Глава одиннадцатая Отец народов  

Глава одиннадцатая

Отец народов 

И почему твоя книга мне понравилась? Задница у меня болит, вот почему. Все её лижут, совсем гладкая стала.

И. В. Сталин — Виктору Некрасову по поводу присуждения ему Сталинской премии за роман «В окопах Сталинграда», в котором автор, вопреки сложившейся практике, имя Сталина не прославлял.

Девочка трёх с половиной лет — отцу:

— Ты мне больше не отец.

— Что это значит — я не твой отец?!

— Ты мне больше не отец, — повторила она. — Сталин мой отец. Это он даёт мне всё, что у меня есть.

Типичные, судя по множеству источников, слова середины XX века.

Примечание к изданию 2003 г.:

Глава «Отец народов» не от этой книги.

В том смысле, что в рукописи, которую я предлагал в 1996 г. разным издательствам, этой главы не было. Но в «КРОН-ПРЕССе», где «КАТАРСИС-1» впервые и был издан, мне поставили условие: добавляешь главу про Сталина — и книга идёт в типографию немедленно.

А что было делать? Я уже намыкался по разным издательствам. Один раз дело дошло даже до договора об издании (с издательством «КОНТИНЕНТ-ПРЕСС»), но через неделю мне позвонили и предложили договор расторгнуть. Сказано было буквально следующее:

«Мы тут вчитались повнимательнее… Я даже не знаю, кто меня убьёт — так много социальных слоёв вы обидели. Лучше вы эту книгу не публикуйте. А если вам собственная жизнь безразлична, то пожалейте хотя бы своих близких…»

В других издательствах реакция была, в общем-то, схожая.

А в «КРОН-ПРЕСС» книга проскользнула сквозь игольное ушко. Главный редактор в тот же день, когда я принёс рукопись, мне позвонила и бодро сообщила, что издательство книгу берёт! берёт!! берёт!!! И что она, редактор, уже даже рекомендовала книгу хозяину! К немедленной публикации!

А на следующий день её уволили. Но у хозяина память о её рекомендации всей книги осталась. Соответственно, ему оставалось просмотреть только пару глав…

И он просмотрел. «Некрофилию» и «Гитлера и его женщин». Эти главы ему жутко понравились, а главное, он вообразил, что и вся книга про извращения, — и он распорядился о немедленной отправке книги в печать. (Кстати, сколько глав могла успеть прочесть главный редактор? И какие? Уж не те же ли самые?)

А со Сталиным всё просто. Дескать, издательство выпускает про него и другие книги, и с рекламными целями собирается на телевидении устроить круглый стол с участием всех авторов, пишущих о нём. В круглом столе должен участвовать и я — если в книге появится соответствующая глава.

И я написал — за неделю. По тем источникам, которые были доступны. А со времён Хрущёва доступны только прозападные толкования (в терминах теории стаи — «иудо-внутреннические»).

И потому у этой главы чуждый мне акцент. При толковании неоднозначных событий общественной жизни. Что там говорить — глава эта патологически антисталинская. Хотя и описываются обстоятельства, поднимающие его над общим уровнем вождей, но верный вывод не делается. Что поделаешь! От вовлечённости в стаю и я не свободен…

С тех пор прошло пять с половиной лет. Вышел второй том «Катарсиса» — «Теория стаи» (в первом издании — «Россия: подноготная любви»). Вышел третий и последний том «Понтий Пилат: Психоанализ не того убийства». Сейчас ожидаю прибытия в Москву первого тиража книги «Дурилка: записки зятя главраввина», которую можно считать если не частью «Катарсиса», то своеобразным к нему предисловием. Так вот, в «Дурилке…» я обещал, что я возложу её к подножию памятника Сталину, возложу благоговейно, преклонив колена. И на цветы не поскуплюсь.

