Избегайте «родительской матрицы»

Эмоциональные моменты могут быть прекрасной возможностью для сопереживания, создания близких отношений и воспитания, но они могут стать и реальной проблемой для тех родителей, кто придерживается «родительской матрицы» – то есть преследует цель, связанную с конкретной проблемой, выделенной как существующее противоречие интересам ребенка. Обычно подобные программы бывают направлены на достижение замечательных ценностей, таких как мужество, бережливость, доброта и дисциплина. Конечно, для разных детей они разные. Например, родители могут беспокоиться, что один ребенок слишком самоуверен, а другой, наоборот, слишком робок. Некоторых детей считают ленивыми и недисциплинированными, других – чересчур серьезными, лишенными спонтанности и чувства юмора. Независимо от конкретной задачи матричный подход заставляет родителей внимательно следить за поведением детей и постоянно пытаться направить их в нужное русло. Если конфликты в той или иной степени имеют отношение к тезисам родительской программы, бдительные мамы и папы считают своей задачей – даже моральной обязанностью – донести свою точку зрения до детей. «Из-за своей забывчивости ты опять не накормил кошку, а это жестоко». «Из-за своей импульсивности ты потратил часть денег, отложенных на билеты на концерт, а это глупо».

Я аплодирую родителям, которые стремятся разделить свои жизненные ценности с детьми, и считаю это чрезвычайно важной частью воспитания. Однако они должны помнить, что, внедряя некую программу, не учитывающую чувств ребенка, можно разрушить отношения со своими детьми. Подобные «родительские планы» часто мешают матерям и отцам сочувственно выслушивать детей и, как следствие, могут оказать противоположное действие – фактически подорвать способность родителей влиять на решения ребенка. Позвольте мне привести пример. Джин, чувствительная и беспокойная мама, уже давно переживала из-за «мрачного настроения» своего сына Эндрю. Ее волновало то, что девятилетний Эндрю склонен «играть роль жертвы», и то, как это влияет на его отношения с другими людьми. Поэтому Джин решила, что при кратком обсуждении спора Эндрю со старшей сестрой заставит его взять на себя больше личной ответственности за поддержание хороших отношений.

«В чем дело, дорогой? – начала она. – Ты выглядишь немного грустным».

«Просто я хочу, чтобы сестра была ко мне добрее», – ответил Эндрю.

«А сам ты всегда бываешь к ней добр?» – ответила Джин.

Теперь представьте, что Эндрю почувствовал, услышав этот вопрос. Мама вроде бы интересовалась тем, как он себя чувствует, но, как только он открылся, ответила критикой. Конечно, это критика с благими намерениями и очень мягкая, но тем не менее она остается критикой.

А теперь подумайте, что испытал бы Эндрю, если бы Джин сказала: «Теперь понятно, почему ты так себя чувствуешь несколько дней». Слова Джин показали бы Эндрю, что мама сосредоточена на его печали, что она помогает ему разобраться в его чувствах к сестре и придумать решение. Вместо этого Джин взвалила вину на плечи Эндрю, то есть сделала шаг, который заставит его обороняться и не признавать своей роли в размолвке.

Педагог и врач Элис Гинотт-Коэн, работавшая со своим покойным мужем Хаимом Гиноттом, считает, что родительская матрица может создавать помехи и в ситуациях, когда родитель знает, что ребенок плохо себя вел. Она советует всем родителям не начинать разговор с обсуждения проступка, а сначала поговорить с ребенком о чувствах, лежащих в основе его недостойного поведения.

Чтобы выяснить, какие эмоции лежали в основе поступка, лучше не задавать вопрос: «Почему ты это сделал?» Он звучит как обвинение или критика, и ребенок скорее уйдет в оборону, чем даст вам полезную информацию. Вместо этого заинтересованно спросите у ребенка, как он себя чувствовал, когда совершал свой поступок.

Конечно, сталкиваясь с плохим поведением, непросто игнорировать свою программу, особенно если проповедь так и вертится на языке. Но морализаторство без обращения к чувству, лежащему в основе поступка, чаще всего бывает неэффективным. Это все равно что положить холодный компресс на воспаленную рану. Без лечения инфекции вы только вызовете лихорадку.

Приведу пример: мать приходит в детский сад забрать своего трехлетнего сына на час позже, чем обычно. Ребенок, которого мать часто называет упрямым, намеренно все делает медленно. Он отказывается сотрудничать и идет к двери, не надев куртку. Мать может либо отругать сына за неподчинение, либо остановиться, подумать о предшествующих событиях и попытаться понять его эмоции. Выбрав последнее, она может сказать: «Кажется, сегодня я пришла позже, чем обычно. Большинство твоих друзей уже ушли домой. Тебе пришлось поволноваться?» В этом случае ребенок, услышав, что его тревога и напряжение были обоснованными, скорее всего испытает облегчение и предложит маме себя обнять, не будет ссориться из-за куртки и в согласии отправится с ней домой.

Для успешного общения с сыном матери потребуется отключить долгосрочную программу борьбы с «упрямством». Но очень часто родители реагируют на плохое поведение ребенка прямо противоположным образом. Они еще больше цепляются за свою матрицу, связывают случившееся с отрицательной чертой детского характера и обвиняют ребенка. Эндрю слишком чувствительный, Джанет слишком агрессивна, Бобби слишком застенчив, Сара слишком легкомысленная – эти ярлыки препятствуют эмпатии. Более того, они разрушительны, потому что маленькие дети верят своим родителям, а затем пытаются воплотить их мнение в жизнь, как божественное пророчество.

В своих мемуарах Father to the Man («Отец – мужчине») писатель Кристофер Хэллоуэлл вспоминает, как отец пытался научить его делать деревянный ящик. «Если ты не сможешь сделать его ровным, – сказал отец, – ты ничего не сможешь построить». После упорной и продолжительной работы Хэллоуэлл смастерил ящик, но он получился кособоким. Размышляя об этом эпизоде, он пишет: «Каждый раз глядя на мой ящик, отец хмурился и говорил: “Он не квадратный. Ты никогда не будешь хорошим строителем, если не научишься делать ровный ящик”. Наконец он сдался и перестал о нем говорить. Я хранил в этом ящике мелочи в течение многих лет. И каждый раз, когда я поднимал его верхнюю крышку, меня переполняли теплые чувства, несмотря на то что одновременно я вспоминал и неодобрительный взгляд моего отца»{29}.

Для успешного писателя Хэллоуэлла это было печальным воспоминанием о взаимоотношениях с отцом. А для нас оно может послужить живым напоминанием, что родительская критика имеет мощное влияние на детей.

Как родители мы не хотим, чтобы наши дети удовлетворялись созданием кособоких ящиков. Мы не хотим, чтобы они выросли ленивыми, безвольными, агрессивными, глупыми, трусливыми и лживыми. Но мы также не хотим, чтобы эти недостатки стали характеристиками, с помощью которых наши дети себя идентифицируют. Как решить эту проблему? Ответ прост: не критиковать черты личности своего ребенка. Поправляя детей, сосредоточьтесь на том событии, которое произошло в их жизни здесь и сейчас. Вместо того чтобы говорить: «Ты такой небрежный, вечно у тебя беспорядок», скажите: «Твои игрушки разбросаны по всей комнате». Вместо того чтобы сказать: «Ты так медленно читаешь», скажите: «Если ты будешь читать по тридцать минут каждый вечер, то вскоре начнешь делать это значительно лучше». Вместо: «Не будь таким застенчивым» произнесите: «Если ты скажешь громче, то официантка сможет тебя услышать».