5. Полифония гомосексуальности

5. Полифония гомосексуальности

Все большее число сексологов приходит к выводу, что гомосексуальность не объяснить какой-то одной причиной, каким-то одним фактором, что нужна целая комбинация факторов, чтобы человек оказался гомосексуальным. Более того, что к этому могут привести разные факторы и разные их комбинации. Что есть разные виды гомосексуальности и они имеют разные причины (Henry 1941). О множестве корней гомосексуальности пишут исследователи в американском сборнике 1965 г. (Marmor 1965), а с конца 70-х в названиях книг само обозначение ориентации даже стало употребляться во множественном числе — «Гомосексуальности» (Bell and Weinberg 1978; Stambolian and Marks 1979; Altman et al. 1989; Modern homosexualities 1992).

В Петербурге этой позиции придерживается в Институте Бехтерева молодой потомственный невролог и психиатр Д. Д. Исаев, сын известного специалиста по детской психологии и неврологии Д. Н. Исаева. Будучи экспертом по гомосексуальности мужчин призывного возраста, он обследовал почти 500 гомосексуалов (как и у Кинзи, это люди, сами обратившиеся к сексологу, но не вполне добровольно, а чтобы избежать строевой службы). Обследуя своих пациентов чрезвычайно детально, Исаев выявляет разные виды гомосексуальности и строит графики, на которых прослеживает взаимодействие различных факторов, приводящих к гомосексуальности разного плана.

Разные типы гомосексуалов выявляли и прежде. Рихард Крафт-Эбинг еще в прошлом веке различал врожденную и приобретенную формы гомосексуальности, деля каждую на 4 степени по выраженности (Krant-Ebing 1892). Ганс Блюер выделял три формы гомосексуальности по степени приближения от мужских проявлений к женским (Bluher 1913). Психоаналитик Шандор Ференци делил «гомоэротиков» на субъектных, ощущающих себя женщиной, и объектных, которые, подобно женщинам, объектом своей любви избирают мужчину, но себя женщиной отнюдь не ощущают (Ferenczi 1914). Вильгельм Бройтигам (Brautigam 1965) различал четыре формы гомосексуалов: псевдогомосексуалов (из-за выгоды или вынужденных), гомосексуалов из-за задержки развития (Hemmungshomosexuellen), гомосексуалов из-за незрелости и слабости личности (невротиков и т. п.) и гомосексуалов по склонности (Neigunghomosexuellen) или истинных. Фелдман и Маккаллох (Feldman and Mac Culloch 1971) делят гомосексуальность на первичную и вторичную (то есть зависимую от какого-то другого неполадка с человеком).

Всем известно обиходное деление «голубых» мужчин на активных и пассивных в зависимости от предпочитаемой роли в сношении (Ferenczi 1914). Обследуя группу гомосексуалов — 77 активных и 46 пассивных — Американцы Терман и Майлз (Terman and Miles 1936) попытались связать это деление с психологическими качествами, разделив все качества на мужские (инициативность, агрессивность, твердость и т. п.) и женские (мягкость, зависимость, привязанность к хозяйственным заботам). Пассивные гомосексуалы действительно показали результаты тестов, близкие к женским, а вот у активных преобладали мужские качества, при чем в еще большей мере, чем у контрольной группы мужчин-солдат.

Ленинградский сексолог А.М. Свядощ, который занимался и мужской и женской гомосексуальностью, пришел к выводу, что и в том и в другом случаях происхождение активной и пассивной форм разное. Поскольку, как он считает, активные гомосексуалы по своим психическим данным — по телосложению, характеру, интересам и манере поведения — весьма близки обычным мужчинам, отличаясь от них только выбором партнера, Свядощ приходит к выводу, что их гомосексуальность приобретенная, что она — результат каких-то ситуаций в ранней юности.

Такова же она у лесбиянок — но пассивных, которые по психическим характеристикам схожи с обычными женщинами. Иное дело пассивные гомосексуалы-мужчины и активные лесбиянки — эти резко отличаются по психике от гетеросексуальных особей того же пола, и их гомосексуальность врожденная (эндокринная, гормональная) и, быть может, наследственная (генетическая). У этих ситуационные факторы не играют решающей роли. Таким образом, мужчины пассивными гомосексуалами рождаются, активными — становятся. Женщины — наоборот: пассивными лесбиянками рождаются, активными — становятся. Для врожденных форм гомосексуальности характерны: ощущение себя лицом противоположного пола, наличие с детства особенностей противоположного пола и выбор полового партнера в своем поле. Для приобретенных форм гомосексуальности — только последнее, т. е. выбор партнера (Свядощ и Антонов 1972; Свядощ 1991:111–113).

