Глава 11. Поговорим начистоту

Глава 11. Поговорим начистоту

Нам очень нравится гавайская традиция повествования. И чтобы продемонстрировать вам, что ваш собственный рассказ может сильно помочь в поиске истоков своих «защитников сердца», мы заканчиваем книгу главой, в которой собраны истории некоторых знаменитостей и деятелей шоу-бизнеса.

Говорят, что яма и могила отличаются друг от друга лишь глубиной. А некоторые из нас годами погребены в ямах, вырытых с помощью «защитников сердца». Отличным способом вырваться из этих рамок является попытка разглядеть их сущность: это защитные программы, которым мы обучаемся еще в детстве; они не изменяются до тех пор, пока мы не начинаем их осознавать. Вы прочли эту книгу и теперь способны более или менее разобраться с теми «защитниками сердца», которыми регулярно пользуетесь. Поведайте свою историю чуткому другу или члену семьи либо организуйте клуб «гавайских баек» — это поможет вам в дальнейшем понять, каким образом ваши бессознательные «защитники» препятствуют вам объять полноту собственной жизни: в эмоциональном, социальном и интеллектуальном плане.

Приступая к изложению своей истории, вы, возможно, поначалу подумаете, что это несколько трудновато, и даже испугаетесь. Вместо того чтобы пытаться поведать всю свою биографию, вспомните о каком-нибудь существенном событии или взаимоотношениях с некой значительной личностью. Вы уловите нашу мысль, ознакомившись с рассказами, приведенными ниже.

Если начать повествование вам не так уж легко, проделайте сначала упражнение на релаксацию, описанное в первой главе, или обратитесь к технике полноты осознания, предложенной в последней главе.

Рассказывая свою историю, придерживайтесь определенных рекомендаций: слушатели не должны вас прерывать, критиковать или осуждать. И что важнее всего, никто не должен давить на вас с тем, чтобы вы выдали что-то, о чем говорить не хотите. Не беспокойтесь о грамматической правильности своего рассказа и соблюдении «единого стиля». Просто естественно ведите беседу.

Будьте готовы выслушать и истории окружающих. Возможно, вы узнаете в их рассказах себя, или же они сильно тронут вас либо вдохновят на что-то. Распознанию «защитников» может также поспособствовать тот факт, что вы увидите их в действии. Помните: порой нас огорчают и раздражают те, в ком отражаются наши собственные черты и поведение, нам неугодные.

И хотя возможность поделиться своей историей с чутким слушателем в безопасной обстановке наверняка поможет вам обогатить свой опыт и проникнуть в сущность защитников, не факт, что вы действительно готовы предпринять такой шаг. В качестве альтернативы можно записать свой рассказ в блокноте или напечатать на компьютере и поделиться им, когда вы посчитаете нужным. Мы полагаем, что лучше записать рассказ от руки — почему-то такой способ позволяет ближе подойти к сердцу, не отдаляясь от него посредством технического оснащения. Несомненно, многие привыкли пользоваться клавиатурой, так что если именно так вам удобнее всего, вперед!

А теперь прочтите истории, которые нам выпала честь услышать. Мы делимся ими на последующих страницах. Некоторые из них о тех, кто поборол своих «защитников сердца» и смог обрести полную, насыщенную радостью и удовлетворением жизнь. Другие воспользовались своими «защитниками» и превратили их в источник блага и пользы. В процессе чтения обратите внимание на то, можете ли вы определить, кто поборол своих защитников, а кто приспособил их под себя. В конце каждого рассказа мы приводим свой разбор материала. Кстати, ни один из рассказчиков никогда у нас не наблюдался, однако все эти люди великодушно поделились с нами своими историями.

Райан Сикрест

Райан Сикрест — ведущий популярного телевизионного шоу «Американский идол» и не менее популярной утренней радиопередачи «В прямом эфире с Райаном Сикрестом» для тех, кто в пути, на лос-анджелесской радиостанции «KIIS-FM», а также хит-парад «American Top40», организованный ведущими радиостанциями страны. В числе прочих достижений Райана ведение церемонии награждения «Эмми». Кроме того, он входил в список «50 самых красивых людей» по версии журнала «Пипл».

Создается впечатление, что этот богатый, знаменитый, симпатичный молодой человек и ведущий телевизионного шоу, пользующегося исключительным успехом, научился управлять собственной жизнью. Однако и на его долю в свое время выпали определенные невзгоды. Райан являет собой прекрасный пример человека, который на пути к достижению своей цели — стать знаменитым — одолел все превратности судьбы. Впрочем, и здесь были свои издержки. Сейчас Райан куда лучше понимает, что им движет и как справиться с неудачей.

Тем утром, что мы встретились с ним, Райан получил неприятные известия: телевизионное ток-шоу, транслируемое в дневное время, участником которого он был, закрылось после съемок первого же сезона.

У меня сейчас дел по горло. Да и день выдался не из удачных. Но то, что случилось этим утром, помогло мне собраться и кое-что уяснить для себя. Теперь я знаю, о чем именно хочу рассказать относительно своих «защитников сердца». Любопытно, но механизм, которым я пользовался еще в юности, сейчас помогает мне объективно оценить происходящее.

Я вырос в штате Джорджия, в Атланте. Мои родители придерживались довольно консервативных взглядов. У нас был милый дом — недорогой, гараж и две машины, но я тогда и представить себе не мог, что когда-нибудь смогу взять ипотеку на дом с таким гаражом.

