Глава сорок седьмая ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ СТАИ
Глава сорок седьмая
ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ СТАИ
Распространяющаяся по поверхности планеты крысиная стая истребляет чужих — хотя и себе биологически подобных (это истребление себе подобных, как признают сами же эволюционисты, противоречит их суверенитической теории выживания видов), — и так до тех пор, пока истреблению не начинают препятствовать все возрастающие расстояния.
Тот факт, что нас окружает не одна всепланетная стая крыс, являющая идеал иерархо-религиозного общежития, но пока еще множество региональных стай, элементы которых при столкновении начинают грызться друг с другом, а подчас и между собой тоже, можно объяснить именно «пешим» способом передвижения крыс.
Исследователями даже измерена ширина ничейного пространства, обеспечивающего в стаях «благостно-христианское» спокойствие — примерно 50 метров.
Можно с уверенностью предположить, что будь в распоряжении стаи крыс бронетранспортеры, танки, самолеты или хотя бы некие животные, которые позволяли бы крысам себя седлать (как лошадей), — то крысы тут же, одним махом преодолев чрезмерное для пешего ничейное пространство, распространились бы за пределы границ своего «государства».
Можно выявленную закономерность сформулировать и иначе: стая крыс, расширившись до определенных пределов, стабилизируется — вынужденно: из-за расстояний, требующих для их преодоления значительных биологических усилий.
Смысл биопритчи очевиден:
— стая некрофилов не в состоянии сдержать себя в нападении, для расширения «государства» нужны лишь средства передвижения носителей некрополя. С появлением таких средств одна из существующих стай людей-некрофилов вберет в себя наиболее активных угодников из соседних стай, прочих — уничтожит или под уничтожение подставит, и покроет собой весь мир;
— усилия по созданию всепланетной стаи всегда будут совершаться под лозунгом создания идеального государства бескорыстной любви (на самом же деле — крысиной) — вера индивидов в слова лозунга будет совершенно искренней. Конкуренты, равно верующие в «любовь», будут отличаться лишь оттенками «справедливости» — «внутреннической» и «внешнической».
* * *
Формулированию логически красивой, то есть истинной теории, которая бы непротиворечиво охватывала все жизненно важные аспекты бытия, испокон веков мешали невротические предпочтения (эмоции) даже лучших из мыслителей. Поэтому для того, чтобы ничто не препятствовало мысли, целесообразно вообще забыть о том, что рассматриваемый объект исследования — живые существа, более того — мы сами, и при рассмотрении всемирной истории стаи использовать образы нейтральные, скажем, графические.
Технически это просто: достаточно взглянуть на нашу планету с некоторого удаления. Разрушающие землю некрофилы-исполнители с такого удаления воспринимаются только как точки, — да и то еле различимые. (Точка в геометрии — это вообще ничто, нечто, не имеющее ни площади, ни цвета, никакого смысла, кроме учетно-статистического.)
Субвожди воспринимаются несколько крупнее, чем простые точки, они различимы отчетливей, это как бы центры — субцентры. Они потому жирнее, что притягивают к себе исполнителей, образующих свиту, и эти несколько индивидов, отличающиеся от рядовых исполнителей особо болезненной зависимостью и способностью к власти, сливаются в жирную точку. Итак, субцентр — это точка со свитой.
Все же множество точек-исполнителей, притягиваемых к жирной точке (вождю со свитой), воспринимается на поверхности нашей прекрасной планеты как расплывшееся пятно.
Пятен на планете много, — к сожалению, она вся запятнана!
Цель пятен одна, — чтобы планеты не стало видно вовсе.
Пятна, подпитанные современной цивилизацией, втиснуты в каменные джунгли городов. Но еще не так давно, всего несколько тысячелетий назад, пятна двигались, меняясь в очертаниях в зависимости от неровностей местности. Скорость, характер и направленность изменения конфигурации пятен (вокруг вождей-субцентров) зависела от плотности кочевого и земледельческого населения, номинального национального состава населения, урожайности в данном году зерновых и особенностей этнического характера аборигенов (следствие разных преступлений предков, невротически воспроизводимых потомством).