Столь четкое совпадение психических особенностей и генезиса гомосексуальности с половой ролью при сношении очень сомнительно (Hooker 1965: 34). Во-первых, роли частенько меняются в зависимости от партнера, условий, настроения и возраста, тогда как психические качества не меняются с такой частотой. Сэгир и Робинз подсчитали, что до 15 года жизни 84 % гомосексуалов практикуют то одну роль, то другую, а 16 % главным образом пассивную. Между 15 и 19 годами отмечается сдвиг — цифры соответственно 64 и 27 %, а появляются еще и 9 % преимущественно активных. Между 20 и 29 годами дальнейший сдвиг в сторону активности — цифры 56, 33 и 11 %. И т. д.

Во-вторых, очень часто внешняя мужественность, боевитость и спортивность человека сочетаются с предпочтением пассивной роли в сношении, а грацильность и женственность — с мечтой об активной позиции. Человек часто ищет компенсации тех сторон личности, которых ему недостает — это подметил еще Адлер, ученик Фрейда.

Вот бесхитростные воспоминания одного польского гомосексуала, воспитывавшегося в интернате. Посылая свои воспоминания в журнал, он описывает события с непосредственностью и, хотя стремится соблюсти приличия, однако в экспрессивных местах сбивается. Поэтому описание его отличается смесью литературных эвфемизмов, медицинских обозначений и кое-где непечатных слов.

«Все началось с моей огромной привязанности к одному товарищу по комнате — красивому жеребцу, превосходившему всех остальных парней ростом и заростом, весом и мускулатурой, а больше всего длиной и толщиной члена, который я вынужден был почти ежедневно видеть под душем, а потом призывать в памяти на скучных уроках, на перерывах во время самоподготовки и, конечно, перед сном. Больше всего я любил утро: он вставал с постели, одетый только в короткие трусы со штанинами до половины бедра, в которых он обычно спал, и мой взгляд был в это время вперен в его выразительную попу. Мне казалось, что его штанишки сейчас лопнут в швах — так сильно его мясистые ягодицы напрягали ткань. Посредине ровик между ягодицами втягивал ткань. Мне хотелось тогда быть этой тканью, входящей ему глубоко в ягодицы». Рассказчик сразу получал эрекцию. «Ситуация становилась еще хуже, когда Артур (так его звали) поворачивался ко мне передом. Я боролся с собой, чтобы не вглядываться слишком упорно в огромную выпуклость, прилегающую к его бедру. Я мог бы в такие минуты отдать все, чтобы он только стянул свои трусы».

Эти мучения продолжались месяцами. Но парень нашел способ сблизиться с Артуром. Тот, будучи хорошим спортсменом, каждое утро выбирался в близлежащий лесок на пробежку. В субботу, когда большинство интернатовцев разъехалось на побывку домой и они с Артуром остались в комнате вдвоем, рассказчик напросился бежать вместе. Артур сразу взял убийственный темп, и рассказчик, не тренированный, стал выбиваться из сил. Тут он споткнулся о корень и вывихнул сустав. Артур «сел на пенек, положил мою несчастную ногу себе на колени и начал снимать мне башмак и носок, а затем поместил мою стопу себе между ног и стал массировать мне косточку. Пальцы моей стопы опирались при этом на его гениталии. Поблизости не было никого — господствовала полная тишина. Я всматривался, как загипнотизированный, в огромную выпуклость, которая вырисовывалась в его промежности через мягкую ткань одежды. В моей одежде тоже все заполнилось, мой член напрягся, а я оставался бессильным перед этим фактом. Я пытался помассировать ему контуженной стопой импонирующе развитые половые приборы. Через несколько секунд я почувствовал твердость его члена. Он со значением взглянул на меня. Я был возбужден, как бык. Боль ноги куда-то ушла. Я надавил сильнее ногой на его член, а рукой, уже не в силах выдержать, стал потирать себе сквозь одежду вполне уже твердый член. Артур с минуту переносил взгляд с моей промежности на свою, в которой тоже наросло уже множество этого мужского богатства, и к моему приятному удивлению (а я боялся худшего) спросил:

— Хочешь увидеть мой?