Когда мне было двенадцать, я уже знал, чем буду заниматься, когда вырасту. А этим могли похвастаться далеко не многие ребята моего возраста. Меня не волновало, во что мне это обойдется, но мне почему-то хотелось, чтобы моя деятельность была связана с радио, а может, даже и с телевидением.

В детстве я был очень живым ребенком. Нет, я был не из тех, кто прилежно поднимает руку и сидит на уроке тихо. Во мне бурлила энергия, я был полон предприимчивости и хотел заявить о себе миру. Очевидно, именно благодаря своему страстному увлечению, а также юношеской неукротимости я осмелел настолько, что покинул семью и переехал на Западное побережье.

Желание, которым я горел с двенадцати лет, так и не оставило меня. А когда мне исполнилось девятнадцать, оно стало куда более жгучим. Я понял, что мой родной город слишком мал, чтобы воплотить мои мечты в реальность. Отчетливо помню, как пришел к родителям и сказал: «Мне надо попытать счастья. Я просто не могу иначе. Я переезжаю в Лос-Анджелес, потому что таков мой путь».

Родителей шокировало мое заявление. Я понимал, что им придется принять важное решение: либо поддержать меня, либо обречь себя на долгие споры со мной. Теперь, оглядываясь на прошлое, я осознаю, что они попали в трудное положение. Нелегко поддерживать ребенка в его стремлении угнаться за мудреной мечтой, волнуясь о том, будет ли ему на что жить. В психологическом плане они, конечно, меня поддержали, но какое-то время в Лос-Анджелесе я действительно питался одними хлопьями. О суши я мог только грезить!

Живу я здесь уже десять лет. Но годы, проведенные в борьбе за мечту, помню, будто это было вчера: никого не зная, я начал с того, что водил фургон, принадлежавший радиостанции. Даже малейшие успехи позволяли мне на один шаг продвинуться ближе к желанной цели. Я и не собирался возвращаться домой, поджав хвост. Но при этом я был напуган до смерти. Все время думал о своей цели и о том, что еще нужно сделать. Сам для себя определил задачу и не хотел даже слушать тех, кто думал, что выше головы не прыгнуть. Я не желал, чтобы мне что-нибудь помешало.

Многие привыкли считать, будто осуществить мечту невозможно. Думаю, мне сильно повезло, ведь уже в детстве я знал, что ничто, кроме этого занятия, не принесет мне такого удовольствия. Собственно, ничем другим я и не собирался заниматься.

И хотя из-за снятия шоу с эфира я чувствую себя в какой-то мере удрученным, я не могу сейчас об этом говорить. По-моему, жизнь состоит в определении желания, некой страсти и приложения всех усилий для ее достижения. Хоть шоу провалилось, мы, по сути, не потерпели неудачу. Я не потерпел неудачу. Ведь именно этого я и хотел. Я сделал все от меня зависящее. Понял, что меня увлекает, и исполнил свою мечту. Успех таится в процессе работы над осуществлением мечты и вовсе не обязательно в удачном исходе дела.

На самом деле, я — счастливчик! Мне крупно повезло с «Американским идолом». Даже если бы мне и не представился такой шанс, я бы по-прежнему оставался пареньком, желавшим, чтобы его работа была связана с радио или телевидением. Да я им и остаюсь. Я всегда хотел иметь какое-то отношение к СМИ. Меня устроил бы любой вариант, потому что мне просто нравится этим заниматься.

Забавно, но «Американский идол» именно на этом и базируется. К нам съезжаются ребята со всей страны, и у каждого есть мечта, своя страсть. Все они выкладываются на полную, но лишь некоторые из них получат возможность заключить контракты со звукозаписывающими компаниями и заработать миллионы долларов. В конечном счете, все они добиваются больших успехов, ведь они до самого конца следуют своей мечте. Кому-то достается больше наград, но, в конце концов, они, как и я, сумели просто прислушаться к себе и приложили все усилия к исполнению своих желаний!

Райан был на шаг впереди многих среди тех, кто пытался достичь практически недостижимых целей. Еще в детстве он приглядел себе награду и умудрился вынести все страдания и неприятности, выпавшие на его долю. В обращении своего «защитника сердца» — отрицания — себе на пользу Райан преуспел, будучи совсем мальчишкой. Уже тогда он знал, что будет строить карьеру на радио либо телевидении. Теперь, повзрослев, он ясно понимает, что в юности был полон энергии и чувствовал себя непобедимым. Он признает, что гнал от себя прочь боязнь поражения, столь недопустимую в этой конкурентной сфере. Он просто отбросил все свои сомнения и страхи и с рвением принялся за дело. Это оградило его от боли и страданий, и Райан продолжил свой путь к успеху.

Теперь Райан понимает, насколько был целеустремленным, и как важно было для него заглушить чувство страха в погоне за успехом, которого практически невозможно достичь. Поэтому этим утром, получив такие неприятные вести, он не дал им нанести себе ущерб и смог все расставить по своим местам.

Со временем Райан узнал, что щепотка отрицания помогает ему двигаться вперед и не сворачивать с верного пути. Он благодарен судьбе за свои успехи, объективно оценивает неудачи и применяет своего «защитника сердца» более осознанно, нежели в юности.