Отобранные для нас «иудо-внутренниками» источники сообщают — а я впопыхах это тогда повторил — что не кто иной, как Сталин тщательно уничтожал всех свидетелей своей молодости, зрелости и так далее. Но так ли один перегруженный делами государственного строительства Сталин был организатором этих сотен убийств? Он ли один был в этом тотальном уничтожении заинтересован?

Руководящее звено карательных учреждений было прошито патологическими врагами Сталина, «иудо-внутренниками» (не обязательно исповедующими троцкизм), и они, уничтожая при живом Сталине его верных сподвижников, вполне могли «позаботиться» и о свидетелях молодости Сталина, чтобы с его смертью — а мы все не вечны — изготовить тот жупел, которым демократы и либералы не посовестились загадить нам всё поле зрения.

Но ведь была ещё и по меньшей мере третья сила, которая хотела скрыть некоторые обстоятельства молодости Сталина! Сила эта тайная, которую в «Записках зятя главраввина» я назвал гилейским жречеством. Этой силе было важно охранить обстоятельства самой главной инициации Сталина — чтобы не было препятствий при появлении на благо России следующего «святослава» (прорусского правителя).

Последней фразой невозможно насладиться в полной мере, не прочтя все тома «Катарсиса» хотя бы пару раз. Вообще, редактор «Катарсиса» считает, что это не трёхтомник, а девятитомник. То есть первый том надо прочесть один раз, потом тут же его перечитать — то есть он становится одновременно и вторым томом — и так далее… А затем ещё раз все три тома подряд. Он вообще рекомендует эту книгу именно как седьмой том.

Я было попытался что-либо исправить в этой главе к третьему изданию. Но понял, что её можно или оставить как она есть со всеми глупостями толкований явлений общественной жизни (события индивидуальные, папа-мама остаются), или переписать главу заново. Но сейчас, после знакомства с гилейским жречеством и завершения «Записок зятя главраввина», про Сталина я могу писать только благоговейно.

Но и это неверно. Сталин был таким, каким он был. Он — вождь. И про папу-маму всё верно. У вождей только так и бывает. Надо знать тёмную, хтоническую сторону великого «святослава».

Так что оставлю всё как есть. Ещё и ради назидания тем из читателей, которые норовят в «Катарсисе» почерпнуть не дух, а всего лишь букву. А таких, судя по письмам после предыдущих изданий, увы, немало.

* * *

Те из читателей, которые интуитивно уже поняли, что императоры, вне зависимости от эпохи и проповедуемых ими теорий, в основе своей психологически идентичны, те, кого «чернуха» утомила, могут эту главу пропустить. Она написана для тех, кому нужны дополнительные подробности для большей стройности в осмыслении феномена некрофилического характера.

Многолетний Национальный Герой Советского Союза Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сосо, Коба, Чижиков, Иванович, Сталин — истинная фамилия Джугоев, русифицированная в начале XIX века от армянской Джугоян) был человеком. У него была одна здоровая рука (вторая, левая — сухая, короче правой и в локте почти не сгибалась) и одна здоровая нога (на второй, как следует из протоколов полиции, два пальца, второй и третий, были сросшимися; были и другие отклонения). Здоровье остальных его органов, в лучшем случае, проблематично <(словом, ни дать ни взять любимец американского народа Джон Кеннеди, только Кеннеди ещё и не слезал с наркоманской метадоновой иглы)>[6]. В целом же Вождь был недомерком — не больше 160 сантиметров ростом. Фотографии и картины, на которых Сталин выше своих сподвижников, не должны вводить в заблуждение — просто лучшие коммунисты, как на подбор, оказались ещё более низкорослыми. Что же касается патологических отклонений психики, то <согласно западным источникам> первым Сталину диагноз «паранойя» поставил выдающийся невропатолог Владимир Михайлович Бехтерев. Побеседовав во Сталиным в Кремле в декабре 1927 года, Бехтерев заявил своим коллегам, что у Вождя «типичный случай тяжёлой паранойи». Вскоре Бехтерев умер при таинственных обстоятельствах. Ещё раз диагноз паранойи был поставлен Сталину кремлёвскими врачами Д. Д. Плетнёвым и Л. Г. Левиным. Позже Плетнёв умер в концентрационном лагере, а Левин был убит. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что многие обладатели медицинских дипломов доказывали, что у вождя нравственной болезни быть не может.