И не ожидая моего ответа, моментально скинул штаны. Смятенный, я увидел огромный ствол, увенчанный большущей красной дулей, колышущийся в его мощных ладонях. Я положил руку на этот роскошно напряженный член и сжимал его с наслаждением.

— Тебе хочется? — услышал я вопрос Артура.

Я приблизил рот. Его член был такой толстый, что мне было трудно взять его. В конце концов, однако, этот толстенный уж проскользнул в мою широко разверстую пасть. Я сосал его Бог весть как долго — он почти просверлил дыры в моих щеках, а мои губы продвигались ритмично с одного конца этого огромного члена на другой. Мои изголодавшиеся губы усиливали темп. В это время Артур охватил своей ладонью мой член и дробил его, как подобает мужчине».

Описание этого первого сексуального опыта в жизни простецкого интернатского паренька и, вероятно, первого же в жизни его могучего товарища показывает, что паренек уже осознавал свою страсть к мужчинам. До сих пор описание соответствует ожиданиям от таких автобиографий. Далее по логике парень должен отдаться своему Геркулесу. Но следует иное:

«Когда я уже должен был спустить, он перестал, освободился от моего рта, встал и обнажил от штанов свою великолепную ж. у с округлыми ядреными ягодицами. С наслаждением и верой я начал исследовать пространство, разделяющее ягодицы — этот желанный интригующий провал, заросший густой волосней, влажной от пота. Я проник пальцами вглубь узкого отверстия. До меня доходили сдавленные стоны Артура. Я встал и прильнув к нему, потирал моим членом его ягодицы; я жаждал войти в него своим мужским достоинством, сломать моим членом его замкнутую задницу. Когда его здоровенная лапа направила мой член в сторону его очка, я думал, ошалею от счастья. Пьяный от желания, я воткнул мой член аж до последних колец обороны его задницы. Стиснутый в узком футляре, я двигался ритмично, выдвигая и углубляясь вновь, а мои яйца ударялись о его промежность. Ладони я вдавил в его мускулистый торс, покрытый густыми волосами. Я кусал его шею, слизывал с нее пот. Окаменев, приросший к его широкой спине и мускулистым бедрам, я выстрелил в его внутренность. Мои пальцы покрыла его густая клейкая обильная сперма. Я чувствовал, что излился также обильно. Я ласкал живот Артура, по которому размазывал его семя. Не было никаких слов, никаких объяснений. Возвращались в интернат в молчании, в котором заключалась благая уверенность, что наша совместная интернатская жизнь только теперь наберет красок».

Так и было. В тот же день продолжали забавы в душе. «Наконец-то я мог видеть Артура нагого целиком. В нем было метр восемьдесят семь роста, от его пропорций спирало дыхание в груди». И снова Артур «нагнулся, ожидая, что я снова буду обрабатывать его чудесную задницу. У меня перед глазами был открытый раздел между ягодицами». И т. д. (Ех-Internatowicz 1993).

А уж если делить гомосексуалов на группы в зависимости от предпочитаемой роли в сношениях, то надо бы выделить и предпочитающих оральный секс, также активный и пассивный (последние припечатаны крепкой простонародной кличкой), взаимную мастурбацию, педофилов и т. д. А также отметить «универсалов», готовых на любую роль. Кроме того, как уже сказано, роли меняются (да и вкусы изменяются). В том же опыте в интернате в конце первого дня рассказчик попросил Артура о реванше, что тот и исполнил. Так что видимо предпочитаемые виды сношений и роль в них не очень тесно связаны с происхождением самого влечения.

