Дети — наше будущее

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Дети — наше будущее

Все слышали эту банальную фразу, но обычно её понимают в самом широком смысле, имея в виду, что речь идет о будущем страны или планеты. Не всегда мы задумываемся о том, что наши собственные дети — это наше личное будущее, причем будущее не такое уж далёкое.

Говоря о результатах воспитания, чаще имеют в виду будущее самих детей, то есть последствия тех или иных действий родителей для самого ребёнка. Собственно говоря, основной целью воспитания и является формирование личности ребёнка. Но в этой главе я хочу поговорить о том, как и в какой мере его личные качества влияют на жизнь родителей.

Сначала опишу два случая, невольным свидетелем которых я оказалась. Иногда бывает достаточно нескольких минут, чтобы оценить ситуацию.

Случай первый. Это произошло в то время, когда я водила своих старших детей в ясли. Однажды я пришла, чтобы забрать их домой, и на улице увидела такую картину. Молодая мама с маленькой дочкой вышла из яслей и остановилась, чтобы надеть перчатки. Девочка, совсем крошечная, обняла её за ноги и стала смотреть ей в лицо, очевидно, просясь на руки, но ещё не умея об этом сказать. Мать, обратив на это внимание, произнесла с невероятным презрением: «Что? На руки? Такую корову? Пойдёшь сама!» Это прозвучало настолько отвратительно, что мне стало страшно и за мать, и за дочь, и за их отношения. Мне захотелось сказать матери: что же Вы делаете? Так Вы вырастите себе врага! Но я ничего не сказала, понимая, как она отнесётся к чужим советам, если так относится к собственной дочери.

Дело было, конечно, не в этой конкретной грубости, а в том отношении матери к своему ребёнку, которое проявилось в этом. С тех пор прошло больше двадцати лет, но случай этот, как видите, я до сих пор вспоминаю. Эта девочка уже давно выросла; интересно было бы узнать, какой она стала и как сложились её отношения с матерью. Я была бы рада, если бы мой невольный прогноз не подтвердился.

Второй случай произошёл, извините за прозу жизни, в общественной бане. Находясь там, я обратила внимание на одну пару, пожилую женщину и девушку, очевидно, её внучку. Они закончили мыться и шли в раздевалку. Старушка была уже в таком возрасте, когда без посторонней помощи трудно обойтись при посещении бани. Девушка ей помогала. Я видела, как она вела её к скамейке, бережно, буквально советуя, куда ступить, и, усадив, помогала ей одеться и привести себя в порядок. Интересовалась, не холодно ли ей, удобно ли. Глядя на них, я сразу вспомнила выражение «окружить заботой». Всё это вполне искренне, без подобострастия, которое позволяло бы заподозрить какие-то корыстные мотивы, и без рисовки перед окружающими или перед собой («вот какая я хорошая внучка!»). Пожилая дама с достоинством, но без тени высокомерия принимала эти ухаживания, просила подать ей полотенце или расчёску, что тотчас же, но без лишней суеты, исполнялось. Вообще эти люди разговаривали вполголоса, ничего не делали на публику, и было видно, что это их обычный стиль отношений. Но при этом обе они так светились любовью друг к другу, что я ими залюбовалась и даже позавидовала старушке. Этот случай мне запомнился, потому что нечасто можно увидеть такие по-настоящему тёплые отношения между представителями разных поколений. Какую жизнь надо было прожить этой женщине, сколько душевных и физических сил потратить на своих детей и внуков, чтобы к старости заслужить такое уважение и любовь!

А теперь вспомните женщину из предыдущего случая, которая обзывала свою годовалую дочь «коровой». Можно ли её в будущем представить себе такой же любимой и уважаемой, как эту старушку?