Иосиф Виссарионович Джугашвили не только был человеком, но у него была мать, и, предположительно, отец. Однако уже по поводу родителей перед биографами и историками возникает целый ряд неясностей. Оказалось, что исследовать личную жизнь Гитлера значительно проще, чем Сталина: отчасти потому, что в Германии, захваченной союзными войсками, заинтересованные в сохранении мифа о Гитлере оказались не у власти, то были открыты сразу все архивы с документами об относительно многих моментах жизни фюрера, а ещё потому, что свидетели детства и молодости Адольфа не успели умереть от старости. Кроме того, Гитлер, в отличие от Сталина, женщинами интересовался, и даже очень многими, и, как человек, намного более гуманный, чем Сталин, их не убивал. А вот Иосиф Виссарионович не просто убивал свидетелей своей старости, зрелости, молодости, юности и детства — он их уничтожал. Тотально. Вместе со всеми их родственниками. И их архивами. Под предлогом сбора биографических сведений для обширной книги о Сталине (которая так и не была написана) сотрудниками НКВД были изъяты из всех архивов все найденные ими документы, которые хоть как-то касались Отца народов. Документы, как и свидетели, исчезли. Но биографии Сталина публиковались. Судя по тому, что в них была переврана <(скрыта для защиты от магов-астрологов?)> даже дата его рождения, на основании биографий, изданных в сталинское и постсталинское время, можно говорить не о том, кем он был на самом деле, а только о том, кем он хотел казаться. Ему хотелось, чтобы о нём думали, что он родился, что в 1879 году, что у него есть мать — Екатерина, что она хорошая и он её поэтому очень любит, есть отец — Виссарион (зарезали, когда Сосо было 11 лет), и что, следовательно, он, Сталин, — грузин и даже фамилия у него грузинская. Ему хотелось, чтобы все верили, что он способен жениться и иметь детей от разных женщин. Все эти утверждения, судя, хотя бы, по перевранной дате рождения, нуждаются в проверке.

Кроме того, по поводу вдохновителя небывалой в истории человечества горы трупов <уступающей только результатам деятельности Ельцина и Гитлера> возникает множество до сих пор толком не отвеченных вопросов. Скажем, почему его, издавшего в апреле 1935 года указ, в соответствии с которым дети в возрасте от двенадцати лет могли быть арестованы и подвергнуты наказанию (включая смертную казнь) наравне со взрослыми — количество жертв исчисляется сотнями тысяч и даже миллионами, на деле же коммунисты пытали даже десятилетних, — все со слезами умиления величали «Великим Другом детей»? Почему его, столь неприкрыто праздновавшего труса в первые недели войны, удостоили звания Маршала, а затем и Генералиссимуса? Когда в то время ещё юная Светлана Аллилуева (предположительно, его дочь) отказалась танцевать с пьяными стариками (ближайшее окружение Генералиссимуса), он схватил её за волосы, дёрнул и втащил-таки в круг, то почему столь откровенного негодяя миллионы с радостным замиранием сердца считали чуть ли не богом? Почему вдохновителя столь страшного геноцида русского и других численно меньших народов называли «Великим интернационалистом»? Почему человека, санкционировавшего разгром генетики и кибернетики, учёные всех национальностей с высоты своих учёных степеней величали «Корифеем науки»? Почему он боготворившую его мать в глаза называл «старой шлюхой»? Почему столь странно шла Великая Отечественная война (заблаговременное уничтожение Сталиным командного состава армии, 5 миллионов советских пленных только на начальном этапе войны, но потом блистательное взятие Берлина)? Действительно ли Сталин, как его воодушевлённо величали журналисты, — «Величайший гений всех времён и народов»?

