями: сначала терапевт столь важен и получает такое огромное удовлетворение, что склонен и дальше видеть в пациенте младенца, ожидающего опеки и еще более ревностного материнства.

Профессиональный психотерапевт знает о своей ограниченности и организует ситуацию так, чтобы быть более эффективным, тщательно изолируя время, пространство и роль, в которых выступает терапевтом, от того факта, что он является личностью и у него есть своя жизнь, а не только работа. Фактически психотерапевт превращается из матери, усыновляющей каждого нуждающегося, в приемного родителя, осознающего границы взаимоотношений — рамки времени и очерченность круга его установленных обязанностей.