ПРАКТИКУМ ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

ПРАКТИКУМ ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

ДЕТИ КИТЕЖА. МАКСИМ

Нам далеко не всегда понятно, что происходит в созна­нии наших детей потому, что они привыкли скрывать от нас свои мысли. Но иногда, в стрессовой ситуации некоторые могут проговориться.

Максиму шесть лет, и он только что попал в Китеж. Дня три он просто отказывался верить, что ему ничего не угро­жает. Когда его случайно толкали, он радостно бросался в драку, а заодно и в слезы — это был привычный паттерн поведения. Но, когда толкнувший тут же извинялся, это буквально выключало ребенка. Он не понимал, что про­исходит.

Постепенно Максим привык, что мир безопасен. Тогда он стал расширять границы свободы, а вернее пытался убедиться, что все это не понарошку. Он стал громко орать в столовой, дерзить взрослым, замахиваться на старших мальчиков. Ему просто тихо делали замечания. Тогда он пошел ва-банк: на глазах у приемной мамы и своей новой семьи выкинул в помойку кусок сыра. А среди увидевших это детей были те, кто в прошлом прошел через муки голо­да. Приемная мама сделала серьезное замечание.

А это не я, — сказал Максим.

Врать нехорошо, так же как и выбрасывать еду, — сказала мама.

Тогда Максим замахнулся кулаком. Он ждал реакции. И предполагал, какая она может быть. Он нарушил табу и ждал наказания, и уже был в сле­зах, и орал… То есть выстраивал сам себе привычную по­следовательность.

В такой ситуации наказание, особенно физическое, как правило, не действует. Наказание отбросило бы Мак­сима в привычную реальность боли и несправедливости, из которой мы как раз и пытались его вытащить. Но если бы такое поведение сошло ему с рук, то так и осталось бы в памяти, как удачный образец для выхода из конфликтных ситуаций.

Что было делать маме? Увещевания в тот момент, когда ребенок пребывает в состоянии аффекта, не подействова­ли бы. Зато хорошо помогло обливание водой. Может быть, вода действительно сливает старые программы?

Максим буйствовал, ожидая наказания, то есть возвра­щения в привычную систему отношений, а получил душ. И сломался. Оторался, а потом расплакался на груди у приемной мамы. Стресс и вода убрали какие-то блоки в сознании.

Максим, чуть заикаясь, но, глядя в глаза новой маме, сказал дословно следующее:

— Я не могу тебе не врать. Не могу. Меня никог­да раньше не учили жить по правде. Я не умею, но я хочу… уа-а-а.

А нам-то иногда кажется, что дети не понимают, что происходит вокруг них и что от них хотят взрослые.

С этого дня Максим перестал бояться говорить, что ду­мает. В свои шесть лет он совершил акт огромного личного мужества — поменял личную программу восприятия мира. Доверился окружающим. Правда, его к этому вынудили обстоятельства.

Он хотел остаться у новой мамы и понял, что обет «чест­ности и искренности» — обязательная жертва, которую он должен принести новому миру.

Детям старшего возраста такое героическое усилие дается уже с куда большим трудом!

Мы в Китеже вновь и вновь убеждаемся на собственном опыте в том, что ребенок, попавший к нам из неблагопо­лучной среды, противится любым попыткам изменить его представление о законах жизни. Часто кажется, что быв­шие детдомовцы упиваются воспоминаниями о своих не­счастьях и постоянно пробуют свой новый мир на проч­ность, желая и страшась убедиться в его нереальности.

Привыкший не доверять никому (условие выживания), ребенок не доверяет и создаваемой родителями новой ре­альности. Значит, нужно готовиться к проверке. И нужно радоваться проверке. Если она пройдет успешно, ребенок будет готов принять новые правила игры и новый мир.