Конечно, важно воспитать детей так, чтобы они были опорой и утешением для пожилых родителей, но молодые люди обычно об этом не задумываются. И в самом деле, невозможно делать всю свою жизнь подготовкой к старости. Хотя, уверяю Вас, мало кто из взрослых, а особенно пожилых людей сожалеет о том, что вырастил слишком много детей или что уделял им слишком много внимания; чаще бывает наоборот.

Но, однако, поговорим о будущем, которое наступает совсем скоро.

В одной моей знакомой семье мама, укладывая спать двухлетнего ребёнка, показывала ему на окна и говорила: «Смотри, уже ночь, темно, пора спать!». Всё шло хорошо, пока не наступили белые ночи. Теперь уже не мама показывала на окна, а малыш. Он не мог понять, почему его пытаются уложить спать, когда ещё не стемнело. «На уице ито!» (на улице светло) — возмущённо кричал он, и возразить ему было нечего. С этой ситуацией родители, конечно, быстро разобрались. Однако из этого примера можно сделать вывод, что непредусмотрительность родителей иногда приводит к неожиданным для них эффектам. Не всегда они бывают так безобидны и забавны, как в этом случае.

Однажды на сайте для родителей я прочитала о такой ситуации. Мать рассказывает, что её ребёнок, которому к описываемому моменту было, кажется, два или три года, не может заснуть иначе, как держась за руку матери. При этом он, засыпая, довольно чувствительно щиплет и терзает мамину руку. Когда он был ещё в грудном возрасте, он плохо засыпал, и мать таким образом, давая ему свою руку, успокаивала его. Он играл с маминой рукой, но раньше это было не больно, а мать была только довольна, что нашла хороший способ быстро его успокоить. Это вошло у малыша в привычку. Постепенно, по мере роста ребёнка, его «ласки» становились всё более чувствительными и болезненными для матери, так, что от боли она еле сдерживается, чтобы не закричать. Но прекратить эту практику она не может, потому что ребёнок не в состоянии заснуть без её руки, и она понимает, что лишив его привычного ритуала, она обрекает себя и его на долгую череду тяжёлых вечеров со скандалами, капризами, плачем. Пойти на это она не решается, и ей кажется, что она находится в тупике. Она спрашивает совета — что делать.

Что и говорить, ситуация не слишком приятная. Тут дело не только в том, что мать всякий раз испытывает боль, хотя это плохо и само по себе. Но на мой взгляд, гораздо важнее другое: у ребёнка складывается убеждение, что вполне допустимо ради своего спокойствия или удовольствия кого-либо мучить. Конечно, ребёнок ещё маленький, он скорее всего ещё не понимает, что маме больно, и это убеждение возникает у него неосознанно, но тем хуже. Осознанные убеждения можно изменить, убеждая человека в обратном, но те, которые появляются в таком раннем возрасте, впитываются, как говорится, с молоком матери, — такие убеждения, мне кажется, могут остаться на всю жизнь. То есть, попросту говоря, ребёнок растёт эгоистом. На мой взгляд, у этой женщины нет другого выхода, как повести себя решительно и немедленно прекратить таким образом укладывать ребёнка. Надо сказать ему, что он делает маме больно, поэтому давать ему руку она больше не будет. В качестве компромисса можно какое-то время посидеть рядом с засыпающим малышом, но и это не должно стать постоянной практикой. Конечно, это «отлучение» будет стоить многих слёз и нервов как ребёнку, так и матери, но чем раньше она это сделает, тем лучше.

Понимаю, что, когда мать успокаивала грудного малыша, лаская его, а он брался за её руку и не хотел её отдавать, ей трудно было предвидеть, во что это может вылиться. Но как только мать поняла, что дело принимает нежелательный оборот, этот обычай сразу надо было изменить. Тянуть с этим не стоило, потому что чем дальше, тем труднее отучить ребёнка от такой привычки. Не стоило и ждать, что ребёнок вырастет, и всё как-то уладится само собой. Уладится, конечно, — вряд ли подросток будет ежедневно засыпать таким образом, — но не сразу. Матери придётся вытерпеть немало неприятных минут, испытывая физическую боль, причиняемую собственным ребёнком, и ещё больше — испытывая боль душевную, причиняемую его эгоизмом.

