5.4. Аффективная организация поведения и сознания

Если в ситуации выделения регуляторного компонента деятельности существует ясность в виде четкого определения воли и ее аспектов, а также нейрофизиологических механизмов, в большой степени детерминирующих регуляторные процессы, то в оценке эмоциональной сферы и аффективного компонента деятельности такого системного подхода не наблюдается. Как отмечает Е.П. Ильин в предисловии к обзорной работе, посвященной эмоциям и чувствам (2008), «об эмоциях написано очень много как в художественной, так и в научной литературе», но «до сих пор проблема эмоций остается загадочной и во многом неясной» (Ильин, 2008, с. 8). Именно в этой области существуют наибольшие расхождения между психологами.

Особую трудность представляет исследование и регистрация «продукта» эмоциональной сферы вследствие фактического отсутствия последнего. Как бы ни назывался этот компонент психического (аффективная реакция или аффект, эмоциональное реагирование, чувство, настроение, переживание и т. п.), он представляет собой наиболее глубинное и наиболее «субъектно детерминируемое» состояние или процесс, который чрезвычайно трудно выразить словами, а тем более объективно зарегистрировать[48].

В то же время исследователю необходимо перейти от простого описания эмоциональных проявлений (реакций, состояний, «тонов» и ощущений) к выявлению того, что находится за ними, к созданию «дифференциально-психологической концепции структуры эмоциональной сферы человека» (Ильин, 2008, с. 11).

Перечень авторов, в той или иной степени затронувших проблему эмоциональной сферы, фактически совпадает с перечнем известных психологов. В нашу задачу перечисление и анализ подходов не входят. Отсылаем читателей к наиболее полным обзорам Е.П. Ильина (2008), Г.М. Бреслава (2004), К. Изарда (1999–2008).

Мы лишь попытаемся свести наиболее известные концепции структурно-содержательного анализа эмоциональной сферы и ее механизмов к нескольким общим основаниям (см. Ильин, 2008, с. 86—122; Изард, 1999, с. 41–54).

• Теории, в которых причиной продуцирования любых феноменологических проявлений аффектов, эмоций, настроений и чувств объявляются нейрофизиологические (гуморальные, эндокринные и пр.) механизмы (теории Джемса – Ланге; И. Уэйнбаума; П.К. Анохина; Д. Грея; Д. Линдсли; Д.О. Хебба; Е. Даффи; П. Хенри и др.). В них фактически ставится знак равенства между механизмами, определяющими феноменологию эмоциональной сферы, и соматическими и/или мозговыми компонентами.

• Теории, объясняющие основные механизмы появления эмоций когнитивными процессами. Эмоции рассматриваются как субъективное отношение к внешним событиям, и поэтому человеческие оценки всегда личностны и относительны. К этим концепциям можно отнести теории М. Арнольда – Р. Лазаруса; А. Ортони с соавт.; С. Эпштейна; Б. Вайнера; Л. Фестингера; Дж. Келли и др.

• Теории, объясняющие механизмы возникновения эмоциональных состояний (под воздействием внутренних и внешних факторов) посредством иерархического строения самих эмоций. Начало этим теориям положил Дж. Дьюи. Наиболее разработанной в этой группе является широко известная теория дифференциальных эмоций К. Э. Изарда.

• Психоаналитическая теория эмоций. Именно З. Фрейд начал анализировать аффекты как интрапсихические факторы в контексте теории инстинктивных влечений, иерархической системы бессознательного и предсознательного. Он впервые выделил психическое как целостную, иерархически организованную и независимую систему, включающую в себя как сознательные (осознаваемые), так и неосознаваемые компоненты. То есть, проводя аналогию с нашим методологическим подходом, ему удалось разработать эвристичную непротиворечивую объяснительную модель «пространства психического», в рамках которой впервые были предложены исключительно психические же механизмы порождения той или иной феноменологии, относящейся к аффективно-эмоциональной сфере.

В нашу задачу не входит анализ психоаналитической модели. В образовательной практике она не нашла широкого применения скорее всего в связи с огромной ресурсозатратностью и для клиента, и для специалиста.

