Природа сомнамбулических галлюцинаций

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Природа сомнамбулических галлюцинаций

Некоторые авторы считают, что появление в гипносомнамбулизме иллюзий и галлюцинаций является доказательством патологии и дает повод к сравнению сомнамбул с душевнобольными. Так, известный австрийский нейрофизиолог и психиатр Т. Мейнерт, учитель Фрейда, называл сомнамбулизм экспериментально вызванным слабоумием; английский физиолог Д. Г. Льюис — прогрессивным параличом; Ригер и Конрад — сумасшествием; бельгиец Ф. Семаль — душевной болезнью; Мендель и Жилль де ла Туретт — искусственно вызванным психозом; Дюбуа-Реймон — состоянием, близким к помешательству; Гельмгольц — «фокусом», не имеющим никакого отношения к медицине. Прежде чем рассматривать вопрос о характере гипнотических галлюцинаций, следует сказать, что галлюцинации в сомнамбулизме редко возникают спонтанно. Главным образом они появляются вследствие внушений. Когда мужчина сорока лет уверяет, что ему 10 лет или что он — это не он, а кто-то другой, то эти нарушения восприятия обусловлены действием внушения. В отсутствии внушения сознание редко искажает действительность. Забегая вперед, хочется сказать, что галлюцинации умалишенных и сомнамбул функционально идентичны, но природа их различна. Действительно, полные сомнамбулы не в состоянии волевым усилием исправить, подавить галлюцинаторный образ; галлюцинации у них протекают так, как будто они переживают реальное восприятие; в результате они принимают их за действительность, не обнаруживая к ним критического отношения.

Другими словами, одно из существенных свойств галлюцинаций (полное уподобление действительному восприятию, доходящему до того, что, например, зрительные галлюцинаторные образы заслоняют реальные предметы) действительно свойственно сомнамбулам. Но это не единственная причина, другая — лежит сужении сознания, что неизбежно вызывает понижение критического отношения к окружающему. Еще одно характерное свойство галлюцинаторного процесса заключается в том, что он связан с направлением внимания; развивающаяся галлюцинация неизбежно привлекает внимание галлюцинирующего, поглощая его всецело. Именно в этой схожести галлюцинаций и заключается главная причина смешивания сомнамбулы с умалишенным. Очевидно, что сравнения сомнамбул с умалишенными делались не по существу, а по подобию. Однако если у нескольких явлений обнаруживается общий элемент — это еще не повод к их обобщению. Тем авторам, которые называют поведение сомнамбул душевным расстройством, хочется напомнить, что у всякого безумия есть своя логика, есть она и у гипнотического сомнамбулизма: бред сомнамбул в сфере чувств и представлений возникает в отсутствие каких-либо умственных расстройств.

Классик гипнотизма и тончайший клиницист профессор И. М. Бернгейм утверждает, что гипнотические галлюцинации — явления не патологического, а физиологического характера. Он считает ошибочными мнения ученых, которые отождествляют галлюцинации гипнотические и галлюцинации при душевных болезнях. К его мнению присоединяется крупнейший швейцарский психиатр профессор Форель, руководивший более 30 лет заведением Бургхёльцли для умалишенных. «Эти высказывания, — говорит Форель, — сделаны без знания дела. Они, очевидно, основываются на том факте, что у загипнотизированных можно вызвать многие явления, наблюдаемые у душевнобольных: галлюцинации, ложная вера, ложные воспоминания, и т. п. Не имея практики работы с внушением, но обладая таковой с душевнобольными, легко увлечься этой аналогией. Однако при этом упускаются из виду следующие обстоятельства:

1. Все перечисленные симптомы душевного расстройства встречаются также и в нормальном сне. Однако сон не есть, душевная болезнь.

2. Симптомы, вызванные у загипнотизированных, не обнаруживают никакой тенденции самопроизвольно повторяться наяву. Льебо, Бернгейм, Веттерстранд, Ян ван Эмден Из Лейдена, ван Рентергем, де Лонг, О. Фогт и я сам и другие ученики Нансийской школы, основываясь на наблюдениях за многими тысячами загипнотизированных, заявляем категорически: у лиц, находившихся в нашем пользовании, мы не видели под влиянием гипноза ни одного случая расстройства душевного или физического здоровья, а, наоборот, констатировали очень много случаев излечения и улучшения здоровья» (Форель, 1911).