Не редки и другие случаи, когда родители, найдя быстрый и удобный способ успокоить грудного ребёнка, постоянно применяют этот способ — например, берут его на руки. Им кажется, что они экономят время и силы: вместо того, чтобы ждать, когда ребёнок заснёт сам, его быстро успокаивают лаской и укачиванием. Но ребёнок очень быстро понимает, что к чему, и начинает использовать слабость родителей в своих интересах: громким криком требует, чтобы его взяли на руки всякий раз, когда ему вздумается. Такой метод успокоения становится для родителей не экономией времени, а обузой. А ребёнок получает первый опыт манипулирования родителями. Чем дальше, тем труднее отучить ребёнка от этой привычки, поэтому самое лучшее — с самого начала не поддаваться соблазну таким образом успокаивать ребёнка. Нет, конечно, ребёнка обязательно надо брать на руки, часто и по его требованию, но надо уметь и отказать ему, если Вам это по какой-то причине неудобно.

На этих примерах видно, как быстро иногда начинают сказываться результаты воспитания. Наша забота, внимание, терпение, любовь приносят плоды, но и наша лень, небрежность, эгоизм, ложь, глупость, недальновидность тоже дают свои плоды.

Хочу обратить Ваше внимание на то, как быстро и незаметно невинные или забавные привычки малыша превращаются в неудобные, некрасивые, а то и просто дурные привычки подросшего ребёнка. Поэтому то, что Вы не стерпели бы от более старшего ребёнка, во многих случаях не стоит терпеть и от малыша. Это не значит, конечно, что малыша надо как-то наказывать. Просто Вы должны так или иначе выразить своё недовольство. Скорее всего, это не приведёт к быстрому результату, но это не значит, что можно такие проступки оставлять без внимания. Рано или поздно Ваши замечания возымеют действие.

В противном случае ребёнку будет весьма трудно объяснить, почему, скажем, совсем недавно мама позволяла бить её ладошкой по лицу и даже смеялась, а теперь почему-то сердится на него за это. Почему раньше все веселились и умилялись, когда он соскребал крем с папиного пирожного, а теперь папа недоволен. Почему раньше можно было лупить по голове и таскать за волосы старшего брата, и мама ругала в этом случае именно и только старшего за то, что дал сдачи, а теперь и он, малыш, тоже оказывается виноватым. Что произошло, что изменилось — ребёнку трудно оценить; Ваши объяснения о том, что он уже вырос, и теперь нельзя так себя вести, ему понять трудно. Он ведь не чувствует, как растёт, не понимает, что пора учиться отвечать за свои поступки. Надо учить его этому с самого начала.

Уже трёхлетний малыш во многом являет собой результат Ваших усилий, а уж первоклассник способен принести массу радости или отравить жизнь учителей и родителей в зависимости от того, как он воспитан. Такой подход к воспитанию — стараться вырастить ребенка таким, чтобы он радовал, а не огорчал — может показаться прагматичным, даже эгоистичным, но он имеет право на существование в той мере, в какой интересы родителей, ребенка и общества совпадают. Поэтому, общаясь с ребенком, надо думать обо всех последствиях своих действий и слов, как о скорых, так и об отдаленных.