Наша беседа с Райаном показала, что важно научиться управляться с глубоко коренящимися эмоциями сознательно, а не машинально, чтобы суметь правильно собрать каждую головоломку, которую нам предлагает жизнь. Райан — прекрасный пример человека, воспользовавшегося отрицанием так, что оно оказало ему помощь в карьере. Безусловно, «защитники сердца» не всегда приносят вред — они могут оказаться весьма полезными. В области, которой Райан решил посвятить себя, гораздо чаще встречается неудача, нежели успех. Трудностей не избежать, но чтобы двигаться вперед, не обращая на них внимания, в качестве довольно весомой альтернативы Райан выбрал отрицание.

Уэнди Джо Спербер

Актриса Уэнди Джо Спербер умерла от рака груди в возрасте сорока семи лет. Незадолго до ее смерти нам посчастливилось встретиться с ней и побеседовать о ее жизни и любимой работе. Тем из вас, кто с легкостью узнает актера по телевидению, но не помнит его имени, сообщим, что Уэнди завоевала признание зрителей, сыграв с Томом Хэнксом и Питером Сколари в комедийном сериале восьмидесятых «Закадычные друзья». Позднее она исполнила роли и в других телевизионных сериалах («Уилл и Грейс», «Восемь простых правил») и множестве кинофильмов, среди которых «Назад в будущее» и «Назад в будущее-3».

Мы встретились с Уэнди в ярко освещенном офисе под названием «weSPARK» («Мы сияем»), выходящем на улицу в долине Сан-Фернандо неподалеку от Лос-Анджелеса. Стены его были окрашены в спокойные тона, повсюду стояли удобные диванчики, а вокруг туда-сюда сновали радостные люди. Заходя в центр поддержки больных раком и членов их семей, не ожидаешь ощутить столько тепла и радости, однако в нем кипела жизнь: каждый был при деле, и в воздухе витала позитивная энергия. Здесь организовывались группы поддержки, предоставляющие консультации не только больным раком, но также их детям, супругам и лицам, ухаживающим за пациентами — всем, кого, так или иначе, касается это заболевание. Кроме того, в центре проводились информационные семинары, занятия по декоративно-прикладному искусству, ритмике и музыке, а каждого желающего могли крепко обнять или подержать за руку. Уэнди была в этом оазисе движущей силой. Нам хотелось именно от нее узнать, что же подвигло ее превратить свою болезнь в нечто значимое и столь необходимое для общества.

«Для начала расскажу вам, что означает название нашего центра», — сказала Уэнди и поведала нам, что изначально хотела назвать его «SPARK» («Искра»), расшифровывающееся как «Поддержка (Support), профилактика (Prevention), принятие (Acceptance), выздоровление (Recovery) и осведомленность (Knowledge)». Но акроним уже кем-то использовался, и потому она решила добавить к нему слово «мы». «Ведь в каждом, кто приходит сюда, сияет свет». Так и родился центр «weSPARK».

Мою уверенность в себе разрушили слова. Они сильно повлияли на мое отношение к самой себе. Я тогда училась в шестом классе, и как-то, когда я возвращалась из школы домой, одна девочка назвала меня толстухой. Дома я принялась разглядывать себя в зеркало. Вот, посмотрите на фотографию моей дочери. Ей сейчас столько же, сколько мне было тогда (Уэнди протянула нам фото своей милой десятилетней дочурки). Я выглядела в точности, как она — не толстая, просто пухленькая, симпатичная девочка. Но я сказала себе: «Наверное, так и выглядят толстухи». С тех самых пор я сражаюсь с самой собой. Думаю, те слова оставили во мне глубокий след: из-за них я чувствовала себя отвратительно, мне казалось, что меня никто не любит, и я даже стала совершенно неприступной. Я так и не смогла примириться с теми словами.

А теперь перейдем к июню 1997 года. Именно тогда у меня диагностировали рак. Вы только подумайте, мне сообщают, что у меня рак, а моя первая мысль: «Отлично, пройду химиотерапию и сброшу вес». Вовсе не: «Господи, у меня рак!» Вот ведь сумасшедшая!

Заболевание было на ранней стадии, так что бояться было нечего. Но слова ранят, и очень больно. Вы начинаете думать о себе иначе — теперь ваши мысли вертятся вокруг смерти, выпадения волос и тошноты. А окружающие смотрят на вас сквозь призму своих собственных представлений о раке.

Когда очаг поражения обнаружили впервые, мне пришлось удалить обе молочные железы. Но два года назад выяснилось, что рак распространился на легкое и поразил кости. И вот уже год я посещаю химиотерапию — каждый день в течение двух недель, затем перерыв на неделю и все сначала.

Я скучаю по старой Уэнди. Меня совершенно оставили силы. Кисти рук и ступни ног покрыты волдырями, и я уже давно не танцевала и не гуляла по каньону. Чувствую себя очень одиноко. Мужчина, с которым мы по-настоящему любили друг друга, выдержал лишь год и потом бросил меня. Он не смог понять, что же происходит. К тому же у меня была маленькая дочка, которая боялась «заразиться».

