Сама себе интересная...  

Сама себе интересная... 

В одном из «марафонов»[13] было много новеньких.

И игру эту я тогда предложил, только чтобы ускорить формирование группы, способной содержательно общаться.

Посреди кабинета стояли три легких катающихся кресла.

Выбрав паузу, когда все, встревоженные близостью собственных ощущений, еще суетятся, не решаясь соприкоснуться с собой, еще готовы броситься в любую предложенную активность, лишь бы только оттянуть манящее и пугающее мгновение начала...

Так бродят по берегу и мочат ноги, прежде чем кинуться в холодную воду утренней реки...

Выбрав такую паузу, я спросил, не хочет ли Светлана Маратовна (она уже участвовала во многих марафонах) собрать себе на этих креслах круг из трех человек (она первая), пригласив в него двоих других, кого она ощущает своей главной поддержкой в нынешней ее работе.

...Ясно, что, чтобы иметь поддерживающих, женщине самой предстояло стать поддержкой для них. Следовало самой ни на миг не упускать этих двоих из поля своего внимания. Самой эгоистично беречь их. Поминутно оберегать (даже и от себя!) самостоятельность и свободу тех, в ком она ощущает поддержку.

Я не стал напоминать об этом...

Деловито сосредоточенная, маленькая женщина охотно согласилась. И, сев в одно из кресел, в два других пригласила двух молодых крепких мужчин... о ком тут же и забыла, предоставив им заниматься ею.

Тогда я попросил ее окружить этот свой интимный круг теми, кто по ее ощущению своим присутствием - состоянием, поведением - будет ей в этом марафоне мешать, стеснять ее свободу и активность.

Демонстрируя ту же почти суровую деловитость, женщина собрала в этот второй - враждебный ее задачам - круг почти половину участников.

Убедившись, что такая игра Светлане Маратовне интересна, я предложил завершить эту ее «исходную позицию», собрав вокруг первых двух кругов - третий: остальных, в ком она тоже ощущает открытых ее задачам сотрудников, в ком тоже чувствует поддержку.

Вне этих кругов не осталось никого.

— Разве нет безразличных?!

Безразличных ей сообразительная женщина поместила в круг мешающих.

Теперь ситуация стала ощущаться настолько очевидной, что не использовать ее для демонстрации казалось нельзя.

Я попросил участников второго - «враждебного» - круга уйти из кругов вообще (они пока остались ждать по периметру кабинета, как бы скрывшись из виду), а всех из третьего - «поддерживающего» - круга позвал пересесть на освободившиеся места во второй.

В результате - маленькая женщина оказалась только среди тех, кого воспринимала своей поддержкой!

С ней произошла странная метаморфоза.

Деловитая Светлана Маратовна неожиданно перестала казаться напористой. Напротив, стала даже какой-то вяловатой, чуть только не расхлябанной.

Я спросил, как она себя чувствует в таком поддерживающем окружении.

— Хорошо, — без энтузиазма ответила обескураженная ведущая игры. Потом попыталась собраться, вникая во что-то ее удивившее, и, будто досадуя на кого-то или раздражаясь, возразила. - Пустовато как-то... тепло, как в луже... а в теплоте этой... холодно.... Словно исчезаю я тут... как будто меня нет!... — по-детски, совсем обиженно, укорила она неизвестно кого.

Я стал расспрашивать участников внешнего «поддерживающего» круга: как к ним относится Светлана Маратовна сейчас?

— Никак!

— Так же. То есть, она верит, что мне доверяет. А в действительности - не ждет подвоха и не замечает!..

— Как будто я ей чего должна. А теперь злится, что ничего не получила. Наверно, я на марафон только ради нее пришла! Своей жизни у меня нет!

— Как залюбленная девочка к отцу. Дай, дай, дай!... Своих дел у меня не может быть. И теперь я не оправдал надежд...

— Светлана Маратовна ко мне хорошо относится. Как к маме... которой хочет командовать. Ждет от меня послушания и заботы. Сердится, что я такая недогадливая, не угодила ей...

— Как такое отношение вам?

— Ну, немножко напрягает...

Все отвечали примерно то же. Что, уверившись в их доброжелательности, Светлана Маратовна их забыла. Себя стеснила неадресованными обязательствами перед доброжелателями, а их - ожиданием опеки невесть в чем.