Например, должна напомнить, что совершенно неуместна по отношению к детям грубость. Как ни грустно, но приходится об этом говорить, потому что есть родители и другие воспитатели, которые считают возможным хамить ребёнку и понукать его, как будто не знают, что обижать маленького — стыдно. Они считают нормальным обращаться к детям со словами: «Закрой рот!», «Пошёл вон!», «Сейчас же ешь!», «Ты у меня получишь!», обзывать их придурками, идиотами и т. п. вплоть до мата, постоянно разговаривать с ними в жёстком приказном тоне, повышать на них голос по малейшему поводу, а то и вовсе без какого-то особенного повода, просто на правах старшего. Надо помнить, что, помимо всех прочих отрицательных последствий такого обращения, Вы гарантируете себе такое же отношение ребёнка к Вам, когда он подрастёт. Родители подростков часто жалуются, что дети стали грубы, неласковы, не доверяют родителям. На это есть много причин, но одна из них — это порой неосознанный ответ родителям на их грубость и недостаточное внимание. Я знаю, что дети иногда ведут себя так, что невозможно удержаться от резкого окрика, но это никак не должно быть постоянной практикой. Помимо уже названных отрицательных эффектов, есть ещё и такой резон: жёсткие слова должны быть действенны, а для этого они должны звучать как можно реже и никогда — без достаточных оснований.

Один мой знакомый, мальчик двенадцати лет (назовём его Денисом), рассказывал, что однажды учительница, написав ему в дневник замечание, не отдала ему дневник, а в гневе швырнула его на пол. «Это мне очень не понравилось, — говорил Денис. — Я не стал его поднимать; девочка, рядом с чьей партой упал дневник, подняла его и подала мне». Не сомневаюсь, что у учительницы были причины для недовольства, этого не отрицает и сам Денис. Но такую выходку никак нельзя считать удачным педагогическим приёмом. Вряд ли, сознательно пытаясь унизить таким образом ребёнка, можно чему-либо хорошему его научить или отвратить его от дальнейших шалостей. Сомнительно также, что это прибавит учительнице уважения. Возможно, после нескольких подобных инцидентов дети начнут её побаиваться и будут вести себя тише в её присутствии, но «тише» далеко не всегда означает «лучше». Страх, неприязнь, неуважение — разве такие чувства должен вызывать педагог?

Если же это было просто проявление раздражения , то подобная несдержанность также недостойна. Кроме того, учительнице следовало бы думать о том, что своим поведением она невольно подаёт детям пример. Если в старшем классе кто-нибудь из учеников, рассердившись, швырнёт на пол тетрадку, она справедливо возмутится, но, к сожалению, вряд ли вспомнит этот эпизод с дневником, свидетелем которого был целый класс.

К чести Дениса надо сказать, что в этой ситуации он выбрал вполне достойную линию поведения. Когда предмет швыряют на пол вместо того, чтобы отдать человеку в руки, не каждый взрослый найдёт верный тон и сумеет с достоинством урезонить обидчика. Для ребёнка же, вызвавшего гнев учителя, это ещё труднее. Однако Денис нашёл выход: он не вступил в словесную перепалку — это только бы усугубило конфликт, но и не стал поднимать дневник, давая таким образом понять, что не позволит себя унижать.

Попутно замечу, что Денис в этой же беседе высказал вполне, на мой взгляд, резонную мысль. Везде можно прочитать об обязанностях ученика, школьника. Эти правила напечатаны в дневнике, вывешены в школе на стене и т. п. Но нигде — нигде! — он не нашёл свода обязанностей учителя по отношению к ученикам. «Я даже в Интернете смотрел, — говорил Денис. — Получается, что учитель может дать мне по морде и ему за это ничего не будет?» Я заверила мальчика, что рукоприкладство, так же как и нецензурная брань, запрещено законом, но согласилась с тем, что ученик вправе требовать от учителя пристойного поведения, так же, как и учитель — от ученика.