Из моих собственных наблюдений приведу забавный случай. В экспедиции, где я был начальником, работал высокий сильный молодой человек. По внешности флегматичный грубоватый мужлан, но специалист классный. Единственный его недостаток был тот, что по временам он исчезал на сутки-другие в близлежащий город. На мое недоумение по этому поводу мои молодые помощники смущенно объяснили: «Ну, ему необходимо по временам общение с иной публикой. Вот если бы Вы взяли в экспедицию его друга, уходить было бы незачем». Я ответил, что экспедиция — не курорт. На это ребята в один голос возразили, что друг его великолепный парень, мастер на все руки. На следующий год я предложил этому сотруднику привести друга, присмотрелся и взял того в экспедицию. Этот изящный и тоненький парнишка с красивым девичьим лицом оказался действительно отличным работником, неприхотливым в быту. Они жили в одной палатке, и остальные весьма дружелюбно над этим подшучивали, называя их супругами. Как-то я, передавая через этого паренька поручение и поддавшись этой атмосфере, ляпнул: «Передайте своему мужу…». Парень поднял брови и с достоинством сказал: «Вы ошибаетесь…». Я хотел было извиниться за глупую шутку, но он мягким баском закончил: «Муж — я».

Таким образом, в паре «мужлан» и «мальчик» разделение на «актив» и «пассив» частенько совсем не то, которое ожидалось бы по стереотипным представлениям. Дальше мы еще встретимся с этой неожиданностью.

Социолог Майкл Шофилд пишет о трех типах гомосексуалов (Shofield 1965). Белл и Уэйнберг в «Гомосексуальностях» выделяют по характеру общения и связей пять типов гомосексуального стиля жизни: 1) гомосексуал, живущий замкнуто с одним партнером на манер обычного брака; 2) имеющий постоянного партнера, но допускающий секс и помимо него — подобно некоторым мужам, склонным к частым изменам; 3) «функционал» — с постоянной сменой партнеров (Дон Жуан принадлежит к этому виду); 4) «дисфункционал» — испытывающий трудности в поисках партнера; 5) «асексуал» — мало интересующийся сексом и живущий большей частью одиноко (Bell and Weinberg 1978).

Польский сексолог Кшиштоф Бочковский разделил гомосексуалов иначе — по особенностям их поведения в поисках партнера. Так, он выделяет тип гомосексуального Дон Жуана, который так же нацелен на поиски все новых и новых партнеров, как гетеросексуальный Дон Жуан на соблазнение женщин. Как только он добьется победы, недавний объект страстных желаний перестает его интересовать.

В любовнике его привлекает только новизна, свежесть ощущений. О таком типе пишут нередко и сами гомосексуалы, возлагая на него вину за распространенное представление о голубых как о распущенных искателях сексуальных приключений, распространяющих СПИД. Между тем таких не так уж много. Это верно, может быть и не больше, чем гетеросексуальных Дон Жуанов. Но все-таки в целом что-то от такого типа есть почти в каждом гомосексуале, то есть в общем они более свободно относятся к сексуальным связям, чем гетеросексуалы: их обычно не связывают брачные узы и соображения о браке, не волнуют перспективы зачать и родить ребенка, не беспокоят опасения нарваться на оскорбленных родственников женщины.

Другой тип Бочковский вслед за Фрейдом называет «Дон Джованни» — этот вариант предшествующего интересуется только мужчинами-гетеросексуалами. Это психологически понятно: раз уж гомосексуал нацелен на мужчин, женские качества его не привлекают, а во всяком голубом в его представлении есть что-то от женщин. Бочковский цитирует исповедь, полученную в тюрьме от одного такого Дона Джованни:

«Я никогда не имел ничего общего с другими гомосексуалистами. Если бы даже меня поместили в одной камере с ними на много лет, я никогда бы не тронул ни одного из них и не позволил бы им дотронуться до себя. Я заинтересован только в чистых парнях, которые ничего не знают о гомосексуализме. Я учу их, что такое секс, забочусь о них, стараюсь, чтобы они хорошо проводили время. Жажду, чтобы они меня полюбили и хотели того же, что и я, или позволяли мне то, чего я хочу, если действительно этого хочу».

Еще Бочковский выделяет тип гомосексуального «силача» — спортсмена или культуриста, который настолько боготворит мужское тело, что старается и сам у себя такое сотворить, и он готов постоянно любоваться таким же у товарищей по спортзалу.