Но даже если пятно обездвижено государственными границами или стенами городов, оно все равно меняется — как минимум по интенсивности окраски (плотности точек вокруг центра), и зависит от изменения силы некрополя вождя (от его биологического возраста и скорости самоизуродования души). Раз зародившись, всякое пятно растет и, достигнув наибольшей «темности», начинает тускнеть; со смертью же вождя, в особенности в результате тотальных войн, может даже исчезнуть.
Или поменять цвет. После наполеоновских войн «внешническая» Франция стала существенно более «внутреннической» — вплоть до способности быть верной союзницей Англии. Так же и немцы Европы — после Мировых войн XX столетия. Тем более, что выжившее «болото» было психоэнергетически пришпорено оккупировавшими западную зону Германии демократами-«внутренниками». Причина новой политики Германии та же, что и у Франции: «внешники» в результате тотальных войн оказались повыбиты, выжили отсидевшиеся по складам интенданты-жулики и уроды-белобилетники, склонные, естественно, к «внутренничеству». (Психологическая ситуация в Германии несколько изменилась после наплыва в Германию настоящих довоенных немцев, сохранившихся во время Второй мировой на шахтах и заводах внутренних областей России — что и привело процветавшую Германию к психологической дестабилизации и, как следствие, к экономическому кризису.)
Стая после смерти очередного вождя не исчезает, субвождям несть числа — иными словами, пятна как таковые до времени Третьего Пришествия на нашей планете неизбежны. Другое дело, что центр пятна может переместиться за пределы границы прежнего государства и даже за пределы континента.
Итак, пятна вслед за перемещающимся субцентром по поверхности планеты движутся — даже при пространственной неподвижности точек-исполнителей.
Разрастание пятна сверхвождя происходит за счет поглощения пятен более мелких, а главное, не столь интенсивно окрашенных; с ослаблением силы некрополя пятно тускнеет и распадается. В терминах исторического подхода это — мелкие войны, «мирные» переговоры между князьками, заканчивающиеся подписаниями пактов о ненападении, союзными договорами или капитуляциями.
Совершенно изолированных пятен не бывает, во всяком случае в последнее время, когда численность населения на планете умножилась в сотни и тысячи раз по сравнению со, скажем, античными временами — поэтому рассматривать какое-нибудь государство изолированно от пятна сверхвождя (мировых центров) неестественно, каждое пятно вовлечено в движения — укрупнения или рассасывания.
Но время от времени случается, что внутри какой-нибудь замкнутой линии пограничных государственных столбов одно пятно быстро поглощает все остальные и покрывает страну полностью, — а силы сверхвождя не истощились. Такое пятно неминуемо норовит выплеснуться за пределы границы. Порой возведенные еще при прошлых пятнах эшелонированные долговременные линии обороны его сдерживают, а порой и нет — вспомним аншлюс Австрии и капитуляцию Чехословакии. Более приграничных укреплений надежны некоторые отличия психики соседей — тоже преступной, но по-другому. Только тогда оборонительные линии имеют смысл.
Если верить патологическим лжецам Наполеону и Гитлеру на слово, то «внешнические» Великие армии были остановлены именно шириной Ла-Манша и многократным перевесом сверхдержавных англичан-«внутренников» в военно-морском флоте. Якобы именно техническое отставание вынудило великих полководцев, не уничтожая некрофилов Англии и тем не снижая общий фон некрополя на планете, повернуть самозабвенно верные им армии на Восток, на Россию.
А чем Ла-Манш принципиально отличается от Березины?
Да ничем.
Если бы Чичагов не был утонченным подхалимом, а был неугодником, то Березина показалась бы Наполеону шире Ла-Манша.
Одну и ту же линию Маннергейма в союзной Гитлеру Финляндии Красная Армия в 1940-м прорывала три месяца, а в 1944-м прорвала за десять дней. А ведь укрепления за эти несколько лет были только усилены.
Не в толщине бронеколпаков дело.
* * *
Планета наша не только трехцентрова, но и трехцветна.