Должна упомянуть также, что повышать голос на малышей ещё и совершенно бесполезно. Когда мои дети были маленькими, мой педагогический опыт, соответственно, был тоже весьма скромным. Поэтому я иной раз, испробовав, как мне казалось, все возможные педагогические приёмы и не достигнув желаемого результата, пыталась криком добиться от них того, что мне было нужно. Но жизнь быстро показала мне, что такое моё поведение, не говоря о прочих его отрицательных аспектах, абсолютно неконструктивно. Дети лет до четырёх-пяти вообще не способны воспринять ничего, высказанного резким, повышенным тоном. Они пугаются, начинают плакать. Максимум информации, который малыш может получить от взрослого в таких обстоятельствах, заключается, видимо, в том, что взрослый — злой, страшный. Даже сделать выводы на будущее о том, что этого взрослого следует бояться и лучше не сердить, испуганный ребёнок не всегда сумеет. И в любом случае не думаю, что такая реакция желательна родителям. Дети постарше уже лучше способны воспринять замечания, сделанные в резкой форме, но если слышат их постоянно, перестают на них реагировать.

По этим причинам родителям следует помнить, что грубость по отношению к ребёнку не есть сильная воспитательная мера, а наоборот, является проявлением слабости педагогических позиций воспитателя.

Не следует давать ребенку обещаний, которые Вы не собираетесь выполнять. Не сулите зря ни наград, ни наказаний.

К каким неприятностям приводит иной раз неискренние угрозы, проиллюстрирует такой случай.

У моего сына в семь-восемь лет появилась привычка самостоятельно обследовать разного рода общественные здания. В этом возрасте, когда он ещё не ходил по улицам один, он убегал от меня в поликлинике, в библиотеке, ходил по этажам и лестницам, заглядывал в разные помещения. А в школе, придя за ним после уроков, я, бывало, ждала его минут по 30-40. Это очень меня сердило, так как младшей дочке, которую тогда приходилось оставлять дома с пожилой бабушкой, не было ещё двух лет, и время моё было мне весьма дорого. Я и ругала его, и пыталась объяснить, почему так вести себя не следует, — ничего не помогало. Однажды он таким образом убежал от меня в детской поликлинике. Я долго искала его, а, найдя, рассерженно объявила, что мне надоело его непослушание и, если он опять убежит — уйду домой одна. Поступать так я, конечно, не собиралась. Поликлиника находится недалеко от нашего дома, но надо несколько раз перейти дорогу. Как я уже упомянула, мы ещё не отпускали сына одного на улицу; вдобавок, уже стемнело. Просто я надеялась немного его припугнуть. Однако он убежал снова, и я принялась его искать. Я долго ходила по этажам и никак не могла его найти. Постепенно меня начала охватывать паника: здание почти опустело, поликлиника вот-вот должна была закрыться. Куда девался ребёнок? Наконец, я догадалась позвонить домой (тогда это можно было сделать только с таксофона), и мне сказали, что он дома, пришёл сам. В гневе я поспешила домой, намереваясь дать ему хорошую взбучку. Он, конечно, понимал, что сделал что-то не то, но, когда я начала его ругать, сказал: «А я думал, ты ушла, ты ведь сама говорила...». И ответить мне на это было, в общем-то, нечего: ведь я действительно обещала ему так поступить, хотя и не собиралась выполнять свою угрозу. Так думал и сын до поры до времени. Когда же он, нагулявшись по зданию, вернулся в вестибюль и меня не увидел (а я в это время искала его где-то на другом этаже), он решил, что, оказывается, я вовсе не шутила, а теперь исполнила своё обещание и ушла домой, — а что ещё он должен был подумать? По здравом размышлении я поняла, что вела себя просто глупо. В самом деле: если я думала, что он не примет мои слова всерьёз, то почему считала, что они подействуют? А если рассчитывала, что он мне поверит, то какой иной реакции можно было ждать в подобном случае? Претензии следовало предъявлять, в общем-то, только к себе. А для него этот случай показал, что не всегда взрослые бывают искренни в своих обещаниях или угрозах, и это, конечно, никак не повышало мой авторитет.

В ситуации, когда надо срочно заставить ребенка послушаться, трудно иной раз бывает удержаться от каких-либо обещаний, но если уж Вы что-то пообещали — выполняйте. Иначе ребенок перестанет Вам верить, и в дальнейшем Вы совсем потеряете над ним контроль.

