Демократия разума

Отсутствующим фактором в теории Минского была конкуренция между специалистами, считающими, что им известен правильный путь к решению проблемы. Как и в хорошей драме, человеческий мозг работает на конфликте.

На сборочном конвейере или в министерстве каждый работник — эксперт в небольшой области. Напротив, при демократии партии придерживаются разных мнений по одним и тем же вопросам, и важной частью этого процесса выступает борьба за управление кораблем государства. Мозг подобен представительным демократиям[180], состоящим из многочисленных пересекающихся специалистов, которые взвешивают и сравнивают различные варианты выбора. Как верно догадался Уолт Уитмен, мы большие и даем пристанище множеству людей внутри. И эти толпы все время противостоят друг другу.

Между различными фракциями в вашем мозге постоянно идет разговор; каждая группировка борется за контроль над единственным выходным каналом вашего поведения. В результате с вами происходят странные вещи: вы спорите с собой, ругаете себя и уговариваете сделать что-нибудь, — вещи, которые современные компьютеры попросту не выполняют. Когда хозяйка на вечеринке предлагает шоколадный кекс, вы оказываетесь перед дилеммой: одна часть вашего мозга в соответствии с эволюционными требованиями желает получить источник сахара, богатый энергией, а другая беспокоится о негативных последствиях — состоянии сердца или жировых отложениях на талии. Одна часть хочет кекс, а другая пытается проявить мужество и отказаться от него. Итоговое голосование этого парламента определяет, какая партия управляет вашим действием, то есть протянете вы руку к еде или нет. В итоге вы либо съедаете кекс, либо нет, но вы не можете сделать и то и другое.

Присутствие нескольких внутренних личностей заставляет биологические существа терзаться внутренними противоречиями. Выражение терзаться внутренними противоречиями бессмысленно применять к сущности, у которой только одна программа. Ваш автомобиль не может терзаться противоречиями, по какой полосе ему ехать: у него одно рулевое колесо, за которым находится один водитель, и он без жалоб двигается в указанном направлении. У мозга, напротив, может быть два разума, а часто их еще больше. Мы не знаем, поворачиваться к пирожному или отворачиваться, поскольку на рулевом колесе нашего поведения лежит не одна пара рук, а несколько.

Давайте рассмотрим простой эксперимент с лабораторной крысой: если вы одновременно поместите еду у выхода и подведете ток, то крыса будет останавливаться на некотором расстоянии от пищи. Она приближается, но тут же отступает; начинает отодвигаться, но находит силы подойти снова. Она колеблется, ее раздирают внутренние противоречия[181]. Если надеть на крысу маленькую упряжь, чтобы измерить по отдельности силу, с которой ее тянет вперед, к еде, и силу, с которой она отходит назад от удара электрическим током, то обнаружится, что крыса застывает в точке, где силы равны и уравновешиваются. Притяжение равно отталкиванию. На рулевом колесе озадаченной крысы лежат две пары лапок, и они тянут ее в противоположных направлениях. В результате крыса не может никуда двигаться.

Мозг — крысиный или человеческий — это машина, собранная из конфликтующих частей. Если вам кажется это странным, то имейте в виду, что мы уже построили социальные машины такого рода: вспомните о жюри присяжных в зале суда. Двенадцать незнакомых людей с различными мнениями озадачиваются одной миссией — прийти к консенсусу. Члены жюри спорят, уговаривают друг друга, смягчают свою позицию — и в конечном счете приходят к единому решению. Наличие разных мнений — это не изъян системы присяжных, а ее главная особенность.

Вдохновленный таким искусством добиваться консенсуса, Авраам Линкольн ввел в кабинет своих противников Уильяма Сьюарда и Салмона Чейза. По меткому выражению историка Дорис Кернс Гудвин, он предпочел команду соперников[182]. Команды, включающие в себя противников, находятся в центре современной политической стратегии. В феврале 2009 года во время обрушения экономики Зимбабве президент Роберт Мугабе согласился разделить власть с Морганом Цвангираи, своим соперником, которого ранее пытался убить. В марте 2009 года китайский президент Ху Цзиньтао выдвинул лидеров антагонистических фракций Си Цзиньпина и Ли Кэцяна для содействия экономическому и политическому будущему Китая.

Я предполагаю, что мозг лучше всего представлять в виде команды соперников, и в оставшейся части этой главы мы исследуем эту схему: какие партии здесь есть, как они конкурируют, как сохраняется союз и что происходит при распаде. При этом помните, что у конкурирующих фракций, как правило, одна цель — успех для страны, но часто они подразумевают различные пути для ее достижения. Как заметил Линкольн, «во имя всеобщего блага» соперники должны стать соратниками, и процветание и выживание организма должно быть общим интересом для нейронных субпопуляций. Точно так же, как либералы и консерваторы любят свою страну, но применяют совершенно разные стратегии для управления ею, мозг представлен различными конкурирующими фракциями, которые считают, что им известен правильный путь решения проблем.