Сравнивая гипносомнамбулизм с душевными расстройствами, обыкновенно упускают из виду, что спецификой сомнамбулизма является восприимчивость к внушению, тогда как при душевных болезнях такой восприимчивости нет. Иначе мы могли бы исцелять внушением психические расстройства, а это невозможно. На этот счет Форель говорил: «Как общее правило следует признать, что всякая душевная болезнь в значительной мере ослабляет, если не вовсе разрушает внушаемость». В гипносомнамбулизме достаточно приказать: «Проснитесь» — и состояние меняется, но нет такой психической болезни, которую можно было бы так быстро обуздать. Иначе говоря, «помешательство», вызываемое в сомнамбулизме, можно тотчас уничтожить, тогда как бредовые идеи, обусловленные другими причинами, недоступны вербальной коррекции.

Галлюцинации душевнобольных имеют органическое происхождение и посему являются процессами роковыми и неустранимыми. Их нельзя устранить ни с помощью логики, ни при помощи внушения. В случаях галлюцинаций, явившихся вследствие внушения или самовнушения, последние происходят не из-за болезненных процессов, неизвестных еще нам, как это бывает при психозах, а психологическим путем. И поэтому могут быть устранены с помощью внушения. Эти два случая (патологический и сомнамбулический) легко смешать, они же кардинально отличаются друг от друга по своей сути.

Приведенные рассуждения позволяют сделать вывод о том, что внушенные галлюцинации в гипносомнамбулизме являются художественным созданием психики. Другими словами, процесс создания галлюцинаций повторяет процесс восприятия и является примером творческих возможностей нашей психики. Это особенно заметно в творчестве больших писателей, которые в буквальном смысле слышат и видят то, что происходит с их героями.

Нашлись ученые, пытавшиеся доказать, что не только сомнамбулы, но и гениальные люди — это те же сумасшедшие. Французский психиатр Моро де Тур в. своем исследовании «О патологической психологии в ее отношении к философии и истории» ((1859) выдвигает точку зрения, что «гений — это невроз», что «душевный склад гения и безумца одинаков».

С ним согласился Кабанис, сказав, что «гений — человек нездоровый». Наполеон I Высказал знаменитому психиатру Эскиролю свое соображение на предмет общности между безумным и гениальным человеком. «Одна и та же способность к фантазии, — говорил Наполеон, — уносит к славе и ввергает в дом умалишенных». По его мнению, фантазия создает и видения сумасшедшего, и образы художника.

Кстати, эта точка зрения послужила впоследствии исходным пунктом для Ломброзо в его идеях о гениальности и помешательстве. Ломброзо больше всех приложил усилий, пытаясь доказать родство гениальности и помешательства, посвятив десятки страниц в своей известной книге описанию «безумств» гениальных личностей, общности их поведения и поведения душевнобольных. Ломброзо в конце книги, как бы стараясь смягчить сказанное, оговаривается, что он не делает крайний вывод: гений — это невроз, умопомешательство (Ломброзо, 1892). Макс Нордау в своей книге «Вырождение» говорит, что не всякий безумец — гений, но всякий гений — безумец (Нордау, 1896, 1898). Сюда же можно присовокупить аналогичное высказывание Джемса Сёлли (1843–1923), английского психолога (Сёлли, 1895). Количество подобных сочинений, делающих заключения по недостаточному количеству признаков, велико.

Не секрет, что в конце XVIII и начале XIX века множество врачей и психиатров считали гипносомнамбулизм надувательством или чем-то еще худшим. Обвинения по этому поводу были частыми и достаточно резкими. В этой связи Фрейд говорил: «Мясо нимало не становится хуже оттого, что вегетарианцы в своей ярости говорят о нем как о падали; почему психическое влияние, каким является гипносомнамбулизм, должно терять в своем достоинстве или значении оттого, что кому-то вздумалось назвать его душевным расстройством» (Джонс, 1997, с. 128).

Теодор Мейнерт, знаменитый психиатр, писал в 1889 году, что гипнотизм «низводит человека до состояния животного без воли и рассудка и лишь ускоряет его нервное и психическое расстройство… Он вызывает искусственную форму отчуждения». И что было бы большим несчастьем, если бы эта «психическая эпидемия среди врачей» получила распространение. Фрейд выступил в защиту гипносомнамбулизма и дал отпор нападкам Мейнерта: «Большинство людей вряд ли предполагают, что Мейнерт, который в некоторых областях невропатологии достиг значительного опыта и проявил острое понимание, по некоторым другим проблемам проявляет полнейшее непонимание. Конечно, уважение к величию, в особенности к интеллектуальному величию, принадлежит лучшим свойствам человеческой натуры, но оно должно отходить на второй план, когда речь заходит об уважении к фактам. И не следует стыдиться признать это, когда приходится отбрасывать в сторону всякую надежду на поддержку такого авторитетного ученого в защиту собственного суждения, основанного на изучении фактов» (там же, с. 135).