Все остальные теории не решают адекватно задачу создания психологической концепции структуры эмоциональной сферы, которая может быть эффективно использована в практической деятельности в ранге психотехнологии (по Ф.Е. Василюку).

Мы рассматриваем уже неоднократно упоминаемую на страницах этой книги концепцию аффективной организации поведения и сознания О.С. Никольской как вторую после психоаналитической концепции аффекта методологическую модель, эвристично объясняющую функционирование аффективно-эмоциональной сферы, исключительно психологическую по своей сути, отвечающую всем критериям эффективности, а также соответствующую представлениям В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили о неметрическом квазипредметном пространстве психического. Важно и то, что она дает возможность создавать реальные практические технологии работы по гармонизации аффективной организации у различных категорий детей[49].

Система аффективной организации поведения и сознания принимается в качестве третьего компонента триады базовой структурной организации психического (рис. 5.1). Напомним, что уровневая система базовой аффективной регуляции (первоначальное название) была разработана в школе К.С. Лебединской – О.С. Никольской (1990, 2000). В нашей модели анализ аффективной организации практически неизменяемо представлен в рамках подхода этой школы.

Согласно теории О.С. Никольской, аффективная организация может быть представлена в виде четырехуровневой системы, описывающей универсальные механизмы адаптации

1-й уровень. Аффективная пластичность (более раннее название – полевая реактивность).

2-й уровень. Аффективные стереотипы.

3-й уровень. Аффективная экспансия.

4-й уровень. Эмоциональный контроль.

На каждом из них решаются качественно различные задачи адаптации в окружающем мире – как защита от непосильных для субъекта воздействий, так и установление контакта с окружающим миром. Уровни не могут подменять друг друга, а ослабление или усиление функционирования одного из них приводит к явлениям общей дизадаптации. Каждый из них, «исходно нацеленный на витальные, биологически обусловленные задачи, в онтогенезе совершает культурное развитие» (Никольская, 2008, с. 34).

При этом каждый из них обращен к какой-то одной стороне жизни, культурному слою, решает только одному ему присущие задачи адаптации и саморегуляции. Как отмечает О.С. Никольская: «Культура <…> и в этом случае предстает, как жизненно необходимый инструмент организации индивидуального сознания и поведения» (там же). В целом уровни аффективной организации являются единой саморегулирующейся системой, развивающейся под влиянием и «внутри» культуры, что позволяет автору теории выдвинуть предположение об изморфности строения систем сознания и культуры (там же, с. 35). Последнее полностью совпадает с нашими методологическими представлениями о фрактальности мироздания.

В целом могут быть определены «две основные, взаимосвязанные, но отдельные функции аффективной организации: 1) организация разрешения реальных жизненных задач – непосредственно формирования адаптивного поведения и 2) организация саморегуляции – обеспечение и поддержание необходимого тонуса и стабилизации динамики аффективных процессов» (там же, с. 164–165).

Рис. 5.6. Структура уровневой системы аффективной организации (стрелками схематично показана возможная направленность функционирования каждого из уровней: повышенная чувствительность уровня (гипофункционирование) и повышенная выносливость уровня (гиперфункционирование). Пояснения в тексте

Прежде чем перейти непосредственно к описанию уровней аффективной организации, отметим, что О.С. Никольская выделяет два основных типа нарушений аффективной организации, «возникающих вследствие ослабления или усиления функционирования отдельных уровней» (см. Эмоциональные нарушения, 1990, с. 47). В первоначальном варианте эти нарушения получили название «гипо– и гиперфункционирование уровней». В более поздних работах О.С. Никольская уже говорит о повышенной чувствительности (чуткости) и повышенной выносливости (Никольская, 2000, с. 270). Для нас термины «гипо– и гиперфункционирование» оказались более удобными и эффективными. Очевидно, что и в этой ситуации имеет смысл говорить о некотором нормативном диапазоне функционирования каждого из уровней и всей системы аффективной организации в целом, определяемом, исходя из социально-психологического норматива, для особенностей социального поведения, аффективных реакций и другой эмоциональной феноменологии.