И тут до меня дошло, что ей некуда пойти, что нет детей, с которыми она могла бы пообщаться и поиграть и которые понимали бы, что это значит, когда мама болеет раком. Были, конечно, какие-то центры поддержки, но они не могли угодить ребенку, да и большинство женщин, их посещавших, были намного старше меня. Боже мой, да в нашей долине проживает более двух миллионов человек, а обратиться некуда! И вот, посетив несколько мест, я решила: «А знаете что? Я сама за это возьмусь». Моя двоюродная сестра тогда только-только умерла от лейкемии, а перед ее смертью ни ей, ни членам ее семьи совершенно некуда было пойти.

Поначалу я всем занималась сама и, конечно, делала это бескорыстно. Слава Богу, теперь есть кому выполнять эту работу. Я по-прежнему занимаюсь сбором денежных средств, и это сильно облегчает нам жизнь. К сожалению, здоровье оставляет желать лучшего, и мне приходится играть второстепенную роль, а это нелегко.

Здесь все полны энергии, и наше сообщество стремительно ширится. Знаете, я с улыбкой вспоминаю прошлое. Как раз за пару месяцев до того, как у меня диагностировали рак, я сказала себе: «Хватит! Надоело играть!» Я жутко устала, мне казалось, что нужно заняться чем-то еще. А потом у меня нашли рак. И бросить актерскую игру уже было нельзя, потому что теперь мне нужна медицинская страховка!

Однако эта деятельность прочно вошла в мою жизнь, заняв свое собственное место наряду с актерской игрой. Подумайте только, какие здесь возможности: одно семя, и вот что выросло. Все вкладываются в это дело, и вокруг царит атмосфера глубокого понимания. А я научилась не обращать внимания на грубости, да и на те неприятные слова, что когда-то поселились внутри меня.

Когда мы узнали, что Уэнди скончалась, наши мысли и молитвы обратились к ее семье. Но мы также понимали, что, благодаря ее альтруизму, тысячи людей и их родных продолжат пожинать плоды, взращенные ее пожертвованием. Этот «защитник сердца» словно снежный ком: маленькая снежинка становится все больше и набирает обороты, оказывая влияние на последующие поколения. С одним только словом на уме — «рак» — Уэнди начала свой тяжкий путь, который затронул жизни многих людей.

Патрик Демпси

Патрик Демпси — звезда и яркий секс-символ популярного сериала «Анатомия Грей», транслирующегося в прайм-тайм. Сейчас ему чуть больше сорока, но начал он сниматься в кино и на телевидении еще когда был подростком.

Заводя беседу с Патриком, мы попросили его рассказать о той поре, когда работники индустрии развлечений относились к нему холодно и пренебрежительно, несмотря на его предыдущие достижения. К большому счастью женской половины земного шара он, в конце концов, получил роль «доктора МакМечта», а также продолжил играть в кино.

Патрик опоздал на целый час, но обидеться на него было не так-то легко: трудно затаить злобу против такого доброго, статного мужчины, особенно если оказывается, что ему пришлось помочь жене, потому что у их ребенка была сильная рвота.

Я вырос в городе Бакфилд, в штате Мэн. Занимался спортом, а на актерскую игру подсел, когда занял второе место в международных соревнованиях по жонглированию. Тогда я понял, что мне прямая дорога в театр, и в семнадцать лет бросил школу, чтобы попытать счастья в большом городе — Нью-Йорке. Помню, отец провожал меня, когда я отправился на вокзал. В ту минуту я испытал странное ощущение: мне казалось, что юности моей пришел конец.

Я пробыл в Нью-Йорке совсем недолго — пытался привыкнуть к большому городу — и вот пришли известия о том, что отец умер. Когда мне был так необходим пример для подражания, я остался совершенно один. Я больше не мог положиться на отца, поговорить с ним и воспользоваться его мудростью. Теперь я был сам по себе, однако все еще оставался мальчишкой.

Почти сразу же меня пригласили участвовать в бродвейской постановке «Сентиментальная песня». Начало восьмидесятых, я — парнишка, приехавший из маленького городка, и все так легко мне дается.

На свое счастье, я пребывал в полнейшем неведении. Знай я, что актерам постоянно отказывают, что в этой среде процветает безработица, у меня, наверное, не хватило бы мужества попробовать себя.

В пору моего успеха меня окружали люди, озлобившиеся от постоянных поисков работы и попыток сделать себе имя в шоу-бизнесе. Я даже испытывал чувство вины за то, что мне так везло. Некоторые из этих актеров на какое-то время достигали желаемого, но потом терпели неудачу. Едва ли я понимал, что вскоре и сам окажусь на их месте.

Мне было уже за двадцать, я посвятил себя серьезной карьере в сфере киноиндустрии. Но чем больше внимания ко мне было приковано, тем сильнее я сомневался в своих актерских способностях. К тому же я вдруг осознал, что этим я зарабатывал на жизнь, а больше ничего и не умел. Мне нужно было понять, как подавить эту неуверенность в себе. И я начал брать уроки у великих мастеров, причем меня привлекали те из них, что не говорили мне, как и что делать, а позволяли самому осуществить выбор.

По стечению обстоятельств, именно в то время, когда я задался этими вопросами, я попал в немилость к продюсерам и режиссерам. Длился этот период десять лет. Сначала мне наперебой предлагали роли, словно я — восходящая звезда. Но внезапно все продюсеры, режиссеры и лица, ответственные за подбор актеров — вероятно, по той причине, что я не соответствовал их требованиям — стали скептически и даже враждебно ко мне относиться.

