«Ты когда-нибудь задумываешься о том, что нужно мне?»

Многие веганы и вегетарианцы свято верят, что потреблять мясо безнравственно, но отношение Фионы к друзьям и родственникам говорит о том, что она кажется себе «святее папы римского». Она не только не соглашается с ними, но считает, что ее собственные взгляды правильны и добродетельны, а их – нет. Она права, а они – неправы.

Она «хороший» человек; если люди с ней спорят, то они «плохие» и она вычеркивает их из своей жизни. Но, как предположил экс-бойфренд Купер, ее стремление к вниманию СМИ иногда кажется более мощным мотивирующим ее фактором, чем моральное осуждение насилия. Ей нужно, чтобы другие люди увидели ее и признали ее превосходство.

Нарцисс-моралист проявляет себя во многих сферах жизни, в частности в рамках организованного религиозного культа. Глубокая вера есть во многих людях, но верующий-нарцисс выставляет ее напоказ, как будто благодаря этому он становится лучше других. Он хочет, чтобы им восхищались из-за глубины его веры. Он часто судит других людей, разглагольствуя о христианском милосердии. Он устраивает целый спектакль из участия в благотворительном мероприятии, возглавляет комитеты всяческих инициатив, привлекая к себе внимание. С ближайшими родственниками он эмоционально небрежен и требователен. Он часто ругается с членами семьи и держит обиду на них, ведет себя грубо или не проявляет сочувствия.

Моя клиентка Вайнона была замужем за человеком, который считал себя духовно просветленным и стоящим выше, чем окружающие. Марк много часов посвящал изучению Священного Писания и часто говорил Вайноне, какие недостатки он у нее обнаружил, читая Библию. Если они ссорились, он неизменно заявлял, что она неправа и что если бы она хоть чуточку больше обращалась к Слову Божьему, как он, то поняла бы, насколько ошибается. Как только она начинала критиковать его поведение, он немедленно осуществлял контратаку на ее недостатки.

Марк ввел правило – заниматься сексом трижды в неделю, независимо от того, хотела ли этого Вайнона. Кроме того, он говорил, что, согласно Библии, домашние хлопоты и воспитание детей – это «женские обязанности». Он ездил на разнообразные религиозные мероприятия, когда ему было удобно, не думая о жене и детях. В тех случаях, когда Вайнона жаловалась на пренебрежение ее потребностями, он наносил контрудар. «Ты постоянно твердишь о своих потребностях. А как насчет моих? Ты когда-нибудь думаешь обо мне и о том, что мне нужно?»

Наконец Вайнона и Марк пошли на пастырскую беседу с лидерами своей церковной общины. Сначала церковные лидеры пытались соблюдать нейтралитет, но, когда стало очевидно, насколько Марк эгоистичен и бестактен, они поддержали Вайнону в ее желании развестись. В течение нескольких месяцев после этого Марк засыпал письмами пастора и консультантов по вопросам семьи и брака, обвиняя их в пренебрежении их пастырскими обязанностями. В письмах он изображал себя мучеником, преданным авторитетными лицами церкви. Он настаивал на том, что в глазах Бога он – невинный и незаслуженно обиженный человек.

За свою многолетнюю практику я слышал великое множество описаний семейных ссор и гневных рассказов об ужасном отношении супруга или супруги. Я выслушивал возмущенные обвинения, напоминавшие мне о речах прокуроров в суде, в котором мой клиент подавал воображаемый иск против второй половины, «доказывая» ему или ей их абсолютную неправоту. У меня часто возникало впечатление, что мои клиенты живописуют себя как исключительно хороших людей – «добродетельных жертв», более достойных, чем их «очень плохие» супруги.

Ссоры такого рода часто происходят в отношениях, которые начались с сильной взаимной идеализации. Как я писал в главе 5, романтическая любовь – это полусумасшествие, когда два человека соглашаются, что они друг для друга самые привлекательные и замечательные люди в мире. Они становятся друг для друга центром вселенной и часто в значительной степени идеализируют партнера. Через какое-то время партнеры начинают реалистично смотреть друг на друга, любовь становится более приземленной.

Но те, кто прибегает к нарциссической защите от стыда, не могут вынести, когда их видят такими, как они есть. Когда взаимная идеализация перестает работать, то каждый из партнеров претендует на статус победителя и делает другого проигравшим. Если выражаться языком суровой морали, они часто обрушивают друг на друга праведный гнев.

После одной горячей ссоры с мужем Эриком моя клиентка Дениз долго не могла уснуть. Обдумывая ссору, она мысленно прошлась по всем недостаткам Эрика и дошла до того, что такой характер вообще следовало бы «расстреливать». Первые минуты следующего сеанса она пересказывала эту ссору в черно-белых тонах. Несмотря на то что никогда не произносила этого вслух, она считала, что лучше понимает и знает себя, потому что много лет посещала психотерапевта. По ее мнению, Эрик ничего не знал о себе и о том, насколько разрушительно его поведение. Она была выше и умнее, а он пребывал в темноте. Она была права, а он – нет.

Дениз выросла в чрезвычайно неблагополучной семье; когда мы начали с ней работать, у этой молодой женщины уже был долгий опыт злоупотребления наркотиками и множество попыток покончить с собой. За долгие годы мы с ней добились значительных успехов: Дениз закончила колледж, сделала карьеру, вышла замуж за человека с хорошим образованием и родила детей.