Очень важно в любом возрасте выслушивать ребёнка, когда он пытается что-то Вам рассказать, причём выслушать не равнодушно, без пренебрежения или насмешки, а с пониманием и сочувствием, стараясь по возможности вникнуть в его дела и проблемы. Помните, что для него они так же важны, как и для Вас — Ваши.

Конечно, пока он маленький, Вам могут казаться скучными и малопонятными его россказни. Дети говорят много разной чепухи, непросто всегда делать вид, что Вам это интересно. Однако если с малых лет он привыкнет, что взрослых не интересуют его дела, потом, когда он подрастёт, он вряд ли захочет делиться с Вами своими новостями, переживаниями и проблемами. Проблемы же эти могут оказаться серьёзными, а Вы не сможете ему помочь, потому что о них ничего не знаете. Это тоже одна из причин отчуждения подростков от родителей — нежелание родителей выслушивать маленького ребёнка приводит к тому, что, став подростком, он сам не пожелает рассказывать о своих делах.

Кроме того, выслушивая ребёнка, задавая ему вопросы и поправляя его речь по ходу дела, Вы поможете ему научиться излагать свои мысли, а это очень важно. Не следует думать, что это пригодится только в школе. Конечно, умение связно и логично говорить может определить его успеваемость, по крайней мере в гуманитарных науках. Но и позже, во взрослой жизни — это крайне полезное качество. Все встречали людей, которые ничего не могут толком рассказать, не могут даже последовательно описать события от начала к концу, так что, не задавая вопросов, невозможно понять, о чём же они толкуют. Про таких людей говорят — двух слов связать не может. Вряд ли такой человек, будь он даже умён и образован, может рассчитывать на какой-либо серьёзный успех в жизни.

Я уже говорила, но ещё раз напомню, что не стоит также притворяться лучше, чем Вы есть. Вообще неразумно пытаться создать у ребёнка впечатление о непогрешимости взрослых в том или ином отношении. Такая иллюзия чревата не только разоблачениями и разочарованиями. Ещё до того, как ребёнок начнёт подозревать взрослых в лицемерии, у него создастся впечатление, что мир взрослых — это совершенно другой, чужой мир, что взрослые, в отличие от детей, никогда не ошибаются, не ленятся, не балуются, никогда ничего не теряют и не забывают и вообще лишены каких бы то ни было слабостей. Ребёнок так и будет ощущать свой детский мир несовершенным, «недоделанным». Не думаю, что это полезно для формирования его личности, его чувства собственного достоинства и для Ваших будущих отношений с ним.

Кроме того, когда ребёнок подрастает и для родителей приходит пора ждать от него той или иной поддержки, ему и в голову не приходит, что старшие могут в ней нуждаться. Когда умер мой отец, мне было двадцать три года, то есть я была (должна была быть) уже взрослым, сформировавшимся человеком. Однако я хорошо запомнила, как одна из родственниц, которая в это трудное время помогала нашей семье, сказала мне и сестре: «Поддерживайте маму, девочки, ей сейчас гораздо труднее, чем вам». Эта мысль оказалась для меня тогда неожиданной. Я понимала, конечно, что горе не у меня одной, но о маме, как о человеке, который потерял в каком-то смысле гораздо больше, чем мы с сестрой, я даже не думала. Я тогда поразилась и устыдилась своей чёрствости и надолго запомнила этот урок.