И что же теперь? Ведь еще недавно я пользовался большим спросом. Я достиг всех своих целей и превзошел все свои ожидания. И тут меня настигла депрессия. Я думал, что, став успешным, востребованным актером, обрету себя. Но теперь я понимал, что у меня больше нет никаких целей — мне было не к чему стремиться. Я сбился с пути, оставалось только дрейфовать. Я даже не знал, какие цели перед собой поставить. Лишь начал понимать, что мир не так уж ко мне благосклонен. Мне казалось, что нужно что-то изменить в себе.

Особенно тяжко мне пришлось в период с двадцати пяти лет до тридцати двух… постоянные кинопробы, рушащиеся надежды. Меня беспокоило то, что я стану таким же, как те ожесточенные актеры, которых я встречал на своем пути в то время, когда был еще на взлете: человеком, непрестанно сетующим на упущенные возможности. В то же самое время я начал замечать, что уже не так амбициозен. Я увидел в себе изъяны, и это меня сильно расстроило. Уверенности поубавилось. И если меня не ценили те, кто мог дать мне работу, как было мне обрести самоуважение и поверить в себя? В конце концов, именно те учителя и наставники, к которым я особенно тяготел, вдохновили меня на то, чтобы осознать свое место в этом мире.

С тех самых пор, как я в семнадцать лет покинул дом, моей мечтой было обрести свое собственное пристанище и когда-нибудь вернуться в Мэн успешным человеком. Момент был самым что ни на есть подходящим. У мамы только что обнаружили рак. С невестой у нас полным ходом развивались отношения. А с карьерой актера по-прежнему ничего не выходило.

Мы нашли старый дом, принадлежавший капитану корабля. По иронии судьбы, занимаясь ремонтом дома вместе с матерью, мы с ней смогли восстановить наши взаимоотношения, в которых уже много лет ощущалось напряжение. Мы наладили новую зрелую связь. Я уже больше не был для нее просто ребенком. На этот раз, если бы я решил снова покинуть Мэн и отправиться на поиски славы и успеха, я не был бы уже таким наивным семнадцатилетним мальчишкой.

По мере того как мой дом в Мэне принимал определенную форму, приобретал ее и я. Все четче я осознавал, что я — тот, кто я есть, выгляжу так, как выгляжу, и создаю такое впечатление, какое создаю. Я старался примириться с этим. Одновременно я продолжал анализ собственных мыслей и ощущений. С помощью друзей, наставников и психотерапии пытался понять себя. Я понимал, что если только с энтузиазмом возьмусь за поиски новой роли, то мне больше не от чего будет отталкиваться. И тогда я останусь ни с чем и впаду в депрессию.

Мне нужно было поверить в себя. Я нуждался в любящем партнере, в жизни, полной других увлечений, помимо этого бизнеса, в котором все так переменчиво. Мне требовалась жизнь, полная смысла. Я с болью осознал, что актерская игра стала выбором всей моей жизни. Она должна была не только наполнить мои карманы, но и напитать мою душу. Я нуждался в ней, чтобы получить средства к существованию, но понимал, что не могу быть ее рабом.

Двадцать лет назад мой отец стоял на пороге нашего дома, желая мне доброго пути. Он верил в мои способности и силу моего характера. Именно столько времени ушло у меня, что поверить в себя. Мудрость его слишком рано покинула нас, но он дал мне возможность вернуться в исходную точку — последовать мечте, которая бы удовлетворила порывы моего сердца, и стать тем, кем он хотел меня видеть.

Патрику пришлось нелегко, причем не только в ту пору, когда он совсем молодым покинул дом и вскоре потерял отца, но и тогда, когда его успешная карьера зашла в тупик. В конце концов, он пришел к глубокому пониманию того, что его профессия настолько же важна для него, как и воздух, которым он дышит, но на его пути возникли препятствия. Дабы избавиться от навалившихся на него трудностей, Патрик положился на своего благотворного «защитника» — сублимацию.

Благодаря ей, он понял, что и в период серьезных неприятностей может надеяться на себя. Патрик решил применить свои неиспользуемые творческие способности в другом месте. Он вернулся домой, занялся ремонтом, наладил контакт с матерью и полностью вложился во взаимоотношения с будущей невестой — налицо разумное использование этого «защитника». Он не позволил случившимся событиям взять над ним верх — ничто не могло заменить ему желанной деятельности. Однако он благоразумно воспользовался сублимацией, направив свое разочарование в иное русло.

За годы, полные взлетов и падений — ухода из дома, смерти отца, потери статуса суперзвезды — Патрик научился смотреть вглубь себя и находить в себе силы. А благодаря тому, что он в тот момент смог открыться своим наставникам, психотерапевтам и своим близким, защита его сердца ослабла, и его чувства нашли себе выход. Это помогло ему перенести сложный период и не поддаться ему.

Уоррен Белл

Уоррен Белл — успешный сценарист и продюсер телевизионных комедийных сериалов. Он был исполнительным продюсером таких популярных ситкомов, как «Эллен», «Как сказал Джим» и «Тренер», а также написал огромное количество сценариев для их серий. Уоррен является членом правления Корпорации общественного радиовещания и ведет свою колонку в Интернет-версии журнала «Нэйшнл Ревью». Кроме того, он — отменный рассказчик: его история увлекла и захватила нас. Уоррен женат, и у него два сына, но ни одного из них еще не было на этом свете в то время, о котором сейчас пойдет речь.