Отмечает сексолог и тип гомосексуала, возненавидевшего женщин. Он может переносить на них детскую ненависть к злой матери или мачехе, а может войти в постоянный конфликт и с женой. Вот объяснение одного из таких женоненавистников:

«Я всегда любил женщин и не помышлял о мужчинах. Когда моя жена развелась со мной, пока я был на войне, я однажды разделял спальню с одним американским офицером — просто когда я был в отпуске в Лондоне, случилось так, что в отеле не было отдельных комнат. Мы познакомились и начали пить. В ту ночь — а мне было тогда 35 лет — я нашел правду о себе. Никогда с тех пор я не возвращался к женщинам» (Boczkowski 1988: 95–98).

Как видим, Бочковский делает некоторые попытки найти для каждого типа особую мотивировку для гомосексуального выбора, но не очень упирает на это. Напротив, Исаев кладет разное происхождение в основу своей классификации и как врач связывает это с разными, по его мнению, перспективами избавления от гомосексуальности.

Следом за Свядощем и некоторыми другими советскими сексологами (Антонов 1972; Свядощ 1984) он отличает врожденную гомосексуальность, которую он называет первичной или истинной, от приобретенной или вторичной, так сказать, псевдогомосексуальности. Первую он также делит на две формы, различающиеся психологией, морфологической конституцией и формированием. Получается три типа гомосексуалов — два с врожденной гомосексуальностью, один с приобретенной.

Первый тип характеризуется весьма полной демаскулинизацией мозговых центров, ведающих сексуальной ориентацией, еще в утробный период. Его можно узнать и внешне: для таких характерно грацильное телосложение, слабо выраженные внешние половые признаки (оволосение тела, голос), обычны женская пластика движений и манеры. Словом, этот тип наиболее соответствует стереотипному представлению о «гомосеках». Эти мужчины смотрят на мир женскими глазами, воспринимают себя скорее как женщин, половое влечение сразу направлено на настоящих мужчин, и чем они сильнее и мужественнее, тем больше привлекают. Какая-либо внутренняя борьба и чувство вины отсутствуют.

Второй тип образуется в результате неполной демаскулинизации мозга. Изначальная направленность влечения не задана, половая потребность не имеет четкого предмета, с наступлением полового созревания подросток не знает чего он хочет, испытывает трудности в общении. Характер нередко обладает астеническими и шизоидными чертами. Это толкает подростка на бессознательный поиск среди сверстников и старших образца для подражания. Сильная эмоциональная привязанность приобретает черты интимной дружбы, а так как четкой сексуальной ориентации нет, то эта привязанность легко эротизируется. Друг становится первым и единственным объектом сексуального влечения. Когда он исчезает, начинаются поиски замены «по аналогии».

Третий тип представлен мужчинами, не прошедшими в утробный период такой демаскулинизации мозговых центров. Эти обладают мозгом, характерным для мужчины. Внешних отличий от обычных мужчин у них нет, нет и нарушения в осознании половой роли — они осознают себя вполне мужчинами. Уклон в сторону гомосексуального поведения образовался у них под действием ситуационных факторов и развивался как невроз, в результате дезадаптации. В его основе Исаев видит три фактора: а) затрудненность общения с девочками, б) гиперсексуальность, которая вела к расширению диапазона интимного общения на контакты с людьми своего пола, в) несовпадение эротических влечений (любовь, любование, привязанность) с чисто сексуальным удовлетворением (мастурбация или половой акт с не вполне нравящимся человеком). А сложившийся стереотип поведения затем закрепляется привычкой и чем дольше, тем прочнее фиксируется.

Хоть люди третьего типа и считают себя гомосексуальными, они, как представляется Исаеву, на деле «тяготеют скорее к бисексуальности», порою переживают периоды биэротичности, эпизоды влюбленности в женщин, и могут находится в конфликте со своим влечением. По мнению Исаева, они нуждаются в психотерапевтической помощи. Иными словами, раз их гомосексуальность трактуется как вторичная, а первичен невроз, их надо лечить. Здесь Исаев расходится с Фрейдом: тот говорил, что надо лечить не гомосексуальность, а невроз, Исаев же считает, что по крайней мере у людей этого типа можно лечить гомосексуальность как невроз (Исаев 1995).

Мне кажется, что нужда именно этого типа людей в психотерапевтической помощи преувеличена. По-видимому, Исаев недооценил возможности разнонаправленной (и разновременной) закладки мозговых центров — ведающего социально-половой ролью и ведающего выбором сексуального партнера. Если первый у людей этого типа мужской, это еще не значит, что и второй с ним согласован. Кроме того, он не учел роли импринтинга у человека, прочность фиксации влечения. Особенно у людей с мужским типом сознания — для него характерна как раз жесткость, самоуверенность, стойкость. Ломка сложившегося стереотипа поведения может привести к психологическим и семейным драмам.