Одни пятна — желтые, это цвет золота; а другие — коричневые, любимый цвет Гитлера. Третий же цвет, небесно-чистый — пятен не оставляет. Он вообще — некое воспоминание о прошлом нашей беспорочной некогда планеты.
Впрочем, в разные времена интенсивность этого загадочного цвета на определенной территории усиливалась — образуя метанацию.
Желтых пятен поначалу не было — первое пятно было коричневым: Каин Авеля не обманул, а убил.
Желтые пятна, едва заметные в послепотопном мире и даже во времена единственного в своем роде Карфагена, в наше время со все возрастающей скоростью коричневые вытесняют. Это просто — достаточно идеологам «желтых» столкнуть «коричневых» друг с другом лбами: а золотистый оттенок есть у каждого даже наираскоричневого пятна…
Фактор, определяющий интенсивность войн, — цвета противоставших пятен.
А инженерно оборудованные «линии» и природные препятствия — дело пятое.
Вот еще одно очень важное свойство пятен и их центров, которое необходимо при рассуждениях учитывать: ограничить само себя пятно не в состоянии. Пятно — течет. Растекается. Это свойство неизбежное.
Точки могут пространственно оставаться на месте, разделенные границей или проливом, но поскольку подавление одного пятна другим происходит прежде всего психоэнергетически, то слияние произойдет, — и пятно переместится.
Незаметным это перемещение останется только для неопытного глаза, который за действительную принадлежность к какому-нибудь центру принимает признаки лишь внешние: цвет флага, количество полосок на погонах, мелодию гимна, образы-якоря, вплетаемые в ложь официоза. Мелодии остаются — а «болото» меняет окраску в зависимости от цвета субцентра. В XX веке цвет коммунистической партии в России поменялся несколько раз: с коричневого (Ленин, Сталин) на желтый (после смерти Сталина) и опять на коричневый (после отлучения компартии от власти и перехода большинства желтой компартии в правящую желтую «партию власти» демократов).
Цвет флагов и погон — пустяк, главное — цвет пятна. Вожди лживы и любят грим; а вот поступки «болота» — предельно откровенны, являясь поэтому единственным индикатором.
«Странные» поступки графа Ростопчина, адмирала Чичагова, Александра I, банды политруков и комиссаров июня 41-го, генерала Власова, генералиссимуса Сталина — вся история всех иерархий соткана из предательств.
Психоэнергетическое влияние одного человека на другого распространяется на колоссальные расстояния — кто не знает, что мать чувствует своего ребенка подчас за тысячи километров? А сверхвождь, как несложно убедиться, для матерей есть нечто более важное, чем собственный ребенок, — ими, как они утверждают, движет любовь, важнее которой нет ничего на свете. Следовательно, два пятна могут сливаться поверх не только государственных границ, но и более значительных преград. Чичагова от Наполеона отделяла вскрывшаяся с началом оттепели Березина — не самая узкая на свете река. А может отделять и море. Или океан. Или степь. Бескрайняя степь — это не такое уж большое расстояние. Сталина от Гитлера отделяли и степи, и горы, и множество рек…
В самом деле, вдруг на нашей планете начинают происходить странные вещи. «Вдруг» исполнители — от придворных до крепостных крестьян — начинают Наполеона страстно любить и столь же страстно желать, чтобы он пришел, — и это при том, что на понятийном уровне прадеды комсомольцев почти ничего о «великом человеке» не знали. А потом столь же «вдруг», сами ничуть не изменившись, его, недавно еще любимого, — дубьем…
Спустя столетие история повторилась в точности. Только вместо придворных были маршалы и генералы, чумеющие на партсобраниях, вместо старост — комиссары и политработники, а вместо крепостных крестьян — комсомольцы; дегенеративного же сверхвождя звали не Наполеоном, а Гитлером, и особенно активны были не купцы, а новые партийцы…
«…Нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:9) — это, наверное, еще и до Екклесиаста было замечено.