Несколько лет назад в моей жизни произошло одно событие, оказавшее на меня весьма сильное воздействие, но его последствия я осознал гораздо позднее.

Была весна 1993 года. К этому времени я уже три года отработал на телевидении. Тогда я был продюсером популярного сериала «Тренер».

И хоть меня не так уж легко вывести из себя — ведь я вполне уравновешенный — съемки меня совершенно вымотали, и я был рад, что они подошли к концу. По этому поводу мы закатили вечеринку на стадионе «Доджер». И вот на ней один из сценаристов, ставший мне другом — Билл — приглашает меня на рыбалку: он, я и еще пятнадцать ребят в море! У меня даже не было времени войти в азарт, потому что уже на следующий день мы встали ни свет ни заря, чтобы успеть сесть в огромную лодку. Представьте себе, четырнадцать метров в длину и двенадцать спальных мест.

Накануне, по дороге домой, моя жена Ли сказала: «У меня такое чувство, что ваша завтрашняя поездка положит начало плохому фильму. Ты же понимаешь, пятнадцать сценаристов в открытом море…» У меня вырвался смешок.

На следующее утро, погрузившись на борт, мы отправились в море. Оно было восхитительно: дельфины плыли с нами наперегонки, рядом кружились тюлени, и даже моя морская болезнь не могла испортить столь прекрасный день. Капитан и его первый помощник завезли нас достаточно далеко, чтобы можно было начать рыбачить. А поскольку рыбак из меня не самый хороший, я предпочел понежиться на солнышке, потягивая пиво, и насладиться видом моря.

Расслабившись после рыбалки, мы решили отправиться к острову Санта-Барбара, на котором расположен национальный парк. Мы собирались кинуть якорь метрах в ста от берега, спустить на воду резиновую шлюпку, устроить на острове пикник и побродить по парку. Погода была отличная: градусов тридцать пять. Легкому волнению на море мы не придали никакого значения.

Перед нами вырос похожий на вулкан остров; деревьев на нем было совсем немного, и никаких признаков пристани! Только металлическая лестница, спускавшаяся со скалы в маленькую каменистую бухту. Я понял, что единственный способ добраться до острова — провести шлюпку к лестнице, схватиться за нее и вскарабкаться на десятиметровую высоту.

И вот Билл, я и еще один наш друг Эрик решили первыми пуститься к цели. Но чем ближе мы подбирались к острову, тем выше поднимались волны: теперь они были высотой почти в метр. Я засомневался, получится ли у нас вообще осуществить задуманное. Билл сидел на корме, управляя нашим суденышком, Эрик на носу, а я — посередине. Мы приближались к металлической лестнице куда быстрее, чем предполагали, и Билл крикнул Эрику, чтобы тот хватался за нее. Но море бушевало все сильнее, и мы двигались со скоростью как минимум восемь километров в час — у Эрика просто не было никаких шансов уцепиться за нее! Балансируя на огромных волнах, мы неслись прямо на острые скалы!

Шлюпка врезалась в первую же скалу и сложилась пополам. Эрика и Билла тут же выкинуло в воду. Я еще как-то удерживался посреди шлюпки, нос которой маячил прямо перед моим лицом. Шлюпка находилась у самых скал, и я в ужасе ждал, когда же волны бросят меня прямо на их острые выступы. Думать я мог лишь о том, как бы избежать этой участи — и мне оставалось только выбраться из середины шлюпки. Конечно, в итоге я шлепнулся в воду, а шлюпка благополучно уплыла в другом направлении. А пытаться ухватиться за скользкую скалу из вулканической породы было все равно что цепляться за мокрые бритвенные лезвия.

В итоге я оказался по грудь в воде у входа в пещеру, простиравшуюся вглубь метров на двадцать. Волны играли мной, словно маленьким шариком для пинбола: нахлынув, они заставляли меня погружаться под воду и снова выныривать в поисках воздуха. Прибой был настолько сильным, что я не мог добраться до лестницы в десяти метрах от меня. Я пытался держаться за скалу, но песок, на котором я стоял, засасывал меня все глубже, да к тому же я сильно ударился головой о камни. Я больше не мог удерживаться под натиском волн. Мне пришлось снять кожаную куртку: она была чересчур тяжелой и холодной. Я совершенно измучился. Мне было всего двадцать девять, я женился только полгода назад, и теперь мне предстояло умереть.

Тем временем Билл и Эрик умудрились добраться до свода пещеры. Они пытались дотянуться до меня, но нас разделяло по меньшей мере три метра. Они, должно быть, видели, как меня швыряло туда-сюда, словно тряпичную куклу. И хотя надежда покинула меня, я все еще боролся за выживание.

Внезапно меня посетила новая мысль, некое ощущение, а может, даже и голос — не знаю точно. Но где-то внутри себя я услышал: «Мне надо выбраться отсюда, потому что Ли беременна. Меня ждет малыш». Я знал, что моя жена делала тест на беременность, но результат тогда оказался отрицательным. Однако я чувствовал, что мне нужно справиться с бедой, что меня ждут.

Когда я почувствовал в себе силы, то понял, что, продвинувшись вглубь пещеры, окажусь в безопасности и смогу выбраться из воды. В итоге я оказался на участке суши. Теперь я знал, что не утону… разве что умру от голода!

