Почему дьявол может продать вам славу сейчас, а душу забрать потом

Несколько лет назад психологи Даниэль Канеман и Амос Тверски задали обманчиво простой вопрос: если бы я предложил вам сто долларов прямо сейчас или сто десять долларов через неделю, то что бы вы выбрали? Большинство опрошенных предпочли сто долларов прямо сейчас. Людям не кажется целесообразным ждать целую неделю, чтобы получить лишних десять долларов.

Затем исследователи слегка изменили вопрос: если бы я предложил вам сто долларов через пятьдесят две недели или сто десять долларов через пятьдесят три недели, то что бы вы выбрали? В этом случае испытуемые были склонны к другому мнению, предпочитая ждать пятьдесят три недели. Обратите внимание, оба сценария одинаковы: нужно подождать лишнюю неделю, чтобы заработать лишние десять долларов. Почему же происходит смена предпочтений?[196]

Причина во временном дисконтировании (дисконтировании во времени). В экономике этот термин означает, что более близкое вознаграждение ценится выше, чем возможное в отдаленном будущем. Откладывать удовлетворение сложно. Есть что-то особенное в понятии прямо сейчас, которое всегда наиболее ценно. Смена предпочтений в эксперименте Канемана и Тверски происходит оттого, что подобное дисконтирование имеет определенную форму: в ближайшем будущем линия очень быстро падает, затем приближается к горизонтали, а для более отдаленного времени почти не меняется. Эта форма выглядела бы аналогично, если бы речь шла о комбинации двух процессов: того, который заботится о краткосрочном вознаграждении, и того, который заглядывает дальше в будущее.

В свете наличия нескольких конкурирующих систем в мозге нейрофизиологи Сэм Макклур, Джонатан Коэн и их коллеги заново рассмотрели проблему с перестановкой предпочтений. Они сканировали мозг добровольцев, пока те принимали решения вида «нечто-сразу-или-больше-потом». Ученые искали систему, которая заботится о немедленном вознаграждении, и систему, которая включает долгосрочную рациональность. Если такие системы работают независимо и конкурируют друг с другом, это могло бы объяснить приведенные данные. И действительно, они обнаружили, что при выборе сиюминутного или близкого вознаграждения значительно активировались некоторые структуры мозга, вовлекаемые в эмоции. Эти зоны были связаны с импульсивным поведением, включая зависимость от лекарственных препаратов. Напротив, когда испытуемые останавливали свой выбор на отдаленном вознаграждении, обещавшем большую сумму, более активными были латеральные зоны коры, участвующие в высшей когнитивной деятельности и обдумывании[197]. И чем выше была активность латеральных областей, тем на более долгий срок участник эксперимента был готов отложить вознаграждение.

В 2005–2006 годах в Соединенных Штатах лопнул экономический пузырь на рынке недвижимости. Дело в том, что восемьдесят процентов выданных ипотечных кредитов составляли кредиты с плавающей процентной ставкой. Субстандартные заемщики[198], которые подписались на такие кредиты, неожиданно увязли в высоких процентных ставках и не могли получить рефинансирование. Взлетело число неплатежей. В конце 2007-го и в 2008 году у американцев за долги забрали почти миллион домов. Ценные бумаги, обеспеченные ипотечными закладными, быстро потеряли большую часть своей стоимости. Условия кредитования во всем мире ужесточились. Экономика стала рушиться.

Какое отношение это имеет к конкурирующим системам в мозге? Предложения по субстандартной ипотеке были оптимизированы под систему «я-хочу-это-сейчас»: купите этот прекрасный дом прямо сейчас; с очень низкими платежами; произведите впечатление на друзей и родителей; вы даже не думали, что можете жить настолько комфортабельно. В какой-то момент размер процентной ставки по ипотеке повысится, но это будет еще нескоро, это скрыто где-то в дымке будущего. Подключившись непосредственно к цепям сиюминутной удовлетворенности, кредиторы почти смогли утопить американскую экономику. Как заметил в разгар ипотечного кризиса экономист Роберт Шиллер, спекулятивные пузыри раздуты «заразительным оптимизмом, по всей видимости, невосприимчивым к фактам. Пузыри — в первую очередь социальные феномены; пока мы не поймем и не станем рассматривать психологию, которая их питает, они продолжат появляться»[199].

Если начать искать примеры сделок «я-хочу-это-сейчас», их можно найти повсюду. Недавно я встретил мужчину, который получил пятьсот долларов, будучи студентом колледжа, в обмен на передачу своего тела после смерти медицинскому подразделению университета. Каждому из студентов, согласившихся на такую сделку, сделали татуировку на лодыжке с указанием больницы, в которую спустя десятилетия нужно будет привезти их тела. Для медицинского факультета такую сделку провести несложно: пятьсот долларов прямо сейчас — это здорово, а смерть невообразимо далеко. Нет ничего плохого, чтобы пожертвовать свое тело, но этот пример — яркая иллюстрация архетипического конфликта двойственности, хрестоматийной сделки с дьяволом: выполнение вашего пожелания сейчас в обмен на душу в отдаленном будущем.

Именно такие виды нейронных сражений часто лежат в основе супружеской неверности. Супруги дают обещания друг другу в момент искренней любви, но позднее могут оказаться в ситуации, когда сиюминутные искушения влияют на принятие решений. В ноябре 1995 года мозг Билла Клинтона решил, что риск будущего лидерства в свободном мире уравновешивается удовольствием, которое он может испытать в настоящий момент с привлекательной Моникой.

Поэтому, когда мы говорим о добродетельном человеке, мы не обязательно подразумеваем кого-то, кого не искушали, — напротив, мы имеем в виду того, кто способен сопротивляться такому искушению, кто не дает сражению склониться на сторону сиюминутного удовлетворения. Мы ценим таких людей, поскольку импульсам поддаться легко, а игнорировать их трудно. Зигмунд Фрейд заметил, что аргументы, исходящие от интеллекта или морали, выглядят слабо, если их выставить против страстей или желаний[200], и по этой причине лозунги «Просто скажи нет» или кампании, пропагандирующие абстиненцию, никогда не будут работать. Предполагалось также, что дисбаланс рассудка и эмоций способен объяснить цепкость религиозности в обществе: мировые религии оптимизированы для подсоединения к эмоциональным сетям, и при такой магнетической силе самые серьезные аргументы рассудка мало значат. В самом деле, советские попытки раздавить религию были успешными только частично, и вскоре после обрушения системы религиозные церемонии снова вошли в жизнь.

Несомненно, наблюдение, что люди состоят из конфликтующих краткосрочных и долгосрочных желаний, не ново. Древние еврейские сочинения предполагали, что человек состоит из двух взаимодействующих частей: тела (гуф), которое всегда хочет сейчас, и души (нефеш), поддерживающей долгосрочный взгляд на вещи. Аналогично у немцев есть причудливое выражение для описания человека, пытающегося отложить вознаграждение: он должен побороть свою innerer schweinehund — что, к удивлению иностранцев, буквально переводится как «внутренняя свинья-собака», а означает «одержать победу над собой».

Ваше поведение — то, что вы делаете в этом мире, — просто конечный результат таких сражений. Но ситуация улучшается, поскольку различные стороны в мозге могут учиться взаимодействовать друг с другом. В результате стадия простого единоборства между краткосрочными и долгосрочными желаниями быстро проходит, и мы вступаем в область удивительно сложного процесса переговоров.