Но поддержка, сочувствие ребёнка бывают нужны родителям не только в таких тяжёлых ситуациях. Ребёнок должен видеть в родителях таких же людей, как он сам, понимать, что они могут уставать, волноваться, иметь свои пристрастия и антипатии, хотеть или не хотеть чего-либо — и всё это вовсе не обязательно направлено на его воспитание. Например, подросток, который, пытаясь отстоять свою независимость, поздно приходит домой, игнорируя родительские наказы, чаще всего не думает о беспокойстве родителей. Ему кажется, что все их запреты, увещевания, просьбы по этому поводу — это просто педагогические приёмы, направленные на то, чтобы он вёл себя так, как им желательно. Ему просто не приходит в голову, что родители искренне волнуются за него. Это своего рода эгоцентризм, в какой-то мере порождённый погрешностями воспитания. Возможно, если бы он об этом подумал, то, сочувствуя родителям, вёл бы себя немного иначе. Мы не вправе, конечно, требовать от ребёнка, чтобы спокойствие родителей было для него первоочередной заботой, да этого и невозможно добиться от уважающего себя и родителей человека. Но всё же он, как близкий и любящий сын (или дочь), должен считаться с их чувствами.

Разумеется, недопустимо взваливать на малыша все свои беды, такой тяжкий груз ему не по силам, но поделиться какими-то неприятностями вполне можно. Пусть, например, ребёнок знает, что иной раз и родителям, а не только ему, бывает трудно, скучно, лень что-то делать, но пусть он видит, как взрослые люди, привыкшие к волевым усилиям, умеют преодолевать такие трудности.

Некоторые родители, боясь уронить свой авторитет, пытаются создать у ребенка иллюзию своего всеведения, то есть никогда не отвечают ему: «не знаю», даже если не имеют никакого понятия о том предмете, которого касается вопрос. Они стараются как-то выкрутиться, рассуждают о том и о сем, а то и просто говорят откровенные глупости. Это проходит в отношении маленьких детей, лет до пяти. Но рано или поздно ребенок обнаружит, что его обманывают. Часто дети в таких случаях не пытаются уличить взрослого в лицемерии. Им проще покивать головой, делая вид, что все в порядке, но каким дураком выглядит при этом взрослый в их глазах, можно только догадываться. Вспомните, что Вы сами думали о подобных людях в вашем детстве. О каком авторитете тут можно говорить? Думайте о том, какое мнение составит о Вас ребенок, когда хоть немного наберётся опыта. Его разочарование может оказаться очень горьким и сильно испортить ваши отношения. Я думаю, даже двухлетнему ребенку не стыдно сказать, что Вы чего-то не знаете. Ребенка постарше можно отослать к книгам, а ещё лучше — поискать ответ на его вопрос вместе с ним в книгах или Интернете, попутно показывая ему, как пользоваться справочными материалами. Главное, чтобы он понял, что не стыдно не знать — стыдно ничем не интересоваться.

Помню случай, который я наблюдала в детской поликлинике. Мама, чтобы занять ребенка, сделала ему бумажный самолётик. Мальчик (лет шести-семи) несколько раз запустил его, но, видимо, его больше интересовало другое. Он спросил маму: «Почему он летает?» Мама, не зная, как ему ответить, промолчала. Но ребенок не отставал, продолжал её расспрашивать. Мать еще некоторое время помолчала, потом раздражённо сказала: «Почему, почему… Легкий потому что, вот и летает». Мальчик разочарованно замолчал. Видно было, что ответ его не удовлетворил: у него уже хватало ума понять, что причина не только в весе самолётика: ведь лист бумаги, из которого он сделан, не может так же красиво летать. Но он почувствовал недовольство матери и решил её больше не раздражать.

Мать не могла ответить на его вопрос, не обладая элементарными знаниями по аэродинамике (и я, пожалуй, тоже не возьмусь на него ответить), да малыш и не понял бы специальных объяснений, но она упустила прекрасную возможность честно ответить «не знаю», побоялась уронить свой авторитет. Она, тем не менее, его уронила, умный мальчик всё равно был разочарован её ответом. Кроме того, она отнеслась с неуважением к детской любознательности, дала понять ребенку, что, расспрашивая её, он «пристает», «мешает», то есть поступает плохо. Вред такого отношения очевиден. Не случилось бы ничего страшного, если бы мама призналась: "Не знаю, но мне это и самой интересно." Или можно было, например, сказать следующее: "Я не знаю, почему самолётик летает, но все это есть в книгах. Когда ты подрастёшь, будешь изучать физику и поймешь». Ответ не обязательно должен быть таким назидательным, но уж выражать недовольство любознательностью ребёнка совсем неразумно.