Прошло минут пятнадцать. Измученный, я замерзал. И тут я услышал голос Билла: «Уоррен… Уоррен, ты там? Можешь выплыть?»

И я ответил ему: «Естественно. Именно поэтому я тут и сижу!»

К счастью, каждые две недели сменяются смотрители парка. Никогда не угадаете, к чему это я. Очередная смена пришлась именно на тот день. Откуда ни возьмись, появилась лодка, а на ней двенадцать парней со снаряжением для скалолазания и подводного плавания. В пещере была узкая расщелина, ведущая к самой ее вершине, и я попытался найти опоры для рук и ног, чтобы суметь схватиться за веревку, которую ребята сбросили мне. Не знаю, наверное, в каждом из нас всегда остаются какие-то силы. А может, тому поспособствовало нечто более значительное. Но я все же выбрался из пещеры. Береговая охрана спустила мне на вертолете спасательную корзину, и мы вместе с Биллом залезли в нее — он поранился, помогая водолазам достать до меня.

Мы отправились в близлежащую больницу, и пока летели на вертолете, я думал: «Я должен быть испуган, а я спокоен». Я думал: «Ну же!», — мне казалось, со мной должно случиться что-то наподобие произошедшего в фильме «Бесстрашный» о роковой авиакатастрофе. Теперь ничто не могло сломить меня. Мне наложили швы на голову и локти, и я с ног до головы был в синяках приятного багрового оттенка.

Я глубоко спал, приняв обезболивающее, когда в шесть утра проснулся от рыданий жены. Она снова сделала тест на беременность, и, на сей раз он оказался положительным. Как же это меня воодушевило! Последующие несколько дней я все вспоминал те мысли, что пришли мне в голову в пещере. Я вспоминал голос, который требовал, чтобы я выбрался оттуда. Он говорил мне, что кто-то, еще пока не пришедший в этот мир, будет рассчитывать на мои силы.

Мне исполнилось тридцать, и у меня родился первый малыш. Теперь я каждый день проживаю, вспоминая то, как был на волоске от смерти. Я рискнул, уволившись с хорошо оплачиваемой работы. Теперь я замечаю за собой, что стал обращать на свои ощущения гораздо больше внимания. Вы же помните, я из тех, на кого, как казалось бы, не влияют превратности судьбы. Однако, уделяя внимание тем своим чувствам, которыми я по большей части пренебрегал, я осознал нечто важное: всю жизнь меня окружала одна депрессия. По каким-то личным причинам я давил в себе радостные переживания, страхи и волнения, пряча их от себя.

С каждым днем я все глубже понимаю, как коротка жизнь. И хотя я не могу со всей уверенностью утверждать, что это околосмертное переживание меня изменило, об этом можно судить по моей манере поведения.

Слушая захватывающую историю Уоррена, мы не переставали удивляться: он не считал, что это травмирующее событие привело к разительным внутренним переменам. Впрочем, он признал, что поступил довольно смело, когда оставил работу, обеспечивавшую ему финансовую стабильность, прямо перед рождением первенца. Жизнь, которую он вел до происшествия на море, предстала перед ним в своем истинном свете: его совершенно не волновали собственные чувства, он был безразличен к своим радостям и страхам, окаймленным абсолютной депрессией.

Долгие годы Уоррен зарабатывал на жизнь сочинительством. И хотя интеллектуализацию он применял с умом, она все же не подпускала его к собственным чувствам. Ужасное, опасное для жизни испытание, выпавшее на его долю, позволило ему прислушаться к «защитникам», разместившимся вокруг его сердца. Он смог проникнуть вглубь себя и постепенно научился жить не только разумом, но и сердцем.

Мы лишь предполагаем, что озарение, посетившее Уоррена в пещере, вероятно, можно было бы отнести к двум вещам. Во-первых, существует нечто, о чем мы ничего не знаем и на что можем лишь надеяться; нечто, куда большее, нежели мы; с этим мы пытаемся установить связь ради того, чтобы получить утешение и наставление. И, во-вторых, Уоррен мог иметь в виду свой собственный внутренний голос, призывавший его к развитию и выходу за рамки того, кем он являлся на тот момент.

Мэри Линн Раджскуб

Мэри Линн Раджскуб — актриса. Ей около сорока, и сейчас она занята в популярном сериале «24», где играет компьютерного гения Хлою О’Брайан в паре с Кифером Сазерлендом. Кроме того, она исполняла роли и во многих других известных фильмах, включая картины «Стильная штучка», «Блондинка в законе-2» и «Маленькая мисс Счастье».

Одним воскресным утром мы пришли в гости к Мэри Линн, чтобы выслушать ее историю — в ее солнечный, еще не отстроенный до конца дом, по которому с удовольствием бегали ее многочисленные домашние любимцы и любимицы — собаки. В тот период она ожидала первенца.

Мэри Линн искренне поделилась с нами рассказом о путешествии, приведшем ее из родного города Трентона, что в штате Мичиган, в Лос-Анджелес и, в итоге, на съемки телевизионного сериала, отмеченного не одной наградой. Нас тотчас же удивило ее столь раннее желание пойти по пути, отличному от того, что избрали члены ее семьи. Оглядываясь на прошлое, теперь Мэри Линн осознавала, как отчаянно желала отдалиться от них. Однако в то время она этого совершенно не понимала. Она уже практически ступила на путь, идя по которому, вышла бы замуж совсем юной, никуда бы не уехала и никогда бы не украсила собой сцену. Но какой-то постоянный, упорный и почти бессознательный внутренний импульс не позволил ей «остепениться» такой юной.