Колебания и неуверенность характерны скорее для людей второго типа. Однако и там поиски замены «по аналогии» не так-то легко повернуть на женщин, а возможным успехом такого поворота не стоит обманываться: неустойчивость людей этого типа может сыграть злую шутку как с женщиной, решившейся заменить этому гомосексуалу мужчину, так и с врачом, поверившим в исцеление пациента.

Не верится мне и в то, что основных типов гомосексуальности, выделенных с учетом ее формирования, только три. Слишком много факторов важны для ее формирования и слишком они автономны. Гены, утробное действие гормонов, закладка желез и разных мозговых центров, воспитание, уровень сексуальности, возраст полового созревания, ситуации общения со сверстниками того и другого пола, импринтинг… На каждом этапе возможен сбой «стандартной» программы, уклон от «прямого» пути, образование вариантов. Доминирование каждого фактора даст свой тип гомосексуальности, а ведь возможно и комбинирование тех или иных факторов.

Всего менее внушает мне доверие жесткая связь установленная Исаевым между типами гомосексуальности и психофизиологическими характеристиками личности: экстраверт — интроверт, степень агрессивности, доминантное — ти, коммуникативности, отношение к друзьям и проч. Исследователь подвергал гомосексуалов различного типа и контрольную группу гетеросексуалов различным тестам и опросам, в которых от них получались данные, не имеющие прямого отношения к гомосексуальности, а характеризующие личность довольно широко. Затем он обрабатывал эти данные на компьютере и в результате получил графики, с которыми теперь можно сравнивать индивидуальные данные любого нового пациента. Определяя положение новых данных на графике, можно диагностировать пациента в отношении гомосексуальности, не прибегая к прямым вопросам. Это особенно важно потому, что пациент может иметь искаженные представления о собственной ориентации.

Мне представляется, что прилагать статистические данные к индивидуальному диагнозу очень рискованно. Они получены на репрезентативной выборке и предусмотрен их перенос на всю популяцию. Разработаны правила такого переноса. Можно их приложить к характеристике какой-то другой выборки, какой-то группы, коллектива и определить вероятность подтверждения результата. Прилагая же характеристики группы к индивиду и определяя вероятность совпадения данных, мы должны учесть множество частных факторов, каждый из которых способен свести эту вероятность к ничтожно малой величине.

Проверку у Исаева прошел приезжий американский журналист-гомосексуал Дэвид Туллер и оставил весьма язвительное описание этого эксперимента. В своей книге он поместил целую главу о российских теориях гомосексуальности и там проехался по приемам Исаева (Tuller 1996: 224, 236–237).

«Итак, я «угрюмый» или «мягкий»? «Резкий» или «спокойный»? «Энергичный» или " апатичный"?

Промозглым зимним днем в Санкт-Петербурге я сутулился над столом в Психоневрологическом Институте Бехтерева и пялился в эти и другие восемнадцать пар слов на бумаге передо мной. Как мне оценить себя? А после того, как оценю, как мне оценить идеал себя, каким я хочу быть? Как оценить большинство мужчин, большинство женщин, большинство гомосексуалов? И… моего идеального сексуального партнера, моего идеального возлюбленного, моего идеального друга?

Такова была моя задача, и весьма сложная. Многие из этих пар слов — маленький/большой, пассивный/активный, слабый/сильный — раздражали меня своей очевидной связью с половыми стереотипами. Другие просто поражали меня как странные. Но я смело пробивался вперед, потому что Дмитрий Исаев, ведущий сексолог Петербурга по гомосексуалам, обещал поработать своими цветными авторучками, ввести мои ответы в свои графики и ответить на жизненный вопрос: какой, в конце концов, вид гея я представляю.

И в частности, указывает ли мой график на «приобретенную» или «врожденную» гомосексуальность?.."

Туллер напросился на встречу с Исаевым, чтобы познакомиться с его исследованиями. Исаев предложил испытать метод на самом журналисте.