В то же время, «поскольку целостность всей системы “психического” определяется динамическим балансом ее внутренних оппозиций, индивидуальное отклонение параметров одного из уровней не может не сказаться на развитии других и на изменении конфигурации всей системы сознания. Такая взаимообусловленность в развитии позволяет оформиться огромному числу комбинаций индивидуальных черт отдельных уровней, что создает условия образования множественных самобытных фигур сознания» (Никольская, 2008, с. 353). В частности, рассматривая аффективную организацию как компонент триады базовой структуры психического, имманентно включенный в каждый аспект психического в виде аффективного переживания, мы понимаем, что именно «самобытность фигур» определяет и своеобразие когнитивного стиля деятельности, и индивидуальный «рисунок» поведения, и индивидуальные особенности Я-концепции и самооценочных структур.

Любой вариант дисбаланса (дисгармонии), деформации, поломки каждого из уровней аффективной организации и ее самой в целом будет определять качественное своеобразие типа и вида (варианта и формы) отклоняющегося развития. При этом каждый из них будет характеризоваться специфичным для него паттерном сформированности уровневой структуры аффективной организации, что будет являться одним из критериев разграничения типов, видов, вариантов и форм отклоняющегося развития (см. следующую главу).

Дадим краткую характеристику уровням аффективной организации поведения и сознания, опираясь на работу О.С. Никольской (2008).

Уровень аффективной пластичности участвует в решении базовых задач адаптации организма во внешней среде. Этот наиболее глубинный уровень призван обеспечивать общую неизбирательную гармонизацию и регуляцию психического тонуса. Наряду с регуляцией психического тонуса он проявляет себя «в области защиты от реально неустранимых травмирующих переживаний» (Никольская, 2008, с. 50), охраняя человека от чересчур интенсивных переживаний – «срезая» слишком сильные и положительные, и отрицательные переживания. Освобождая человека от неустранимого аффективного впечатления, он позволяет «выжить и сохранить аффективную стабильность даже в, казалось бы невыносимых условиях» (там же). Человек иногда просто физически отстраняется от чрезмерных впечатлений (затыкает уши, зажмуривается и т. п.).

Этот же уровень обеспечивает и задачи адаптации к внешнему миру и саморегуляцию в нем. В первую очередь это решение витальных задач приспособления к внешнему миру – организация комфортности существования в физическом мире (мире вещей) и социальном мире (комфортная удобная позиция в структуре социального пространства и процессе общения с людьми). Именно этот уровень призван обеспечить инсайт – «непосредственное целостное восприятие происходящего» (там же, с. 58). Переживания первого уровня, отмечает О.С. Никольская, тонизируют, стимулируют впечатления безопасности и комфорта, на его основе в каждой культуре по-своему развивается сложная система психотехнических средств, гармонизирующих и охраняющих нашу душевную жизнь. В первую очередь это касается гармоничной организации пространства (орнаментация, эстетическая организация среды, семейные и национальные традиции и ритуалы переживания, музыкальная культура, медитации и т. п.).

Таким образом, «на основе базального переживания первого уровня формируется система целостных отношений с миром, естественного, интуитивного вписывания в условия жизни «здесь и сейчас», творческой интуиции, мудрого взгляда на вещи, психотехники уравновешивания, умиротворения, гармонизации отношений с собой и миром. <…> Эти низшие механизмы, претерпевая изменения в ходе культурного развития, обеспечивают целостное эстетическое мировосприятие» (там же, с. 65).

Следующей ступенью углубления аффективного контакта является уровень аффективных стереотипов.