Мне было стыдно и страшно испытывать чувства и иметь мысли, которые шли вразрез с представлениями членов моей семьи. В детстве я усердно пыталась ничем не выдать себя: мне не хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что я думаю и чувствую. Если спросите кого-нибудь, кто был тогда со мной знаком, вам скажут, что я не отличалась любовью к веселью и забавам. Занятно, что позднее я стала комедийной актрисой.

Наверное, еще в детстве я понимала, что мне придется уехать, чтобы найти себя. Сейчас я осознаю, что каким-то образом мама, заметившая во мне интерес к театру и изобразительному искусству, решила, что меня нужно побудить к творческой деятельности. Они с папой отправили меня на занятия по акварели в местном торговом центре. Помню, как рисовала акварелью цветы — прямо как на открытках. Я понимала, что университет не для меня; мне хотелось поступить в художественную школу. Так я и сделала, и получила изумительный опыт.

Ни у кого в моей семье не было высшего образования. Свою учебу я оплачивала, взяв кредит. Думаю, что поступила в школу не от любви к искусству, а из-за страха застрять на бесперспективной работе. Наверное, именно поэтому, когда лучшая подруга попросила меня отправиться с ней на один семестр в Сан-Франциско, я тут же ухватилась за эту возможность. Где-то в глубине души я, видимо, понимала, что задержусь там.

Именно в Сан-Франциско я занялась перфомансом. А потом я почему-то стала привносить в него элемент комичности. В какой-то момент грани практически стерлись: я разыгрывала комедию. И зритель сполна отплачивал мне смехом. А может, на первых порах надо мной и смеялись? Как бы то ни было, но я попала в комедийное шоу. Думаю, что мне просто нужно было как-то себя выразить. Причиной моего юмора была нервозность и ощущение неловкости. Было по-настоящему смешно, и я знала, что смогу придумать миниатюру и продолжить заниматься этим делом, даже когда силы покинут меня. Мне нравилось это занятие. Я обретала уверенность в себе. И тогда я решила, что терять мне больше нечего… так почему бы не переехать в Лос-Анджелес?

Оказавшись здесь, я заметила, что многие держатся вызывающе. Они были негативно ко всем настроены и считали, что весь мир против них. И потому мы никогда не заговаривали о вере, духовности и каких-либо чувствах. Чуть позже я рассталась с любимым человеком, и это опустошило меня. Я понимала, что мне нужно подумать о том, как сохранять позитив, когда все идет не так, как надо, и воспользовалась этой болью, чтобы раскрыться навстречу познанию духовного. Самоанализ помог мне на пробах: я научилась выражать себя наилучшим способом.

Я обрела успех, уверенность в себе, а также способность лучше понимать саму себя, и это помогло мне стать более осознанной. Теперь я вижу, что обладаю определенными талантами, могу усердно над ними работать и знаю, что могу задаться любой целью. Даже если задуманное не всегда получается, в этом нет ничего страшного — подумаешь, попробую что-нибудь еще. Сочинительство, живопись, актерское мастерство, закачка своих видеороликов на «MySpace» — во всем есть элемент творчества. И я знаю, что всегда буду прилагать максимум усилий к тому, чтобы оставаться креативной.

В детстве Мэри Линн весьма преуспела в сокрытии собственных эмоций. Мы предполагаем, что тогда она пользовалась надежным «защитником сердца», отрицанием. Она оградила себя от пугающего, противоречивого желания отдалиться от семьи и в то же время наладить с ней связь; отказала себе и остальным в этих чувствах.

Уехав из дома, она обнаружила в себе потребность продолжать играть. Вот только тогда она не понимала, что юмор, который она выставляла напоказ за счет своих нервов, стал «защитником», уберегающим ее от тревог. Он не только защитил ее от волнения, связанного с выступлением перед большой аудиторией, но и облегчил ее боль от того, что она поступала иначе, нежели члены ее семьи.

Думаем, к своему бесстрастному юмору Мэри Линн обратилась задолго до того, как добралась до театральных подмостков. Первоначально этот «защитник» ограждал ее от невыносимых чувств: разлуки, боязни получить отказ, смущения и одиночества. Со временем Мэри научилась управляться со своим «защитником» и пользоваться им себе во благо, понимая, когда следует к нему обратиться, а когда этого делать не нужно. Ее «защитник» до сих пор помогает ей, но теперь, благодаря самоосознанию, Мэри Линн сама управляет своей жизнью.

Джо Крамми

Джо Крамми чуть больше пятидесяти. Он — ведущий ток-шоу на радио. В Южной Калифорнии Джо обосновался более тридцати лет назад, а теперь он так же популярен и в Финиксе, что в штате Аризона. Он известен своими презрительными насмешками и консервативной точкой зрения на актуальные темы, однако, у него много верных поклонников. Он полон сарказма, и со слушателями, звонящими в эфир, всегда общается по существу. Но вот когда речь зашла о том, чтобы поговорить начистоту с самим собой, все вышло совсем иначе. Он понял: тому, что он топчется на месте в плане карьеры и личной жизни, есть множество вполне логичных причин. Джо был властителем своей рационализации… до тех пор, пока не потерял над ней контроль.