«Он представил мне свой список из двадцати ключевых рядов парных слов и оставил комнату, пока я помечал свои оценки по каждой из требуемых категорий — мое реальное я, мое идеальное я, большинство мужчин, большинство женщин, большинство гомосексуалов, мой идеальный сексуальный партнер, мой идеальный возлюбленный, и мой идеальный друг. Вернувшись через короткое время, он проглядел мои ответы, перевел их в колонки цифр, подсчитал числа, вынул лист графленой бумаги и начал наносить координаты».

Далее Туллер описывает технику метода. «Каждая категория — мое реальное я, мое идеальное я и т. д. — были представлены линией. По причинам, которые были мне недоступны, каждая линия имела три координаты. Я подглядывал через плечо Исаева, пока он чертил. Ярко зеленая линия моего реального я формировала широкую букву V. Линия для моих оценок большинства женщин — ярко красная — имела схожую форму. «Ваш общий подход к самому себе вполне хорош, — заверил он меня. — Это очень близко к тому, как вы видите женщин. Идентификация с женском полом характерна для прирожденных гомосексуалов. Так что по вашему графику видно, что в вашем случае именно это и есть тот вид гомосексуальности, с которым мы имеем дело».

Но Исаев отметил несколько особенностей в моем графике. С одной стороны — как странно! — у меня более высокое мнение о «большинстве гомосексуалов» и о «большинстве женщин», чем о «большинстве мужчин». Соответственно его прежним результатам — здесь он достал другие графики, чтобы подтвердить свою мысль, — индивиды с врожденной гомосексуальностью обычно рассматривают «большинство гомосексуалов» более негативно, чем «большинство женщин», а «большинство мужчин» гораздо более благоприятно, чем тех и других. Они тяготеют к влюбленностям в натуралов, потому что они хотят, чтобы их сексуальные партнеры напоминали «большинство мужчин», а не гомосексуалов, которых они считают похожими на женщин.

«Но у вас то, что вы ищете в сексуальном партнере, соответствует тому, как вы видите «большинство гомосексуалов», а не как вы видите «большинство мужчин», — заметил Исаев с легким ужасом. «Линии вот здесь для сексуального партнера параллельны, так что из этого мы можем сказать, что для вас — идеальный сексуальный партнер — … гомосексуал!»

Эта интерпретация чрезвычайно успокоила меня. Казалось убедительным, что я, как-никак гомосексуал, должен искать других гомосексуалов в качестве сексуальных партнеров. Исаев объявил мое высокое влечение к гомосексуалам адаптацией в западном стиле к моей внутренней гомосексуальности».

Журналист не склонен был соглашаться с этой интерпретацией. «Графики людей с приобретенной гомосексуальностью доказывали, что эти мужланы желали, чтобы их мужчины были как женщины». Туллер передает прямую речь Исаева: «Они подсознательно находят женщин более привлекательными, чем мужчин, и таким образом они чувствуют влечение к прирожденным гомосексуалам, которые отвечают этому женскому образу. А прирожденные гомосексуалы, идентифицирующие себя с женщинами, желают партнера, более близкого тому, как они видят «большинство мужчин». Это означает, что гомосексуалы с приобретенной и с врожденной гомосексуальностью подходили бы друг другу лучше, чем если бы оба имели приобретенную гомосексуальность или оба врожденную».

Несмотря на весь технический антураж методики, журналист сохраняет трезвость:

«Идея, что мужланы могут желать кого-то подобного себе, таинственным образом отсутствовала в его схеме. Как пошутил один из моих друзей, Исаев явно никогда не околачивался в баре «кожаных». Сексуальная роль в его схеме особенно поразила меня как в высшей степени ригидная и дико самодостаточная. Со всеми его графами и линиями и разговорами о «большинстве мужчин» и «большинстве женщин», я чувствовал, что попал в гендерный зал зеркал, отражающих не только реальный телесный пол, но и некоторые искаженные понятия маскулинности и фемининности.

Ведь если мужчины, поступающие как мужчины, хотят исключительно мужчин, поступающих как женщины, а мужчины, подобные женщинам, хотят только мужчин, подобных мужчинам, тогда не является ли гомосексуальность просто гетеросексуальностью в переодетом виде?»

