Эго - ядро подлинности в человеке

Эго - ядро подлинности в человеке

Ясно, что психоаналитическое исследование неумолимо толкает нас к абсолютным истокам, к самому началу человеческой личности. Фактически наш интерес должен простираться даже до внутриутробного состояния, и в последние годы психоаналитики проявляли огромный интерес к состоянию младенца с момента его рождения. Мы видели, как, начиная с 1920-х, когда Фрейд начал формулировать концепции своего крайне важного продвижения в теории, постоянно расширяющееся исследование эго-психологии, доходящее до глубин бессознательного и до самых ранних стадий инфантильного развития, стало выдающейся чертой психоанализа. Само собой разумеется, что исследование начал психической жизни является не исследованием условных рефлексов, а изучением эмоциональных движущих сил роста у младенца, переживания им себя как «становящегося субъекта в значимых отношениях», вначале с матерью, затем с семьей и, наконец, с постоянно расширяющимся внешним миром.

Значимые отношения — это такие связи, которые дают возможность младенцу чувствовать себя субъектом через переживание собственной значимости для других людей и их значимости для него, таким образом, наделяя его существование теми ценностями человеческих взаимоотношений, которые делают жизнь осмысленной и стоящей того, чтобы жить. Психоаналитическое исследование, естественно, было вынуждено разработать обратный путь исследования — от социализированного взрослого к новорожденному младенцу, физически отделенному от матери, однако еще не способному проводить различие между собой и матерью; и даже не способному еще воспринимать себя как объект, и лишь смутно как субъекта; возможно, в самом начале постнатальной жизни лишь чувствующему переходы между состояниями комфорта и дискомфорта в том, что он вскоре откроет как взаимоотношение «младенец—мать». Вначале это является как всем его миром, так и всем его бытием. Как из такого смутного начала человеческое существо в ходе развития становится человеком? Как ребенок обретает вполне определенное эго и становится способен вступать в личные взаимоотношения? Ясно, что данный процесс может пойти крайне плохо с самого начала, и психоанализ стал поиском эго как ядра реальности в человеке. Он стал исследованием, движущимся от психосоциальной поверхности к психодинамическому центру нашей психической жизни {Связь этого утверждения с работой Хайнца Хартманна будет рассматриваться в 15-ой главе.}.

Каков первичный центр нашей психической реальности? Труды Мелани Кляйн и Фэйрберна не совсем подводят нас к нему. Кляйн приводит нас к мифологии врожденного конфликта между гипотетическими инстинктами жизни и смерти. Фэйрберн прослеживал паттерны развития психики к сложному расщепленному эго, но он скорее постулировал, нежели исследовал первые шаги роста эго в психике. Относительно первого наброска моей статьи «Слабость эго» (1960) Фэйрберн сказал в 1959 г.: «Я рад, что вы об этом написали. Если бы я мог сейчас писать, то стал бы писать именно об этой проблеме». Его здоровье оказалось подорванным прежде, чем он смог начать исследовать финальный смысл того, что однажды сказал ему пациент: «Я подошел к твердому основанию, где, как я чувствую, у меня совсем нет эго». Концепция «регрессировавшего эго» подразумевает уже «сформированное эго», часть которого отщепляется и возвращается в начальный пункт. Концепция «базисной взаимосогласованности эго» Винникотта подразумевает предшествующую дифференциацию субъекта и объекта. Его концепция «подлинной самости», скрытой за «ложной самостью» и «спрятанной в морозильнике в ожидании возрождения при более благоприятном окружении», отвечает на наш вопрос, поднимая другой: какова эта «подлинная самость»? Она может быть потенциальной возможностью, которая еще не начинала реализовываться. Для понимания всей проблемы «слабости эго» мы должны опуститься до этих глубин.

Что мы в действительности подразумеваем под такими терминами, как «эго, самость, идентичность, личность»: как начинается ее рост, какова ее сущностная природа, как можем мы помочь индивиду, у которого процесс развития эго потерпел неудачу, продолжить это развитие? Что значит обладать или не обладать эго? Как человек, который чувствует, что у него нет эго, приобретает эго? Данная проблема становится особенно животрепещущей, если мы задаемся вопросом: «Что мы пытаемся делать в психотерапии?» Ответы на этот вопрос часто бывают формальными, не касающимися сути. Можно сказать на языке объектных взаимоотношений, что, так как плохие взаимоотношения с младенчества делают человека больным, психотерапия должна обеспечивать хорошую объектную связь, в которой мы можем себя комфортно чувствовать. Формально это верно, но что это значит на практике? Каково содержание, действительная природа этих жизненно важных взаимоотношений, которая делает их терапевтическими? Последняя работа Фэйрберна «О природе и целях психоаналитического лечения» (1958) создает впечатление, что это лишь начало теории объектных отношений в ракурсе психотерапии. В ней не была поднята проблема регрессии и еще более глубокая проблема «полного отсутствия эго».

Я уже использовал работу Винникотта о «терапевтической регрессии в поиске подлинной самости» в качестве ценного опыта в этой крайне сложной области и предлагаю использовать некоторые его идеи, изложенные в неопубликованной статье 1966 г., при проведении дальнейшего исследования. Эта статья «Отщепленные (неприемлемые, невыносимые) мужские и женские элементы, которые можно клинически обнаружить у мужчин и женщин» — посвящена значению «бисексуальности» в человеческой конституции. Я попробую определить место работы Винникотта в развитии психоаналитической теории, тем самым определяя релевантность этих взглядов. Психоаналитическая теория в течение длительного времени занималась кругом проблем, у которых не было какой-то общей сердцевины, пока не появилась эгопсихология. Исследование начиналось с периферийных феноменов — поведения, настроений, симптомов, конфликтов, ментальных «механизмов», влечений, агрессии, страхов, чувства вины, психотических и психоневротических состояний, инстинктов и импульсов, эротических зон, стадий созревания и так далее. Все это, естественно, важно и должно найти свое место в общей теории, однако в действительности все это вторично по отношению к некоторому центральному фактору, который является «ядром» человека как такового.