Бехтерев и его окрестности

Выше говорилось о новом направлении исследований В. М. Бехтерева в поисках истока сознания после «Объективной психологии», когда он сделал вывод о невозможности добраться до истока через рефлексологию. Он был первым, кто четко сформулировал новую «дорожную карту» – исследовать то, что человеческое Я не контролирует: психопатологии, сны, гипнотические состояния. Идя вслед за Сеченовым не по простому, лженаучному пути, по которому пошли примитивные рефлексологи и бихевиористы, он поставил задачу создания новой науки, которая в перспективе могла соединить рефлексологию и психологию, благодаря изучению неконтролируемых состояний психики. При этом он мыслил, что в будущем, когда появятся новые технические возможности, можно будет изучать психику также и в состоянии, когда ее контролирует человеческое Я. Сейчас такая возможность есть, благодаря ПЭТ, МРТ, ЭЭГ. Но во времена Бехтерева ее не было, поэтому он был прав, когда написал, что в объективной психологии нет места процессам сознания, что это дело будущего.

Наука, которую он называл «психорефлексология», сейчас существует, называется «психофизиология» и является базисом всех когнитивных наук. Основоположником ее является великий русский ученый Владимир Михайлович Бехтерев. Павлов был все-таки в большей степени физиологом. Шеррингтон и Кречмер были психофизиологами, но они отстают от Бехтерева на целое поколение. В самом начале XX в. задачу создания психофизиологии озвучивал только Бехтерев.

В «Объективной психологии» Бехтерев ввел понятие «сочетанные рефлексы», как такие сочетания рефлексов, которые возникают в качестве реакции на стрессовый фактор и могут долго не проявляться, пока вновь не сработает какой-либо стрессовый фактор. Однако подспудно, неосознаваемо, сочетанные рефлексы, коренящиеся в глубинах психики, влияют на поведение человека, которое часто кажется необъяснимым, немотивированным обстоятельствами. Ничего не напоминает? Да, это знаменитые «комплексы» Фрейда, который просто перевел выражение Бехтерева на язык, понятный западному человеку. «Комплекс» – это буквально «сочетанность».

После того как Бехтерева отравили, вначале, как положено, его вознесли с целью замаскировать убийство. Его институту было присвоено властями имя Бехтерева. Однако потом начались преследования его учеников и родных. Был репрессирован его сын-врач, и его вообще ни к чему не причастная супруга, – родители Натальи Петровны Бехтеревой. В этой обстановке Бехтерева начали обвинять во всех грехах, включая те, с которыми он сам боролся, прежде всего в вульгарной рефлексологии. До сих пор многочисленные «выготсковеды» пишут, будто Выготский «боролся с рефлексологией Бехтерева».

Не мог он бороться с рефлексологией Бехтерева, потому что не было никакой рефлексологии у Бехтерева в идеологическом смысле. Была наука психорефлексология, она же современная психофизиология. Но как можно бороться с наукой?

Есть естествознание, и есть эмпиризм. Естествознание – это наука, подкрепляющая знания опытом, а эмпиризм – идеология, утверждающая, будто знание может быть только опытным. Есть биология как наука, и есть биологизм как идеология. Биологизм означает отрицание небиологических факторов в эволюции человека, включая сознание. Есть антропология как наука, и есть симиализм как идеология, которая присвоила себе право называться научной антропологией. С наукой бороться глупо. С идеологией, выдающей себя за науку, бороться необходимо.

Русская наука в лице И. М. Сеченова, И. П. Павлова, В. М. Бехтерева открыла рефлексы как явление и внесла самый внушительный вклад в их изучение. Однако на базе извращения науки появилась рефлексология как идеология. Это не что иное, как убежденность в том, что сознание человека возникло мало-помалу по мере постепенного усложнения животных рефлексов. В. М. Бехтерев данную ограниченную идеологию никогда не разделял. Наоборот, он был первым, кто четко обозначил пределы компетенции рефлексологии и пошел дальше. В таком случае с чем боролся Выготский? С рефлексологией как наукой, изучающей рефлексы без всякой идеологии? Глупо бороться с наукой. Например, я борюсь не с антропологией как наукой, а с симиализмом, который претендует на монопольное положение в антропологии, являясь на самом деле идеологией. Я борюсь с идеологией, оккупировавшей науку.

Кстати сказать, Выготский как раз являлся самым кондовым рефлексологом в смысле носителя этой ограниченной идеологии, хотя рефлексов не изучал и в этом деле был настоящим профаном.

По-разному повели себя люди из школы Бехтерева. Иные пострадали за Учителя, иные нет. Например, Б. Г. Ананьев. Не буду брать на себя грех осуждения, меня там не стояло. Но вот что говорится в Википедии: «Ананьев является последователем В. М. Бехтерева; тем не менее его отношение к Бехтереву было довольно сложным: в период 1930–1950 гг., когда официальная психология не принимала рефлексологию Бехтерева, Ананьев дистанцировался от рефлексологии, неоднократно подчеркивал, что не является учеником Бехтерева, и даже использовал термин «бехтеревщина» (https://ru.wikipedia.org/wiki/, статья «Ананьев»). Даже учеником, мол, не является. А начинал академик Ананьев как аспирант бехтеревского института.

Жаль, что выражение «ананьевщина» невозможно приклеить ни к одному научному концепту, потому что нет такого явления. Есть «благопристойная пошлость» и «общепонятность мелкотравчатой суеты», внутренне связанные с «человеческой комедией». Он пытался создать комплексную науку о человеке и человечестве, с психологией в центре. Еще в 80-е годы, читая его итоговую книгу «Человек как предмет познания», я удивлялся, как не скучно было автору наносить пером на бумагу эту серую, как мышь, благопристойность. Ровно ничего нет в этой книге о человеке.

…На Серафимовском кладбище бываю часто. Через него пролегает короткий путь к новому Эрмитажу, к самому бюджетному букинистическому магазину и, простите за бытовуху, в баню. Много могил, которым хочется поклониться. Моряки «Курска», почти все советские адмиралы, известные артисты, среди которых Александр Демьяненко. И он – «даже не ученик». Даже оглядываться не хочется. Мир его праху.