Вечный ребенок

За всю историю ситкомов малолетних Дуралеев на экране почти не встречалось. Сценаристы не спешат выставлять детей тупицами. Почему? Потому что, как вы еще убедитесь, Дуралей и так вечное дитя, а какой смысл выставлять «ребенком» настоящего ребенка? Кроме того, ребенок-тупица – это вовсе не смешно. Поэтому сценаристы охотно включают в сюжет детей капризных, эксцентричных и даже чудаковатых (подробнее о них в восьмой «серии»), но почти никогда (или даже вовсе никогда) – тупых.

Тем не менее и у Дуралеев имеется собственная история взросления. В детстве они обычно любвеобильны и дружелюбны. У них богатое воображение, и они всегда могут себя занять. Они готовы целый день смотреть мультики, сидя в пижаме с миской разноцветных рисовых хлопьев. Они хорошо ладят с другими – жадность, ревность или цинизм им чужды, поскольку непонятны. Как правило, у них есть и внешние отличительные особенности – широко распахнутые глаза, открытое дружелюбное лицо и заразительная улыбка. В семье это чаще всего самые младшие, возможно, любимчики. Их либо слишком защищают от суровой действительности, либо, наоборот, не занимаются ими совсем, и они растут как сорная трава. Поэтому им негде набраться житейской мудрости. Их главное желание – быть счастливыми и осчастливить мир вокруг. За это их и любят.

А теперь, включив ускоренную перемотку, посмотрим на повзрослевшего Дуралея – и увидим, что он совсем не изменился. Как это? Причиной всему главная отличительная черта Дуралея – ребячливость. Не верите? Перечитайте предыдущий абзац. Никого не напоминает? Джо, Келсо, Вуди, Кевин… Вот почему они все такие душки, такие милые и забавные. Если нужны еще доказательства, включите любую серию «Меня зовут Эрл» и понаблюдайте за Рэнди, незадачливым младшим братцем Эрла.

Вот Рэнди с Эрлом в суде:

РЭНДИ: Я попрошу судью разбить мне своим судейским молотком грецкий орех. Небось разлетится прямо как «Звезда смерти»… Давай я прямо сейчас попрошу, Эрл? Там сзади стоит парень с фисташками, не хватало еще, чтобы он меня опередил!

Вот кто-то пытается вклиниться между ним и Эрлом:

РЭНДИ (с улыбкой): Между нами нельзя пройти… Мы китайские близнецы.

Вот Рэнди возвращается в школу:

РЭНДИ: Ты знал, что все люди прежде были обезьянами?

ЭРЛ: Правда? А до обезьян?

РЭНДИ: Не знаю. Я и обезьяной-то себя не помню.

Мы с вами обсудим много присущих Дуралею особенностей, но у всех у них есть нечто общее – все они свойственны детям. Актеру и сценаристу нужно запомнить САМОЕ ГЛАВНОЕ: внутри Дуралея сидит ребенок. Иногда, готовя актера к подобной роли, я возвращаю его в детство. Причем, в отличие от драматического актера, ему требуется счастливый момент детства – рождественское утро, день рождения, получение велосипеда в подарок. Тогда актеру (и сценаристу) становится легче вжиться в этот наивный, восторженный образ.

Представьте себе, как ребенок с горящими глазами кидается к какой-то восхитительной находке. Или искренне полагает, что в консерватории делают консервы. Как умилительно он пытается рассказать какую-то историю или анекдот. И вы увидите Дуралея.