Я не своя, я — его!  

Я не своя, я — его! 

Все, что касалось «запретных влечений» и их исчезновения, что касалось случившегося после удаления и возвращения мужчин... И вновь живое и теплое объединение этих троих стало вдруг настолько доказательным, что объяснять и анализировать его я предоставил самой Тамаре Викторовне.

— Так что же, все-таки, произошло?! Куда делось ваше «запретное влечение».

— Оно жило только, пока обидевшие меня мужчины были рядом и видели, что со мной ...

— Они вернулись? Почему не вернулось «влечение»?

— Пока их не было, что-то во мне изменилась... Что-то я... Я что-то поняла. Можно я попробую проговорить все, что произошло, снова, по порядку?

— Пожалуйста.

— Они меня бросили. Это меня возмутило. Даже, наверно, отомстить им хотелось! Вы так, и я так!

— Им отомстить или Олегу Евгеньевичу?

— Ну, Михаил Иванович - тоже ведь скучал. Он, вроде из верности другу, на меня не обращал внимания. А я занята была сперва обидой. На обоих. И ничем другим не могла заняться.

— Отвлечься нечем?

— Увлечься нечем.

— Чтобы мужчин бросить? Им в отместку? Изменить, что ли, не с кем?!

— Мне нельзя изменить мужчине. Это для меня неестественно. Я не своя, я - его. А ему почему-то не нужно!? В жизни в такой ситуации брошенной женщине очень хочется не изменить, а отомстить. Обратить на себя внимание, ревность вызвать, напугать как бы изменой. Чтобы заметил. Помните «Летучую мышь»?

— И в это время вы...

— В это время напротив посадили Ольгу Вадимовну... я почему-то представила, как ее низ видят мужчины. - Тамара Викторовна сделала удивленное движение губами, плечиком и пальцами. - И мне стало неловко, будто это я так сижу... и, как они, на нее смотрю. Попыталась отвернуться, и оказалось, что всех женщин второго круга вижу, как будто они специально голые передо мной, как перед мужчиной. Стало неловко.

— Вы ничего не пропустили?

— Что?

— Вы сказали, «стало неловко, будто это я так сижу...». Правильно мне показалось, что вас это смутило?

— Нет, это я сразу отогнала. - Тамара Викторовна вспыхнула резко, как девочка, с которой при людях сдернули платье. - Я не хочу об этом говорить!

— Вам легче думать, что это вы на них смотрите? Своей открытостью перед ними, своим желанием, своей любовью, оберегать их наготу?

— Как-то так...

— Прикрывать их собой, и отвлекать от них чужое внимание легче, чем стыдиться, что их наглядная «раздетость» выставляет напоказ и вас?!.. На сцену, перед чужими, шлет, что и перед самыми дорогими, в самых сокровенных отношениях не всегда умеешь открыть?

— Я не умею... Никогда!.. К сожалению, наверно?

— Можете продолжать?

— Да. Мое беспокойство как бы уравняло мое положение в обществе мужчин. Появилась своя проблема. Я стала независима от них. Стало не до них. И казалось, что и они моим изменением задеты. И вы заметили. Потом мужчин удалили.

— То есть, вам нельзя изменять мужчине с мужчиной, вы изменили им с женщинами?

— Может быть? - улыбнулась женщина.

— А, когда они ушли?

— Я после вашего вопроса заметила, что это я с ними выясняю отношения, а не с женщинами. Это так удивило! Все прошло.

— А что произошло, когда они вернулись? Почему не вернулись обиды?

— Вот! Я теперь только поняла, что... Когда они ушли, поняла, что не я им нужна, а они мне. Я не стала от них ждать! Мы снова выровнялись. Но по-другому.

— Я правильно понял, что, когда вы шли к ним в круг, вы шли сами? Живая и самостоятельная?

- Да!

— А в кругу, сев, отдали свою жизнь, активность, отдали свою инициативу им? Раз позвали, значит, заботьтесь! Живите, мол, за меня! Сами забыли, зачем шли, чего вам надо? Себя забыли и исчезли? И не они вас парализовали, обманув ваши ожидания, а вы пристали к ним с необоснованными претензиями!? Будто вы вещь для них, пусть и берегут!?

— Наверно, так. Только, почему-то сердиться хочется на них. Они же мужчины!

— Хочется сохранить детство, а мужчин - папами?

— Да! Я сейчас подумала, что вот два раза была замужем, а как будто ничего не было. Ни их со мной. Ни меня с ними!

И не знаю, не чувствую, зачем. Вроде так правильно - замуж выходить, а зачем? Дочка есть. Внучка есть. А их не было. И меня там не было. Как не со мной это. На прокат кто-то брал, а я сама тут оставалась. И как будто я и теперь девочка... И только начинаю жить. Чувствовать что-то.

— То, что здесь, - <происходит> с вами?

— Сейчас - со мной. Но тоже не всегда.

— Когда в кругу злились?

— Не со мной. Со мной же так нельзя поступать, казалось.