Он определяет активную избирательность во взаимодействии с средой. Основной адаптационной задачей уровня является обеспечение эффективного процесса реализации потребностей, прежде всего – соматических нужд. Смыслом его деятельности является опредмечивание потребности и фиксация результативных стереотипов контакта с окружающим. Именно здесь решается задача, где, когда и как может быть удовлетворена данная потребность. В дальнейшем этот уровень выступает как необходимый фоновый компонент других более сложных форм адаптации. «Он создает фонд привычек, индивидуальный жизненный стереотип, определяющий полноту, своеобразие чувственной жизни человека, его вооруженность надежными средствами защиты и достижения желаемого» (там же, с. 66). Потребность обретает плоть, дифференцируется, конкретизируется, аффективно окрашивает внешние обстоятельства, определяя их качество – пригодность или непригодность для субъекта. Задачей этого уровня является «связывание» отдельных значимых признаков в устойчивые аффективные комплексы, активная их фиксация в пространстве и организация индивидуального временного стереотипа, «что позволяет ориентироваться на прошлый опыт для стабильного предвосхищения будущего» (Никольская, 2008, с. 69).

Начиная с этого уровня, возникает механизм переживания удовольствия и неудовольствия в чувственной форме, в которой фиксируется приятное и неприятное. «Переживание здесь не просто устойчиво, но неотделимо от конкретной чувственности, связывая в единый комплекс внутреннее и внешнее с особым акцентом на тактильных ощущениях, запахе, вкусе», отмечает О.С. Никольская (2008, с. 71–72). Все это позволяет накопить индивидуальный аффективный опыт взаимодействия с окружающим, разработать систему предпочтений и отвержений. Пространство переживаний на втором уровне заполнено устойчиво фиксированными аффективными связями сенсорных комплексов. Оно есть пространство индивидуальных пристрастий и опасностей, точек опоры и условий организации движения. У взрослого этот уровень сохраняет ведущее значение в удовлетворении потребностей организма, накоплении хозяйственно-бытовых и трудовых навыков. С его помощью поддерживается необходимая активность контакта с миром (реализация тонической задачи), в целом достигается подъем жизненного тонуса, избирательная стимуляция стенических и противодействие астеническим переживаниям. Другой вклад этого уровня в саморегуляцию – борьба с реально неустранимыми, травмирующими отрицательными переживаниями, для которых им вырабатываются соответствующие механизмы психологической защиты – связывания, капсулирования, частичной нейтрализации.

В процессе культурного развития «второй уровень <…> становится одной из основ развития цивилизации и важнейшей составляющей душевной жизни человека» (там же, с. 91). И далее: «…аффективные стереотипы составляют культурную память человечества как запас полезных знаний и умений, позволяющих нам выжить и даже сделать нашу жизнь более удобной и приятной <…> Это всеобъемлющая сеть примет, из которых вырастают не только суеверия, магия, но и земледелие, медицина, наука и ремесла, вообще все накопления цивилизации» (там же, с. 92). Семейный и национальный уклад, культура материнства, устойчивые традиции, переживание присущих каждой культуре аффективных стереотипов и ритуалов опираются на механизмы второго уровня, которые дозируют, разнообразят, не дают пресытиться, воспитывают умение получать удовольствие от обычной жизни, поддерживают стабильность и активность психических процессов. «Этот уровень в своем культурном развитии становится телом цивилизации и чувственной основой искусства» (там же, с. 96).