Еще один пример. Часто слышишь на улице: когда мама призывает ребенка вести себя прилично, она ему говорит: «Не делай этого (не сори, не трогай товар в магазине, не бегай, не кричи), а то тётя заругает». Подобная аргументация, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики. Таким образом невозможно воспитать у ребёнка чувство ответственности за своё поведение, невозможно научить его вести себя достойно наедине с собой, проще говоря — воспитать у него совесть. Маленького ребенка, конечно, легко напугать неведомой тётей, но рано или поздно он придёт к выводу: если тётя не видит, не заметит или вовсе отсутствует, то можно делать всё, что хочешь. Кроме того, такая аргументация воспитывает чрезмерную зависимость от чужого мнения, от чужого недовольства. Я думаю, что надо постараться объяснять ребенку настоящую причину запрета, призывая его, если нужно, посмотреть на свои действия с точки зрения окружающих (например, нельзя рвать цветы в городском саду не потому что «тётя заругает», а, например, потому что этими цветами все любуются, не следует их портить). Если ребенок ещё мал и Вы чувствуете, что он не поймёт таких объяснений, можно запрещать и без объяснения причин: «просто нельзя!» — такой вариант отношений с ребенком тоже вполне допустим, если не злоупотреблять запретами. Правда, тут не могу не заметить, что есть родители, которые и для себя не видят иной причины вести себя прилично, кроме «тётя заругает», то есть кроме грядущего наказания. Такие люди, конечно, вряд ли смогут побеседовать с ребенком о вреде антисоциального поведения: выше головы не прыгнешь.

Таким образом, общаясь с ребенком, стоит думать не только о сиюминутном эффекте, но и о том, как Ваше поведение скажется в дальнейшем.

Это касается, конечно, не только Вашего личного поведения по отношению к ребёнку. Важна и та обстановка, в которой оказывается ребёнок по воле взрослых.

Когда Вы общаетесь с другими людьми, а ребёнок просто находится рядом и наблюдает, тоже нужно помнить о том, что он рядом. Дети довольно рано начинают осмысливать то, что происходит в их присутствии, я уже писала об этом. Взрослые часто об этом не подозревают, потому что не видят очевидной реакции ребёнка на их разговоры. Однако всё, что он видит и слышит, несомненно, влияет на формирование его личности и мировоззрения.

«Тебя к телефону!» — «Скажи, что меня нет дома».

«Давай возьмём билеты (на электричку) только до 1-й зоны, сейчас контролёры не ходят».

«Иванов в этом году уже вторую машину меняет, а знаешь, какая у него зарплата? В три раза меньше моей! Молодец мужик, вот что значит — в ГИБДД работать!»

Слыша подобные разговоры, ребенок прекрасно усваивает уроки обмана и лицемерия. Некоторые родители, не отличающиеся сами высокими моральными качествами, считают, что это только хорошо: пусть «учится жить». Но такие люди должны по крайней мере помнить, что, научившись «жизни» подобным образом, он впоследствии не постесняется обманывать и их, если сочтёт, что это отвечает его интересам.

Вообще стоит иметь в виду, что ребёнок рано или поздно вернёт Вам всё — и любовь, и грубость, и преданность, и лицемерие, и предательство. Так уж устроена жизнь. Поэтому воспитывая ребёнка и строя отношения с ним, думайте о том, какими станут эти отношения впоследствии.

Взрослый зрелый человек отличается от инфантильного создания в частности тем, что способен думать о будущем, так будем же проявлять себя взрослыми.