— Она всем хорошее обещает, и, будто уже это сделала... Ото всех... ждет в ответ - «хорошего»! А чего - сама не знает. Плохого не ждет. Чего ей надо не знает. Все угадать должны. Ни от кого взять не может... Никого не заметила... И оказалась в пустоте. Теперь досадует... не на себя!...

Мужчины, которых она выбрала в свой внутренний круг (она, и их двое) на мой вопрос ответили, что властная женщина выбрала их внешне:

— Один полковник рассказывал. Как-то жарким летом, в жаркий день он прилетел на Кубу. По трапу спускается с самолета без кителя, в одной форменной рубашке. А сзади кто-то за спину его щиплет, эдак с вывертом! Обернулся - немолодая иностранка еще и приговаривает в восторге: «Рюсски бик!» Вот так и она относится. Как будто мускулы пощупала, по спине похлопала, слюнки сглотнула и, со знанием дела, вывела: «крепкий мужик!». Как племенного бычка выбирает, втайне корове завидуя! У нее такое... рубенсовское... отношение к мужчине. А конкретно ко мне - никакого.

— Как к опереточному партнеру для увеселения - относится. Она нас позвала. Поручила заботиться, как хранителям тела. И забыла про обоих. Мы для нее «мальчики»! «А ну-ка, мальчики, покажите, на что способны!»...

Я попросил всех, кого женщина пригласила в свои круги, из них выйти. Оставив ее сидеть одну.

Удивительно! Светлана Маратовна сразу перестала выглядеть вялой и раздосадованной.

— Как вам теперь?

Теперь - ей было неуютно. Она ощущала себя тоже холодно, но по-другому - скорее незащищенной:

— Я будто открыта всем ветрам.... Но так нескучно!

Попросил вернуться на свои места всех участников второго - «враждебного» - круга.

В одном из трех крутящихся кресел сидела одинокая собирательница кругов. Вокруг, на своих местах - те, кого она выбрала в качестве мешающих ей в марафоне. И снова произошла наглядная метаморфоза...

— Как теперь?

— Замечательно, Михаил Львович! Мне тепло, как никогда, но и свободно, как ни разу до этого не было! В тех кругах я как будто всем чего-то должна была, это меня сковывало. И от них чего-то ждала, а ничего не получала. Все меня подавляло, и я исчезла! А здесь... ни я никому ничего не должна, ни они мне ничего не должны... Не только не стеснена ими, наоборот, их присутствие меня в тонус привело. И в тонусе держит. Они мне силы дают. Это не враждебный круг. Просто они - другие... и я среди них другая и сама себе интересная. Это поразительно! И я их теперь не боюсь...

Я расспросил участников второго, «враждебного», круга об отношении к ним женщины, сидящей внутри - в центре.

Здесь отвечали охотнее и с явным ощущением удовольствия от отношения женщины к себе - к каждому. Иногда даже казалось - с гордостью, что они способны вызвать такое отношение.

— Я сам себе от ее отношения становлюсь любопытен. Как-то не знаком. Мне хочется собой интересоваться.

— Она насторожена и не может меня игнорировать, как тех из предыдущего круга. Это и меня собирает.

— Искренне относится. Просыпаешься!

— Злится на меня, что не может не заметить. И мне от этого очень хорошо, тепло...

Так мы открыли, что тех, к кому «хорошо относимся», и от кого ждем хорошего отношения, мы и в обыденной жизни часто просто не замечаем!

Стесняем их, стеснены ими, непреднамеренно наступаем на их «больные мозоли».

Обнаружили, что действительно относимся чаще именно к тем, от кого ждем враждебности, к кому враждебны.

Они приводят нас в тонус. Их наполняем силами мы. Я вспомнил, что психологически незрелый человек, как и маленький ребенок, замечает только тех, кого боится. Среди «своих» неосторожно, часто назойливо, расхлябан. Среди «врагов» собран. Вот уж действительно неведомо, где найдешь, где потеряешь!

Я снова попросил всех сесть на свои первые места - в три первые собранные Светланой Маратовной круга: первый - самых близких, второй - «мешающих», третий - «поддерживающих».

Светлана Маратовна привыкала к новым ощущениям...