Следующей ступенью развития качественно иных форм взаимодействия с миром является уровень аффективной экспансии, который определяет «организацию процесса достижения витально значимой цели в условиях неизвестности, изначальной непредсказуемости развития ситуации» (там же, с. 97). «Приспособительным смыслом его деятельности является экспансия – активное овладение ситуацией, выбор цели и преодоление препятствий». Переживание себя как активного центра ситуации, возможной причины ее преобразования является основным психическим образованием этого уровня. У взрослого этот уровень определяет наше поведение при «сбое программы», создавая аффективную предпосылку, тонизируя построение новых отношений с непредсказуемым миром, «позволяет сохранить уверенность в себе, сделать выбор, принять решение, взять на себя ответственность за происходящее, не потерять головы в ситуации опасности. Он <…> продуцирует наше бескорыстное любопытство, живой интерес к происходящему вокруг, стимулирует исследование, изучение среды, дает возможность пережить удовольствие, азарт от преодоления препятствия» (там же, с. 99). Основная смыслообразующая задача этого уровня – опредмечивание себя как субъекта действия, оценка способности вести активную борьбу со складывающимися обстоятельствами. Аффективная ориентировка данного уровня позволяет накопить опыт конкретных удач и поражений, «создает предпосылки для развития личностного механизма уровня притязаний, регулирующего наш диалог с миром» (там же, с. 101). Он дает яркое, напряженное переживание риска, азарта, концентрации, подъема (или опускания рук при поражении) – в целом обеспечивает переживание «приключения». «Преодолев препятствие, мы поднимаем активность, преобразуя отрицательную энергию барьера в свой положительный потенциал; потерпев поражение – теряем ощущение потенциальной силы. Таким образом, нами переживается сам процесс усиления и ослабления “Я”, потери и приобретения активности в столкновении с миром» (Никольская, 2008, с. 105). Сила третьего уровня связывается с устойчивостью субъекта в ситуации напряженности, а индивидуальные различия в переносимости аффективного напряжения определяют наши способности к риску: поиск предела собственных сил либо, наоборот, уход от риска. Подобная стимуляция потенциала «Я», преодоление препятствий с удовольствием от самого процесса преодоления обеспечивается механизмами саморегуляции самого уровня, выработкой специфических приемов, «постоянной перекачкой отрицательной энергии среды в положительное ощущение своей силы» (там же, с. 116). О.С. Никольская приводит прекрасную, ставшую уже метафорой, фразу Р. Киплинга из его знаменитого эпоса про Маугли: «Дергать смерть за усы». Это и «замирание духа» на качелях, страшные сказки на ночь, игры в разбойников и тяга к высоте, глубине и темноте в дошкольном и младшем школьном возрасте. А у взрослых это потребность в необычных впечатлениях, поиск приключений, часто необъяснимых с точки зрения здравого смысла.

Резюмируя описание третьего уровня, О.С. Никольская отмечает, что «благодаря развитию его механизмов мы получаем возможность развернуть активный и гибкий диалог с обстоятельствами. Третий уровень вносит в нашу жизнь новизну и азарт, позволяет принять решение, сосредотачиваться на преодолении трудностей и стремлении к достижению» (там же, с. 125). И далее: «Механизмы этого уровня способствуют формированию средств саморегуляции, лежат в основе развития фантазии, позволяют осмеять страшное, делают искусство сюжетным».

