Цинизм в психотерапии

Итак, цинизм следует рассматривать в качестве метода и средства, обеспечивающего реализацию этического процесса и выступающего его предпосылкой и необходимым условием. Кроме того, следует отметить значение цинизма в переживании боли. Как известно, боль является реакцией на утрату какой-либо ценности [А.Н. Моховиков, 2004; И.А. Погодин, 2007]. Кроме того, боль можно определить «как универсальный признак, указывающий на разрушение или угрозу разрушения целостности границ между организмом и окружающей средой на одном или нескольких из следующих уровней: физическом (телесном), психическом (эмоциональном), экзистенциальном или уровне взаимоотношений с другими людьми» [А.Н. Моховиков, 2004, с. 37]. Цинизм как средство деконструкции морального содержания способствует, с одной стороны, нивелированию всеобъемлющей власти ценности и введению других витальных альтернатив, страхуя человека от невыносимости психической боли, с другой – позволяет человеку восстановить творческий процесс регулирования границы контакта со средой, по крайней мере, на трех из четырех данных в определении уровнях: психическом, экзистенциальном и уровне взаимоотношений с другими людьми. Обсудим оба терапевтических значения цинизма по отдельности.

Как уже упоминалось выше, цинизм не является причиной уничтожения ценности, он лишь вносит в поле существования ценности сомнение и тревогу. По большому счету, цинизм по ту сторону своего деконструктивного значения вносит в поле также возможность другой ценности, производной от желания и актуальной моральной ценности. Кроме того, выводя ценность из ассоциированного положения с субъектом, цинизм выступает профилактикой боли как реакции на утрату ценности. Думаю, мы можем применить по отношению к аксиологической сфере жизни человека в полной мере принцип децентрализации власти, введенный мною ранее в качестве базовой предпосылки существования контакта. Напомню – для восстановления способности к творческому приспособлению и использования процессуальных ресурсов self следует сместить фокус ответственности и власти за динамику поля с субъектов контакта на сам процесс контактирования. Только в этом случае у человека появляется возможность восстановления спонтанного процесса саморегуляции на границе контакта.

Применительно к аксиологической сфере приложение принципа децентрализации власти могло бы выглядеть следующим образом. В качестве субъектов взаимодействия в данном случае можно выделить мораль как внешний источник мотивации и желания как внутренний источник. Концентрация всей власти в моральных принципах предполагает фиксацию поведения с соответствующим игнорированием желаний, блокированных этим типом локализации. Цинизм же в его прежнем понимании предполагает смещение локуса контроля в сторону субъекта и его желаний, при этом неизбежным оказывается игнорирование или отвержение моральных ценностей. И тот и другой способ локализации власти предотвращают возможность творческого приспособления, сопровождаясь фиксацией психической регуляции вокруг страха, стыда или вины. Цинизм в таком его понимании, естественно, несет антагонистическую морали смысловую нагрузку и наделяется негативным значением в модернистской культуре. Очевидно, что этический процесс в его понимании, предложенном выше, в этой модели оказывается невозможным. Описанная поляризация локализации власти сохраняет свое значение только до тех пор, пока мы находимся в рамках модернистской (детерминистской) парадигмы, определяющий наш анализ и восприятие.

Альтернативная модель, которая будет предложена ниже, могла бы опираться на анализируемую уже нами категорию цинизма как этикообразующего децентрализующего власть феномена. Итак, если рассматривать цинизм как способ децентрализации власти, то модель приобретет следующий вид. Власть за регулирование контактирования в аксиологическом поле смещается с его субъектов (морали и желаний) в сам процесс, который в результате восстановления способности к творческому приспособлению превращается в этический процесс в понимании, предложенном в данной работе[63]. При этом ни моральное содержание, ни желания не подвергаются разрушающему или девальвирующему воздействию, они лишь теряют тотальность власти и полный контроль над феноменами поля. Процесс, которому в результате описанной динамики, обеспечиваемой механизмом деконструктивного цинизма, передается власть, предполагает возможность восстановления способности к выбору и соответственно способности к творческому приспособлению в аксиологическом поле. Этот процесс и был назван выше этикой.