— Спасибо!

Становилось ясным, почему пережившая двух мужей, мать взрослой дочери, и бабушка внучки, Тамара Викторовна многие годы уютно и охотно живет одна и отдельно.

Было очевидным, что, пока женщина склада Тамары Викторовны одна, ей не на кого надеяться. Это ее мобилизует. Она все может и делает для себя (и для других) сама. И у нее к тому же сохраняется возможность встречи - все впереди. Все дает силы.

Невольно ощущающая любовь мужчины к себе как возвращение в детство, едва только такая женщина встречает того, кому доверяет, она тут же все функции заботы о себе делегирует ему, делегирует мужчине свою инициативу. (Войдя в круг, Тамара Викторовна стала ждать заботы о ней, развлекания и пресловутого «понимания» ее теми, кто позвал. Не получив ожидаемого, обиделась и стала искать способы протеста, а не занялась собой сама.) Умея (или не умея) сама себя понимать, она больше не занята собой и ждет, что мужчина сделает это с ней лучше, чем она - что понимать ее станет он.

Умея себя материально обеспечить, она поручает это мужчине, и обязывает его сделать это лучше нее.

Умея самостоятельно организовать свой быт, она поручает бытовую заботу о себе мужчине и уверена, что и это он обязан делать тоже лучше нее.

Умея, наконец, доставлять себе достаточные чувственные удовольствия сама (в реальном или психическом онанизме), она и это вменяет в обязанность мужчине! И вместо того чтобы, если не участвовать в близости двух людей, то хотя бы учиться использовать мужчину, как ей надо, ждет от него повторения и улучшения знакомых ей переживаний - сексуальной обслуги! Сводит и сексуальные отношения к механическому и ничего не прибавляющему ей функционированию.

И везде она ставит себя в такую безнадежную зависимость от мужчины, при которой невозможно не возненавидеть того, от кого так зависишь!

А если учесть, что наше «первое Я», наш внутренний ребенок не терпит такого стеснения его свободы и такого насилия, то понятно, что все живое в женщине интуитивно спрячется и от нее самой как от насильницы. Спрячется и от такого мужчины, которым она пытается себя так парализовать.

И ничего не будет знать такая женщина о себе спрятанной в неосознанное.

Ничего не узнает о ней мужчина, который согласился на предлагаемую ему роль опекуна дитяти.

И будут они из лучших побуждений мучить эту женщину и друг друга в браке, как в темнице.

Естественно, что, чтобы как-то терпеть такую ситуацию, чтобы пробить в ней хоть какие-то бреши, женщина станет при каждой возможности доказывать мужчине и себе, что все он делает не лучше, а хуже нее. Или вовсе не делает - вероломно не выполняет своих обязанностей, предписанных ею ему.

И демонстрирующие свою самостоятельность, независимость от мужчины эмансипатки ничем, по сути, от таких женщин не отличаются.

Не умея, по разным причинам, мужской заботой воспользоваться... но доказав себе, что осуществить все эти функции заботы о них, которые они делегируют мужчинам, никто из мужчин не в состоянии (!)... эти «независимые» женщины,... вместо того, чтобы заняться собой и заботиться о себе для самих себя, для собственной надобности (такая забота о себе, казалось бы, естественна для всякого человека)... вместо естественной заботы о себе для себя, они демонстрируют самостоятельность и самообслуживание обиженно, в пику, в укор мужчинам... чтобы показать и доказать себе и мужчинам совершенную их (мужчин) на земле ненужность!.. Им будто бы приходится самим заботиться о себе только из-за совершенной несостоятельности, ни к чему непригодности мужчин! Убери нас как объект укоризны и пренебрежения - и эти воительницы, похоже, и есть перестанут, забудут о себе совсем!

Примечательно, что возвращения их в детство эти женщины ждут только от мужчины. От женщины, как и от себя, они ничего не ждут. С женщиной — свободны. Женщина не мешает их существованию и уже этим, в отличие от мужчины, ощутимо как бы поддерживает, расковывает - приятна им. Вызывает по-Человечески самые теплые чувства. Если к этой расположенности добавляется еще активное стремление обрести независимость от мужчины, да еще страх эротических импульсов в отношении женщины, то условия для гомосексуального «грехопадения» хотя бы в фантазии и в ощущениях вполне достаточны!...

Живя одна, Тамара Викторовна свободна, активна и открыта.

Факт, что, войдя по зову мужчины, с которым она хочет быть рядом, в отношения, девичьи открытая с ним и искренняя женщина теряет себя. И не потому, что он ее бросил. А оттого, что - как и Тамара Викторовна, входя в круг Олега Евгеньевича - она сама отказывается от самообслуживания. Неосознанно ища возвращения в детство, перепоручает ему все, что и без него сама умеет... Факт, что, вместо взаимного дополнения, прекрасная женщина из самых искренних побуждений в общении с мужественным мужчиной уничтожает себя и его (а он ее, если, как и она ему, без критики, передоверился ей!), стал для меня открытием этого марафона!