В рамках данной книги рассматривать целесообразность тех или иных политических поступков многолетнего главы Советского Союза мы не станем — по той причине, что для их оценки мы неизбежно будем вынуждены дискутировать о многом, в частности о том, что есть истинное благо государства. Это, в свою очередь, неизбежно потребует разбора различных точек зрения на истинные нужды отдельно взятого человека — скажем, так уж ли необходимо ему для счастья содержать бюрократический аппарат по сбору налогов, инквизицию и т. п. Априори можно сказать, что этих точек зрения окажется минимум три: редкая оральная, распространённая анально-накопительская и экзотическая генитальная. Именно экзотическая, что подтверждается статистически: в абсолютном большинстве своём немцы были воодушевлены Гитлером, пассивным педерастом и любителем женщин, а русские и прочие оказавшиеся внутри границ Советского Союза народы — избегающим женщин Сталиным и т. п.; а вот у не совпадающей со взглядами вождей точки зрения Льва Толстого («не участвуйте в их злых делах!») защитников мало — единицы. Оценивать политические события — работа неблагодарная ещё отчасти и потому, что, несмотря ни на какие объёмы монографий и сборников, полнота данных никогда не достигается, чем, видимо, и объясняется, почему многочисленные исследования о политических событиях XX столетия подсознанием внимательных читателей воспринимаются как невнятное бормотание, нередко откровенно бессвязное. Как видите, хлопот с рассмотрением политической деятельности так называемых исторических личностей много.

Более экономный путь к осмыслению происшедшего с Россией и целым рядом других стран в XX веке — это исследование личной (семейной) жизни вождя, оценка которой, сделанная на основании нравственно верного чутья, может открыть путь к адекватной оценке государственной (архитектурной, идеологической, религиозно-нравственной и т. п.) деятельности Хозяина Кремля. С подобным подходом мы встречаемся и в Библии, где в Евангелии от Матфея записаны Слова, произнесённые лично Иисусом: «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» (Матф. 7:18).

Анализ семьи Сталина начнём с его матери. Многим достаточно один раз взглянуть на её фотографию, чтобы сделать вывод — она святая. Да, действительно, типичное монашеское выражение лица, устремлённый ввысь взгляд, безгубый рот и острый нос. Не мудрено, что в соответствии с этим поверхностным впечатлением о матери Сталина повсюду пишут, что она была весьма набожна, причём настолько, что хотела, чтобы боготворимый ею сын стал священником, и даже когда он стал Вождём и перед ним в три погибели склонялся всякий чиновник, она всё равно считала, что он не оправдал её высоких ожиданий. В святость ей вменяли и вменяют даже то, что когда сын, став «Другом пионеров», для проживания подарил ей дворец, то в нём она выбрала самую тёмную и грязную комнатку.

Но, не обращая внимание на её внешность «святой», не только сын, но и муж называли её шлюхой (грязной?) — и, очевидно, было за что. Тот, кто осведомлён о постельно-ковровой жизни дам с внешностью канонизированных святых, нисколько не удивляется подобному соединению предпочтений — набожности и распутства. Боготворение сына — тоже одна из сторон её нравственного уродства: этим обычно страдают женщины анально-накопительского типа, которые, будучи психоэнергетически не порабощены своим супругом, являются в семье диктаторами: расстилаясь перед сыном, целуя ему ноги и всё прочее, она тем воплощает подсознательное желание измываться над мужем, дескать, гляди, что бы ты мог иметь, будь ты способен завоевать мою «любовь». Впрочем, и муж её, Виссарион был под стать жене, избивал он свою супругу разве что не каждый день.