Туллер подметил весьма слабое место в подходе Исаева — зависимость от бытующих стереотипов гомосексуальности. Попытку усмотреть под приобретенной гомосексуальностью скрытое тяготение все-таки к противоположному полу, а под врожденной гомосексуальностью — уподобление женщинам, «женскую душу в мужском теле» Карла Ульрихса, то есть опять же естественное тяготение (женской души) к противоположному полу. К сожалению, обращая внимание на слабости подхода, журналист совершенно отверг попытку объективно представить параметры гомосексуальных личностей и провести их классификацию. Общий путь, избранный Исаевым, представляется мне плодотворным, но ученый еще в самом начале этого пути.

С чем-то подобным Туллер столкнулся и в Москве. Там компьютерный тест на гомосексуальность разработал сексолог Георгий Введенский. Вопреки решению Международной Ассоциации Психиатров он признает гомосексуальность аномалией, болезнью, которую надо лечить. Гомосексуалы характеризуются в его диссертации инфантилизмом (незрелостью личности), органическими поражениями мозга, истерическими расстройствами, сосредоточенностью на сексуальной сфере. Туллер описывает его так (Tuller 1996: 232–233):

«У Введенского длинное узкое лицо и темные очки. Его наиболее заметная черта — кривая усмешка, придающая ему застенчивую мягкость… Да, признал он с дерзкой уверенностью, центр имеет компьютеризованный тест, который измеряет — с полной точностью, — есть ли у человек «риск» гомосексуальности». За 1 час 55 минут компьютер собирает данные и в итоге выдает процент гомосексуальности субъекта.

Часть теста «включает измерение физиологических откликов, таких как температура кожи и сердцебиение, когда субъекту показывают эротические фотографии мужчин и женщин. Вдобавок, субъекта просят пофантазировать об интимной жизни людей в сериях рисунков — нечто вроде сексуального теста Роршаха — и ответить на вопросы о родителях и собственном подходе к сексу.

И все время врач делает пометки о позе субъекта и его движениях. Введенский доверительно улыбнулся, говоря об этом. «Резкие жесты руками, постоянное охорашивание, проверка прически, смена позы или выражения лица каждые десять секунд — это все признаки женской роли».

Жестикуляция-то вообще больше зависит от темперамента и национальности, частая смена позы — от наличия остеохондроза, а на женскую роль большинство гомосексуалов не претендует.

Туллер ехидничает: «Я пошевелился в моем кресле. Я не осмелился упомянуть, что я гей. Выдали ли резкие жесты мой секрет? Введенский не подал знака, что заметил что-либо особенное».

Все это до странности напоминает поведение следователя. Непременно нужно узнать, гомосексуален ли субъект, даже если он сам не хочет этого показать. А иначе зачем весь огород городить — можно же было бы спросить прямо. Выявить, опознать, определить, разоблачить. Это очень советская черта как московских, так и петербургских анализов. В Петербурге Исаев является главным экспертом призывных комиссий по отбору в армию, а гомосексуалы получают освобождение от армии.

Но если в США приходилось следить, чтобы не пробрались в армию, то в России нужно выявить тех, кто «косит» под гомосексуала (притворяется). А в Москве? Возможно, задача выявления как-то связана с советской стратегией борьбы со СПИДом: вместо того, чтобы пропагандировать безопасный секс и закупать лекарства, все средства были угроханы на повальное обследование групп риска — для выявления инфицированных. Ну знаем теперь, кто и сколько. И что? А ничего. Не посадишь ведь, не расстреляешь. И не вылечишь. Узнали — СПИДа от этого меньше не стало. Но гомосексуалы — одна из групп риска. Выявить! Еще об одной сверхзадаче Введенский сказал: «Что для меня важно, это психологическое здоровье каждой личности. Данные показывают, что влечение к женщине существует у большинства гомосексуалов, хотя и в очень скрытой форме. Наша задача в этих случаях взять это влечение и сделать его сильнее». Здесь то же убеждение, что и у Исаева: гомосексуальность в большинстве нечто наносное. Ее нужно исправлять, лечить. Хотя бы некоторые типы ее. Когда размышляешь о формировании гомосексуальности у индивида, другое смущает: как эволюция допустила у человека такое частое отклонение от стандартного биологического пути? Почему гомосексуальность стала заметной характеристикой человеческой культуры? Как сформировалась гомосексуальность человека не как индивида — как вида?