Плацебо и гипноз

Плацебо и гипноз

Психосоматическая медицина довольно-таки унылое занятие: психосоциальные факторы вызывают стресс, а стресс вызывает болезнь. Давайте взглянем на вещи по-другому и рассмотрим, каким образом мозг может воздействовать на тело для выздоровления. И наилучшим примером, на котором можно отчетливо рассмотреть, как психика благотворно влияет на тело, будет пример использования плацебо.

В 1625 году принц Оранский был осажден в городе Бреда испанским генералом Амброджио Спинолой. Осада длилась несколько месяцев, и условия в городе становились отчаянными.

Как будто у принца было мало проблем, — голландских солдат охватила цинга, а в городе почти не было свежих овощей и фруктов, чтобы дать им необходимый витамин «С». Не было также никаких медикаментов. Принц разработал хитрый план. Договорившись с городскими лекарями он приготовил несколько пузырьков с настоем ромашки, полыни и камфары. Это «лекарство» не применял никто никогда на земле, но принц облек все в таинственную историю о том, как, невзирая на великие трудности и опасности, он раздобыл это средство на далеком Востоке, которое настолько сильно, что две-три капли его, разведенные на ведро воды, начисто истребляют болезнь. Так это и случилось.

Эффект плацебо был хорошо известен со времен Средневековья и ренессанса до Декарта; ученые мужи прибегали к нему, объясняя эффективность заговоров и талисманов. В девятнадцатом веке Джон Эллиотсон, герой одной из предыдущих глав, которого как материалиста обвиняли в пренебрежении силой внушения, при случае выписывал своим пациентам пилюли, приготовленные из хлеба, говоря им, что это опиум или каломель. Я припоминаю, как в Великобритании какое-то время — быть может, в 1970-х — выпускалось болеутоляющее средство анадин с рекламным девизом на упаковке: «Ничто не действует быстрее, чем анадин». Прошло не так много времени, как посыпались остроумные отклики: «Ничто действует быстрее».

Эта безобидная шутка имеет под собой серьезную основу. Однако чтобы ее разглядеть, нам нужно кое-что знать о плацебо. В переводе с латыни плацебо буквально значит: «приношу удовлетворение». То есть оно скорее ублажает пациента, нежели дает ему что-либо эффективное. Плацебо — это любое медицинское средство, которое не предназначено для лечения данной болезни; это может быть любое абсолютно инертное вещество, а может быть также нечто специфическое, но только не для того заболевания, которое лечат. Как я сказал, этот эффект был известен на протяжении всей человеческой истории, но серьезные исследования его начались только в последнем столетии. К великому изумлению исследователей, они обнаружили, что это глупое средство не только лечит и облегчает состояние при широком круге заболеваний, но даже производит побочные токсические эффекты и соответствующие изменения в настроении и поведении. Лекарство, вызывающее тошноту, лечило расстроенный желудок, когда пациентам говорили, что оно поможет. К великому замешательству традиционной медицины, появляются данные, что даже некоторые формы плацебо-хирургии могли бы быть эффективными.

Из этого напрашивается вывод, что все мы обладаем громадными способностями самолечения. Если бы мы только могли найти какой-нибудь способ раскрытия этого потенциала! По сути дела, если вы верите в миф о научно-техническом прогрессе и в то, что фактически все лекарства, применявшиеся до 1900 года, были неэффективны, то выходит, что выздоровление, которое могли производить старые лекарства, строилось на эффекте плацебо. Пациентам делалось лучше не благодаря, а вопреки тем лекарствам, которые они получали. Было сказано:

Великий урок истории медицины состоит в том, что плацебо всегда было нормой медицинской практики, и только в виде исключений, с большими интервалами иногда вводилось в медицинскую практику действительно что-нибудь полезное, вроде лечения цинги свежими фруктами… <Искусство докторов прошлого состояло в умении обращаться с эмоциями людей. Они сами являлись терапевтическими агентами, которые делали лечение эффективным.

В истории медицины отмечается своеобразный феномен: какое-нибудь лекарство входит в моду, какое-то время работает, но потом перестает быть эффективным. На его место приходит другое лекарство, etc. Не далее как в 1833 году французский врач Арман Труссо подгонял своих коллег, чтобы они торопились использовать новые лекарства, пока те работают. Также наше внимание занимает то, что психологические факторы, такие как вера в силу лекарств, столь же важны при лечении болезней, как и фармацевтические. И, следовательно, всякое лечение имеет элемент плацебо-эффекта.