Простого ума авторы и читатели видят в этих каждодневных избиениях неоспоримое свидетельство того, что Виссарион был семейным деспотом, волевым главой семьи. Возможно, и он, нанося удары, сам тешился такой мыслью. Однако, давайте разберёмся: не тот ли по-настоящему в семье лидер, чьё мнение при возникновении разногласий побеждает? Да, именно тот. Примеров из жизни родителей Сталина можно привести множество, но ограничимся одним: когда решалось будущее юного Сосо, Виссарион настаивал, чтобы тот стал, как и он, обувщиком, а вот мать настаивала, чтобы сын стал священником. Так вот, победила мать, и восьмилетнего Сосо отдали в духовное (государственной религии) училище, а впоследствии и в семинарию. Лидером в семье была всё-таки мать (как и семьях родителей Гитлера, Ленина, Наполеона и т. п.), и все поступки мужа вполне объясняются подсознательными потребностями самой Екатерины (Кетеван). Впрочем, о том, кто кого «ведёт», можно легко догадаться, даже просто взглянув на фотографию Виссариона, — так, шпана мелкотравчатая, кабацкий поножовщик, клоун местного масштаба. Человек, годящийся разве что быть на посылках: покачать садомазохистский маятник перед сном, или женитьбой прикрыть чужой грех (как о том есть достаточные свидетельства). Есть сведения, что и Кето (Кетеван) бивала своего мужа. Для завершения характеристики Виссариона добавим, что он не захотел оставаться свободным ремесленником в маленьком городке Гори, а перековался в пролетарии: оставил семью бедствовать в Гори, а сам нанялся в Тифлисе на обувную фабрику.

Данные, как уже было сказано, о семье детства Сталина достаточно скудные, и представленные выводы могут показаться сомнительными, поэтому анализ структуры психики матери Сосо можно, разумеется, провести, изучая обстоятельства жизни и характер других женщин — тех, которых, повзрослев, выбирал и одобрял Сталин. В особенности, когда действительно была возможность выбирать.

Когда Сталин был в полной власти и когда почти любая жительница Страны Советов почла бы за счастье ублажить любую прихоть Хозяина, Великий Кормчий из многих и многих женщин своему (?) сыну Василию выбрал Екатерину Тимошенко (<как пишут демократические историки,> Василий зарегистрировал с ней брак, так и не оформив развода с предыдущей своей женой, Бурдонской.) Новая жена Василия была несомненной садисткой. Она могла по три-четыре дня не кормить детей Василия от предыдущего брака и жестоко наказывать повара, если он относил наверх детям хотя бы морковку. Окружающих, кроме хамства, дочь маршала Тимошенко поражала своей предприимчивостью: в оккупированной Германии она активно собирала «трофеи» — антиквариат, фарфор и т. п., который позднее сноровисто спускала через московские комиссионки. Когда ей, жене командующего Московским округом ПВО, преподнесли двух поросят, она их не зажарила, а, откормив при солдатской столовой в двух огромных хряков, по частям распродала. (Сталин, когда узнал об этом случае, был в абсолютном восторге!) Разнообразна ли была интимная жизнь Тимошенко?.. Разве не понятно? Ярчайший анально-накопительский характер!

