КАК МЫ ТЕРЯЕМ  

КАК МЫ ТЕРЯЕМ 

Человек - не ангел и не скот. Но становится скотом[16], как только захочет быть ангелом.

Паскаль

Пристрастный белый 

.

— Чем отличается его поведение с вами от моего?

— Все мои трудности оттого, что я не в реальности живу, а в том, что сама себе придумываю.

— Зачем, если вы это знаете?

— Так получается. Я не нарочно. Я же верю, что это реальность. Только-только догадалась!

— И как это относится к моему вопросу?

— Вот я вижу мир, например, розовым, а и вы и он видите его белым.

— И что?

— Он видит белым, а мне скажет, что голубой в крапинку!

— А я?

— Вы? Как видите, так и скажете.

— Возможно, но... Наверно, у меня не получается спросить. Простите! Вот! Нашел вопрос. Чем его белый цвет отличается от моего белого цвета?

— Я поняла вас. Не знаю, как сказать. Его белый цвет какой-то холодный. То ли никакой?... Пресный что ли?.. Безвкусный. Его белому ни до меня, ни до кого дела нет. Он - ни для кого! Неживой. А ваш неправильный! Как картины Ренато Гуттузо! Он ваш! Он теплый. Я могу к нему подходить или не подходить. С ним можно соглашаться или не соглашаться! Он пристрастный, ваш белый! - Артистичная девушка совсем не догадывалась, насколько важным для меня было то, что она сказала.

П р и с т р а с т н ы й белый!

Здесь главное отличие живого восприятия мира от компьютерного. Именно в пристрастности! В тенденциозности. В предвзятости!

* * *

Человеческий белый окрашен трепетным, поминутно меняющимся и в то же время устойчиво личностно-направленным человеческим интересом. Он разный у голодного и сытого, ненавидящего и любящего, у изгоя и ощущающего себя любимым.

Осваивающийся в мире, растущий человек, будь то взрослый или ребенок, в выборе поступка руководствуется собственным эгоистическим интересом. Так он узнает себя, ощущает мир, так нащупывает средства взаимопроникновения. Он готов принимать ответ мира на его действия как естественный, необходимый и обучающий факт. Сделал шаг, получил нужное - спасибо! Сделал другой - получил удар, - не меньшее спасибо! - за науку! С охотой и готовностью принимает искренний человек ответственность за свои шаги и за свою жизнь. Она у него своя!

В отличие от такого открытого опыту человека, отказавшийся от правды своего эгоизма и поэтому остановившийся в психологическом развитии, нравственно незрелый человек не умеет поступать, не умеет явить себя - взять на себя ответственность за свои действия, за свою жизнь. Словно оставшись в давно ушедшем детстве, он держится за иллюзию защищенности заботой тех, кому он продемонстрирует свои достоинства. Заботой, даваемой ему за то, что он не выходит за рамки правил. Уверив себя, будто ни разу не ослушался, он упорно ждет награды. Будто не было мифа о «грехопадении» его праматери Евы, давно нарушившей; как и он, конвенцию с Великим Программистом, и своим поступком завещавшей нам, ее детям, жить, надеясь только на себя. Он - «хороший»... то есть никакой!

Такой взрослый ищет оснований для своих поступков в явлениях (может быть и мнимых), непременно лежащих вне его произвола, и якобы вынуждающих его действовать так, как он действует, повелевающих ему! В результате такого его выбора инфантильный человек не актуализирует, не замечает или подавляет собственную инициативу, отчуждает от своего «Я» свои собственные импульсы, влечения[17].

Но невозможно перестать ощущать влечения, не перестав ясно чувствовать собственное тело. Поэтому вместе с таким отчуждением и именно в процессе его осуществления незрелый человек перестает и разучивается чувствовать свое тело как свое, как носителя его импульсов. Перестает чувствовать и знать чего хочет. Насильственно запрещает себе окрашивать все явления в живые цвета его желаний. Перестает чувствовать и других.

Свободный от самого себя, невыносимо стеснивший себя запретами, такой «святой человек» - сначала наглядным для себя (хоть и никому не нужным) самоотречением, а потом и непременным разочарованием получить выстраданную награду - заранее обосновывает для себя свою будущую холодную вседозволенность («с волками жить, по-волчьи выть», - говорит он себе). И получает совершенную свободу от зависимостей совести и перед кем бы то ни было! Окончательно порывает с миром человеческой нравственности (снова не под свою ответственность, бесцветно)!

Тогда и белый цвет для него никакой, а не потрясающее собрание всех цветов удивительного нашего мира!

* * *

— А какого цвета ваш белый?!