Уровень эмоционального контроля, завершая систему аффективной организации, организует наиболее активные и сложно структурированные формы адаптации, определяя произвольность в отношениях с миром. Как отмечает автор этой модели: он «произвольно преломляет все эти формы нашей индивидуальной адаптации разработанные на предыдущих уровнях аффективной организации. – М.С.> в соответствии с эмоциональными оценками, нормами и ценностями других людей» (там же, с. 126). Адаптационный смысл уровня эмоционального контроля заключается в возможности использования в индивидуальной адаптации аффективного опыта других людей, но при этом мы подчиняем свою индивидуальную аффективную жизнь их эмоциональному контролю. Присваивая общий опыт, культуру навыков жизни, мы таким образом отдаем социуму возможность контроля над индивидуальной активностью субъекта. Именно на этом уровне оценка интенсивности воздействия, ее качества, собственная активность субъекта начинают модулироваться переживаниями другого человека, организуя собственное поведение в соответствии со сложным кодексом этологических правил контакта, «рождая иную произвольную избирательность в отношениях с миром» (там же, с. 127). На этом уровне мы начинаем ориентироваться на ожидания других людей, что активно организует нас. Аффективная ориентировка четвертого уровня направлена на определение среды и собственных качеств с точки зрения опыта других людей, их экстраполяции нашего будущего. «Она развивается и как непосредственная дифференциация переживаний других людей, и как вхождение в культуру их обобщенных знаков. Последнее возможно потому, что эта ориентировка упорядочивает наши переживания в устойчивые эмоциональные комплексы, которые связываются с ценностями, социальными нормами, обобщающими конкретные индивидуальные ситуации» (там же, с. 131). Адаптивное поведение, определяемое этим уровнем – это «общественно признанное поведение, социальная поверхность нашей психической жизни, <…> социальное подражание, следование правилу, общим образцам поведения, это действие произвольно по плану, с самоограничением и самоконтролем» (там же, с. 132). В широком смысле четвертый уровень, надстраиваясь над низшими, опосредованно обеспечивает контроль общества над индивидуумом, его аффективной жизнью. Ориентация на опыт другого формирует иерархическую структуру переживания, в первую очередь эмпатию – сопереживание другому, что часто конкурирует с собственными чувствами, произвольное определение своих чувств чувствами другого. Таким образом, «развитие механизмов этого уровня начинается с сопереживания и непосредственного уподобления другому человеку, в ходе которого перед нами открывается возможность наследовать традиционный опыт, взаимодействовать с системами идеальных ценностей, созданных в ходе культурного становления человечества <…> Этот уровень дает нам возможность унаследовать традиционную культуру овладения миром и защиты от него, войти в социальную жизнь, сформировать личные эмоциональные привязанности. При решении любой витально важной задачи четвертый уровень присутствует как фоновый, обеспечивающий эмоциональную цензуру происходящего» (Никольская, 2008, с. 140–141). И далее «только он приводит нас к эмоциональному сопереживанию, переживанию разделенному и поэтому иерархически организованному оценкой другого человека, к развитию взгляда на мир, опосредованному опытом других, <…> установлению социального контроля над индивидуальной аффективной жизнью» (там же, с. 162).

Здесь мы считаем описание системы аффективной организации поведения и сознания завершенной в том виде, в котором ее определяет сам автор.

В настоящее время делаются попытки преобразовать данную систему в более дифференцированную с помощью введение пятого уровня – уровня символических регуляций (Бардышевская, Лебединский, 2003). С нашей точки зрения, подобное усложнение системы анализа может рассматриваться в качестве оригинальной методологии анализа, однако в рамках нашей модели этот пятый уровень, должен быть отнесен к другому компоненту базовой структурной организации – к ментальным структурам, к уровню пространства речи и языка, но в качестве промежуточного между последним и уровнем межличностного пространства субъекта. Этот уровень определяет «осмысление (понимание) ребенком собственного эмоционального опыта <.> в образах, пиктограммах, а также в словах, в которых ребенок изображает аффективное состояние – как свои, так и других людей» (там же, 2003, с. 83). Следовательно, он является составляющей особой формы ментального опыта – метакогнитивной позиции (Холодная, 2002).

С другой стороны, если говорить о функции овладения собственными переживаниями, символизации и трансформации эмоционального опыта, этот уровень нельзя рассматривать как независимый и оригинальный, поскольку эти функции неразрывно связаны с социализацией, развитием способности к сопереживанию, произвольности поведения в соответствии с общими нормами и ценностями социума. Последнее в рамках модели О.С. Никольской является основным аспектом уровня эмоционального контроля. Кроме того, практическая целесообразность такого анализа вызывает сомнения ввиду чрезвычайной усложненности анализа и психоаналитической ориентации коррекционной работы, ее значительной ресурсозатратности.

Мы рассмотрели все компоненты базовой структурной организации психического и их иерархически организованное уровневое строение в том виде, которое нам представляется наиболее эвристичным и эффективным в практическом применении. Еще раз отметим теснейшую взаимосвязанность и взаимодействие не только триады компонентов, но и уровней каждого из компонентов между собой. Мы можем привести достаточное количество практических примеров такого взаимообусловленного взаимодействия. В то же время в системном анализе для непосредственного решения прикладных задач необходима и тщательная дифференциация проявления каждого из компонентов целостной системы базовой структурной организации, каждого из уровней в конкретных феноменологических проявлениях. Это представляет значительную сложность, но необходимо для решения диагностических и коррекционно-развивающих задач. В следующих главах мы постараемся конкретизировать практическое применение модели.