Следующая женщина — Светлана Аллилуева, дочь Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина, в детстве часто бывала счастлива. Сохранилась её фотография на коленях у Сталина. Выражение её лица все называют счастливым. На другой фотографии, где она запечатлена на коленях у Берия, кровавого палача и отъявленного мерзавца, выражение её лица в точности то же — счастливое. Девочка выросла. Получила диплом кандидата наук. В 1962 году приняла крещение в одном из московских храмов. В эмиграции родившуюся там дочь Ольгу наотмашь била кулаком в лицо и избивала ногами. При отъезде из России бросила двоих детей. Как же она, вернувшись через 18 лет на некоторое время в Россию, над ними глумилась! Мы не будем на этом останавливаться — об этом много написано в специальной литературе. Даже в Америке Светлану Аллилуеву считали потаскушкой, хотя она трижды юридически оформляла свои «половые» взаимоотношения с мужчинами. При репатриации в Россию она отказалась от предложенной ей одной (в обход нуждающихся фронтовиков и неустроенных реабилитированных жертв сталинщины) великим демократом М. С. Горбачёвым четырёхкомнатной квартиры — предпочла жить по гостиницам. Но вовсе не из высоких соображений (от лимузина с персональным шофёром она не отказалась!), а потому, что ей так больше нравилось. Это — определённый стиль. Целостный. В него вполне вписывается не только любовь к помещениям, по стилю максимально прибл`иженным к общественным туалетам, но и определённый тип отношений с мужчинами, и избиение официанток (было и такое во время её полуторагодичного пребывания в России!), и избиение и издевательства над детьми. Когда она через полтора года во второй раз эмигрировала в Соединённые Штаты, оставшиеся родственники вздохнули с облегчением. (Что и говорить, в России после смерти Хозяина Светлане Аллилуевой было плохо — она не ощущала того же напора счастья, что на коленях «папочки» или палача Лаврентия Берия. Зато этот осчастливливающий психоэнергетический напор она нашла в Америке. Тщательно скрываемые государственные секреты о местонахождении центра мировой гегемонии можно выведать не только по состоянию влагалищ женщин, рождённых в американском подданстве, но и по вновь обретённому счастью жительниц бывшей сталинской империи, эмигрировавших в Соединённые Штаты.)

Четвёртая в нашем анализе женщина из ближайшего окружения Отца народов — его вторая жена Надежда Аллилуева. Поговаривают, что она не покончила с собой, а её собственноручно убил Сталин, когда вскрылась «история» с её сокурсником. До этого были и другие «истории», скажем, с тем же предположительным первым «сыном» Сталина Яковом. Но что удивляться? Сталин с ней как с женщиной не жил (он был на 22 года её старше), и месяцами она была предоставлена самой себе. Что удивляться, что многократно уходившая от Сталина женщина, дочь профессионального революционера, обладала тем же характером, что и её дочь-эмигрантка?

И главное свидетельство об исключительной анальности Надежды Аллилуевой: как пишут все те, кто оказался способен писать, несмотря на вдруг появляющееся в её натуре нечто очень грубое, её все любили. Что за этим стоит, читатель мог разобраться на примере Гитлера. Те же, кому для обобщения оказалось этого материала недостаточно, могут расширить свои познания в следующей части этой книги на примере обожаемой детьми и потомками копрофилки и любительницы гомосексуалистов Софьи Андреевны Толстой.

Таким образом, женщины Сталина все до одной оказались относящимися к одному типу — яркому анально-накопительскому с преобладающим садистским радикалом. И хотя Сталин женщин, в отличие от Гитлера, избегал, однако характер неполовых (нековровых?) взаимоотношений с ними у него был тот же, что и у фюрера. На одних Сталин, как и Гитлер, орал, топал ногами и поносил последними словами, а перед другими, наоборот, унижался. Светлана Аллилуева вспоминает об одной странной игре, в которую Сталин её, ребёнка, заставлял играть. Она не имела права ничего попросить, она должна была приказывать. Она — Хозяйка, властно приказывала, и Сталин с наслаждением исполнял.

От таких игр до копрофилии — один шаг. Но испражнялись ли на Сталина его жёны буквально или только символически, мы обсудим чуть позднее, а сейчас обратим внимание на то, что при всех различиях, впрочем незначительных, коммуниста Сталина и копрофила Гитлера общего у них было очень много. Но и об этом чуть позже.