Для того чтобы плацебо работало, пациент, понятно, не должен знать об обмане[65]. Однако на помощь приходят более изощренные выдумки. Так, например, цветное лекарство действует лучше, чем бесцветное, а с привкусом (особенно горьким) — лучше, чем без привкуса. Похоже, данные мероприятия просто удовлетворяют ожидания пациента в том, каким должно быть лекарство. Также и инъекции действуют лучше, чем прием лекарства через рот (быть может, из-за присутствия доктора или медсестры), а капсулы работают лучше, чем таблетки. Различно окрашенные капсулы или таблетки предположительно имеют различные свойства: лиловый — для галлюциногенов, оранжевый и желтый — для модификаторов настроения, белый — для обезболивающих, серый или темно-красный — для слабительных. Также очень помогает, если выписывающий «лекарство» врач — женщина, предположительно потому, что женщина более симпатична. Чем больше группа людей, принимающих лекарство (настоящее или поддельное), тем больше шансов на успех вследствие силы внушения: «Если это помогает им, то поможет и мне». Если сам врач не знает, что «лекарство» — плацебо, то эффективность «лекарства» от этого только возрастает: ибо мы тонко улавливаем его доверие или отсутствие оного. Если авторитетная персона скажет нам что-нибудь типа: «Наши лабораторные опыты показали, что это будет хорошо для вас», эффективность плацебо еще больше возрастает. Пусть все это и попахивает обманом и шарлатанством, но обратная сторона медали состоит в том, что плацебо хорошо зарекомендовало себя при лечении таких физиологических заболеваний, как ангина, артрит, астма, гипертония, головные боли, мигрень, потливость, импотенция, сенная лихорадка, холодные язвы и бородавки, а также при лечении психологических и поведенческих расстройств, таких как беспокойство, депрессия, бессонница и ожирение. Пускай плацебо-средства и являются лживыми, но излечивающими, а вы могли бы допустить как из финансовых соображений, так и из прочих, что докторам скорее следовало бы выписывать своим пациентам именно плацебо, а не активные лекарства. По крайней мере они должны были бы так делать, убедившись, что их пациент реагирует на плацебо. Хоть это еще больше запутывает объяснение, но, оказывается, не каждый верит в это. Оценки расходятся, а экспериментальные данные противоречивы, но, возможно, около половины всего населения (независимо от образования, пола, возраста, расы, социальной, этнической и религиозной принадлежности) не реагируют. В терминах функционирования мозга это выглядит так, как если бы реагирующие на плацебо оперировали больше правой половиной мозга, а не логической левой. Если попытаться составить портрет реагирующего, то можно было бы сказать, что он склонен к уступчивости и перед началом лечения обеспокоен своей болезнью. Можно сказать, реагирующие легковерны, но можно сказать, имеют веру, тогда как остальные — скептики. Итак, мы снова вернулись к вопросу о лечении верой, уже обсуждавшемуся в третьей и пятой главах. Мне кажется, что при некоторых обстоятельствах мы все могли бы реагировать на плацебо, а неспособность быть таковым — не то качество, которое сохраняется на протяжении всей жизни. Раз публика принимает гипноз за магическую терапию, то не может ли и он оказаться своего рода плацебо? Некоторые люди в самом деле думают, что гипноз — это его разновидность. Это те самые люди, чьи взгляды я разобрал в предыдущей главе, — скептики, неверующие, сторонники теории отсутствия состояния гипноза. Ибо в случае правильности их воззрений все исцеления, приписываемые гипнозу, должны были бы объясняться какими-то другими факторами, например, простой релаксацией. Их, стало быть, беспокоит, что гипноз кажется беспричинно эффективным при лечении ряда хронических болей, бородавок и астмы. Поэтому они полагают, «что когда гипнотическое погружение словно что-то добавляет к терапии, то это не что иное, как плацебо-эффект, по сути ритуал, который максимально усиливает веру больного в эффективность лечения». Однако эксперименты показывают другое. На слабогипнабельных гипноз действует примерно как плацебо. Для высокогипнабельных его эффект по снижению боли намного выше, чем можно было бы ожидать от плацебо. Одной и той же группе испытуемых в эксперименте давали плацебо в качестве болеутоляющего лекарства, а также гипнотизировали; они достигли большего облегчения боли при гипнозе, а не от плацебо. Группа же плохо гипнотизируемых объектов достигала приблизительно того же облегчения, как от плацебо, так и от гипнотического внушения. Было бы поспешным строить обобщающие предположения и того и другого рода: гипноз — это не то же самое, что и плацебо, но он также не вполне изолирован от плацебо-эффекта. Каждое успешное выздоровление включает компоненту действия плацебо — это один из самых главных уроков, который мы усвоили. Таким образом, эффективность гипноза имеет составляющую плацебо-эффекта, но это не плацебо. Итак, мы возвращаемся к главному положению этой главы — гипноз работает.

Меня часто спрашивают: «Можно ли гипноз применять при «таком-то» заболевании? Мой ответ основывается на убеждении в том, что гипноз можно применять как инструмент при лечении любого заболевания, при котором одной из причин возникновения являются установки пациента. И везде, где наблюдается включенность человеческой психики в конкретную проблему — а насколько я могу судить, в какой-то степени так происходит во всем, — там всегда есть потенциальная возможность эффективно использовать методы гипнотического воздействия.