Подобно многим, кто бежит от стыда, в ходе психотерапии она выработала некий защитный образ самой себя. Если прежде она часто чувствовала, что уступает другим людям из-за своего неблагополучного прошлого и проблем в раннем возрасте, теперь она считала себя лучше других («психоаналитическим победителем») благодаря тому, что много начала понимать после наших сеансов. Непросвещенный Эрик часто обнаруживал себя в роли проигравшего.

Глубоко внутри (на бессознательном уровне) Дениз испытывала стыд и вину из-за того, что она глупо провоцировала эти ссоры. В неустанном стремлении стать «Дениз-победительницей» она отказывалась учитывать пределы своих возможностей и часто брала на себя больше, чем могла успеть. В результате (как правило, из-за интенсивности графика) она становилась все более забывчивой, раздражительной, склонной к вспышкам гнева, нетерпимой к эмоциональным потребностям своей семьи и т. д. Ее мучила бессонница. Вместо того чтобы признаться самой себе, что сама сделала неверный выбор, она перекладывала вину на Эрика, бесконечно придираясь к нему и доводя ситуацию до скандала.

Дениз видела проблему в черно-белых тонах: или она совершенно права и во всем виноват Эрик, или она такая безнадежная истеричка, что можно смело прекратить все наши усилия и послать ее к черту. Поскольку признание собственной вины в этих скандалах возвращало бы ее к чувству стыда, она обычно с большим рвением защищала свое самоощущение «Дениз-победительницы». При атаке Эрик часто отвечал тем же, презрительно называя ее «психованной». Раньше, если я пытался предложить более детализированный взгляд на вещи, она набрасывалась и на меня, обвиняя в бесчувственности или в том, что я с Эриком «заодно». Когда брак оказался на грани распада, Эрик начал курс психотерапии у моего коллеги.

Брак Дениз и Эрика был спасен, потому что оба научились контролировать систему «победитель/проигравший», характерную для их ссор. Со временем Дениз стало легче выдержать свой стыд, она научилась осознавать пределы своих возможностей и заботиться о себе. Брак с нарциссом-моралистом редко заканчивается так хорошо.

В течение длительного бракоразводного процесса и яростных споров за опеку над детьми Нил, бывший муж моей клиентки Алексис, придерживался позиции оскорбленной добродетели: по его словам, он порядочный человек, который всегда вел себя абсолютно правильно, а вот она – беспринципная «стерва», постоянно им манипулирующая.

Для большинства людей конец брака или длительных отношений – это болезненная нарциссическая травма. Утрата любви и восхищения партнера, как правило, причиняет боль, особенно когда это происходит неожиданно. В этом случае мы часто ощущаем унижение или стыд (вспомните реакцию Кити, когда она осознает, что Вронский потерял к ней интерес). Когда объект нашей любви решает, что мы больше не заслуживаем его чувств, это серьезный удар по нашей самооценке. Мы можем усомниться в ценности собственной личности и сбежать от всего мира, чтобы зализывать раны в уединении. Мы долго оплакиваем конец отношений, но постепенно наше чувство собственного достоинства восстанавливается.

С другой стороны, если мы не можем вынести стыда, когда нас отвергают, в ответ мы иногда выстраиваем нарциссическую защиту, превращая партнера в недостойного неудачника. Когда Натали (см. главу 2) слушает сообщение от своего бойфренда на автоответчике и понимает, что он намерен ее бросить, боль длится всего секунду, превращаясь затем в праведный гнев: «Мужики такие сволочи!» Мало кто способен воспринимать спокойно, когда его отвергают; мы понимаем и сочувствуем реакции Натали, потому что знаем – ей больно. Возможно, она начнет оплакивать эти отношения позже, когда перестанет так сильно страдать.

Нарцисс-моралист никогда не скорбит. Он обвиняет. Еще много лет после развода муж Вайноны, Марк, поддерживал свой образ мученика. Вы наверняка сталкивались с такой ситуацией сами: слушали, как кто-то из знакомых поносит бывших жену или мужа, изображая их лишенными каких-либо достоинств. В таком случае всегда интересно послушать противоположную сторону. Пока знакомый вываливает на вас весь этот негатив, у вас, возможно, возникает желание сказать: «Но ты же когда-то любил этого человека». Особенно склонен к «праведному» негодованию супруг, которого предали: испытав унижение, он формирует нарциссическую защиту от стыда, о котором мы уже много раз говорили.

Дональд Натансон описывает эту динамику в терминах отвращения (одного из врожденных аффектов). «В мире межличностных отношений, – объясняет он, – там, где есть отвращение, будет и полное изменение самооценки или нашей оценки другого человека. Развод может восприниматься как победа, если мы считаем партнера стопроцентным объектом отвращения»{42}. Иными словами, мы отгоняем стыд, связанный с тем, что нас отвергли («полное изменение самооценки»), выработав чувство отвращения к человеку, которого когда-то любили.

По Натансону, такое отвращение часто выражается в презрении. В «такой форме гнева, когда мы объявляем другого человека… гораздо худшим, чем мы сами, и заслуживающим только отвержения»{43}. Таким образом, презрение – один из основных способов нарциссической защиты от стыда, он превращает другого человека в неудачника, пока нарцисс судит его с высоты своего «пьедестала».