Для Наполеона «желтые» были свои — не случайно в Англии и ее владениях в конечном счете поселились доживать свой век не только Наполеон, но и Чичагов, и Ростопчин. А то что Наполеон после того, как стало ясно, что звезда его закатывается, поубивал много английских «внешников» (в английскую армию набирали здоровых и добровольцев), так это услуга «желтой» Англии XIX века; без этой услуги Англия бы перед Гитлером через сто с лишним лет не выстояла. Да, убитые при Ватерлоо и погибшие от болезней в колониях английские «внешники» своей гибелью усилили желтизну Англии — и «коричневому» Гитлеру «желтая» Англия стала не по зубам.
Таковы свойства времени и пространства: «внутренник» Наполеон, сам того не подозревая, воевал против «внешника» Гитлера, которого еще на свете не было.
Вместе, как ни странно, делали они общее дело, выцеживая из населения планеты «внешников» и их убивая. И оба действовали непроизвольно.
Но эти два сверхвождя — враги не духовные, но всего лишь душевные; во всю же мощь азарт Великой Борьбы разгорается лишь в противостоянии сверхвождей и их стай с неугодниками.
Так что причины событий, как и происхождение страстей, не в водах Ла Манша…
Знание о трехцветности мира важно настолько, что об этом говорят пророки. Лет за двести до Христа планета была почти вся коричневая, желтело лишь одно пятно — Карфаген; был и народ Божий, метанация, — земледельческий Израиль. «Внутренников» гоняли как хотели и кто хотел, даже повально в рабство продавали. Но вот проходят две тысячи лет, и в XX веке мы уже видим, что все изменилось: «внутренники» гоняют «внешников», да еще как — можно вспомнить американо-иракскую войну 1991 года: при разгроме армии в полмиллиона иракских солдат (классических «внешников») погибло всего 78 американцев.
И этот процесс убыстряется: стоит «внутренникам» стравить два пятна «коричневых» — и вот они уже бьют друг друга, их страны желтеют и, будучи неопытными в обмане, обречены на судьбу дойной коровы всемирного центра «внутренников».
Во времена Ганнибала это называлось демократизацией.
Это уж позднее исследователи уточнили: рабовладельческая демократия…
В последнее время даже «болото» должно встать на борьбу за «демо»кратию.
Мы увидим миллионные толпы.
И уже видим.
* * *
Всемирная история стаи проста.
Сначала планета была чиста — и цвет ее был прекрасен.
Затем возникло пятно коричневое.
Его эволюция до времени строительства Вавилонской башни туманна. Но как бы то ни было, первым сверхвождем, одержимым грандиозным строительством, был, раз о нем упоминается в Библии, Нимрод (фараоны, Гитлер, Наполеон, Сталин, американские вожди и вообще великие разрушители, страдавшие манией строительства грандиозных сооружений, Нимрода лишь повторяли, да и то, похоже, ущербно).
Нимрод строил Вавилонскую башню-иерархию из бескорыстных солдафонов — «внешников»; в библейских терминах эта иерархия — зверь. И вот на планете на наших глазах заканчивается формирование всепланетной «внутреннической» стаи, в которой будет, естественно, царить крысиная «любовь» — госрелигия; в библейских терминах — образ зверя (Откр. 13). Да-да, вот уж и инквизиторское католичество после истребления в мировых войнах значительной части «внешников» перекрасилось и переродилось — в демократов.
Когда наконец в трехцветном мире «внутренники» подставят под гибель последних ненужных в новой стае «внешников», когда тех окончательно поглотит «болото», — тогда победившая стая и возьмется за народ Божий — объединение заканчивающих свое формирование неугодников, метанацию.
Об этом пожелтении нас предупреждают пророки.
О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью.
Ибо когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут.
Но вы братия, не во тьме…
(1 Фес. 5:1–4)
«Мир и безопасность» — это общество, из которого выбиты «внешники» (бандиты), а «болото» непроизвольно мимикрировало.
«Вы, которые… не во тьме», помните весть из «Апокалипсиса» о купеческой сущности общества последнего времени? Это вам «нельзя будет ни покупать, ни продавать» (Откр. 13:17).
«Вас», начав с ваших предков, будут окончательно выживать. А куда? Известно, — в метанацию, до времени Второго Пришествия.
Завершение всеобщей истории стаи — в очищении запятнанной планеты — и восстановлении ее небесного цвета.