Цинизм в этом случае выступает не нигилистическим аннигиляционным принципом, а творческим по отношению к существующим в поле ценностям и желаниям. Возвращаясь к значению данной модели для современной психотерапии, следует отметить, что в ее рамках процесс переживания боли не может быть хронифицирован, поскольку не предполагает возможности конфлюэнтного ассоциирования человека с ценностями (ценности в данном случае являются одним из феноменов self как процесса). Возникающая в результате изменения значения в контакте какой-либо ценности печаль имеет также ситуационный характер и может быть пережита self в соответствующем ей свободном динамичном процессе. Наоборот, прежняя модель жесткой и ригидной централизации власти в аксиологическом поле на субъектах процесса – морали или желаниях – чревата благоприятной возможностью для формирования депрессии ввиду возникновения ситуации, когда ценность начинает приобретать черты сверхценности. Утрата или девальвация ценности, имеющей тотальное значение для субъекта, формирует в поле аффективную диаду «печаль – ярость», которая не может быть пережита и ассимилирована ввиду недоступности процессуальных ресурсов в поле организм/среда[64] (так как власть не принадлежит процессу). В итоге остановленные в переживании печаль и ярость как реакции на утрату сверхценности формируют основание для возникновения депрессивных феноменов[65]. Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что депрессия является возможным следствием централизации власти в аксиологической сфере, цинизм же знаменует выход из депрессии, освобождая печаль для процесса переживания и позволяя реализовываться свободному этическому выбору.

Несколько слов относительно места и роли цинизма в обеспечении целостности психологической, экзистенциальной и социальной границ индивида. В некотором смысле форма существования границы контакта имеет аксиологический характер, поскольку регулируется ценностями, определяющими поведение человека. Цинизм при этом является необходимым условием, обеспечивающим гибкость ее функционирования. Граница контакта, являющаяся единственной формой существования self, представляет собой последовательность реализуемых выборов. Нарушение границы контакта, будь то психологического, экзистенциального или социального характера, зачастую имеет причиной ее негибкость или неясность функционирования. Негибкость нередко выступает следствием конфлюэнтного центрирования на моральных ценностях или, наоборот, контрзависимого поведения по отношению к ним. Возможен также и другой вариант утраты гибкости «пограничного процесса», связанный с игнорированием желаний или слиянием с ними. Неясность функционирования границы контакта в некотором смысле является производной от ее ригидности – осознавание регулирующих контакт принципов оказывается утраченным в целях снижения мучительности осознавания возможных альтернатив, например желаний. Цинизм описанным уже выше образом восстанавливает гибкость функционирования границы контакта, делая границу контакта более устойчивой и менее уязвимой по отношению к возможности травматизации. Итак, цинизм выступает профилактическим средством от боли, релевантной нарушению или разрушению границы между организмом и окружающей средой.

Постмодернистская эпоха, породившая новую этику – эпоха цинизма. Думаю, стоит оставить прежние типичные нападки на цинизм, перестать обвинять его в разрушении важнейших ценностей, на которых стоит наша цивилизация, в создании угрозы для нашей современной культуры. Нелепая, на мой взгляд, попытка ассоциировать цинизм с нигилизмом не является удачной для формирования культуры, основанной на этике. Более того, этический процесс основывается на цинизме, имея под собой необходимую предпосылку в его виде. Именно последний позволяет существовать возможности гибкого реагирования в сложных этических ситуациях, восстановить способность человека к этическому выбору. А ведь именно способность к этическому выбору и определяет нас как людей. Кроме того, современное понимание цинизма имеет важное прикладное значение, например для построения моделей психологической помощи в психотерапии.