Итак, женщины, которых выбирал Сталин, были склонны, как и их дочери, к такого рода взаимоотношениям с мужчинами, в результате которых иной раз появляются незаконнорождённые дети. И это — не результат случайности или неосторожного поведения, а напротив, — программируемая ситуация, в которой такого рода дама получает множество психологических выигрышей: она претерпевает побои, ей кричат, что она совокупляется вообще со всеми встречными (из чего подобного рода дама делает вывод, что она интересна всем, она — Властелин мира!); она получает возможность с наслаждением наблюдать корчи ревности у номинального супруга, который, кстати, подсознательно именно для того вступил с ней в брак, чтобы почаще в этих корчах оказываться; и, наконец, главное — приятна сама грязь периодически создаваемых ею за пределами семьи «половых» ситуаций (символически — самая грязная комната дворца!). Из одной только однотипности близких Сталину женщин со всей очевидностью следует, что и его мать Кетеван была такой же, как и те женщины, которых он позднее предпочитал, — шлюхой садистского типа. И то, что и её муж, и её единственный сын в глаза её так и называли, можно рассматривать как подтверждение правильности проведённого нами психологического анализа.

Такого рода женщины стараются выбирать мужчин типа Гитлера — говнюков, которых при стечении обстоятельств толпа возвеличивает до ранга национальных героев. Но чаще из-за конкуренции или из-за недораскачивания садомазохистского маятника они остаются или бандитами-шестёрками, или просто спиваются, в пьяном состоянии укладываться предпочитая в каком-нибудь месте погрязнее. Они ревнивы (ревность, как уже было сказано, чувство далеко не генитальное, хотя и рационализируется с применением синонимов детородных органов), и дети от них рождаются далеко не всегда, хотя у их жён они есть. Были ссимулированы дети и клиническим импотентом Гитлером, и отцом матери Сталина — довольно известным грабителем. Мужа матери Сталина зарезали в кабаке во время пьяной драки, что несомненно свидетельствует об общности характеров отца и мужа боз-Кето (так все её звали в Гори, «боз» — по-грузински «шлюха», а Кето — сокращённое от Кетеван). Общность характеров мужчин предполагает общность основных черт характера матерей — в частности, их склонность к внебрачному деторождению. Сведений о нравственности поведения матери Виссариона, естественно, ввиду её социальной незначительности и типичности, не сохранилось, но знаменателен тот факт, что часть односельчан считали Виссариона при его русифицированной армянской фамилии Джугоев осетином. Факт примечательный, в особенности если не забывать, что в селе все про всех всё знают. В этом смешении национальностей интересно всё. И прежде всего то, что только часть. Была, надо полагать, и другая часть, которая считала его по национальности тем, кем он и должен был быть, если бы его биологический отец совпадал с официальным. Таким образом, психологически достоверны те свидетельства, из которых следует, что отец Виссариона, который дал ему фамилию Джугоев (на грузинский манер Джугашвили — по национальности матери — Иосиф переделал её позднее, когда ему не удалось добиться присвоения ему фамилии Адельханов, по его предполагаемому биологическому отцу, на которого он, повзрослев, стал похож как две капли воды), его биологическим отцом не является. Стоит ли говорить, что, возможно, Виссарион и сам не знал, кто по национальности «его» сын Иосиф. У различных исследователей по этому поводу есть разночтения. Одни доказывают, что Сталин является сыном русского путешественника Пржевальского, другие — сыном соседа-армянина, деспотичного заводчика и купца Адельханова, у которого Кетеван подрабатывала уборщицей, а третьи — сыном осетина Джугоева. Нам же это не интересно — кто знает, может быть, Сталин — сын их троих вместе, а может и ещё кто-то вложил в дело его появления на свет свои силы. Вполне закономерно, что Отец народов был сыном многих национальностей.

Нам же важно то, что много пьющий, болезненный до гнилости Сталин должен был походить на своего отца, но отнюдь не потому, что тот был биологическим его родителем. Также становится понятным, на каком основании Сталин, глумясь над своей женой Надеждой Аллилуевой, называл её шлюхой. Это происходило вовсе не потому, что Сталин подражал своему отцу, как то утверждают не совсем осведомлённые западные психоаналитики, а потому, что выбрал в жёны, как то обычно и бывает, копию своей матери. Кстати, она, как и мать, была дочерью грабителя и вора, или, употребляя модный в те времена эвфемизм, — профессионального революционера. Видимо, а вернее, очевидно, что и к своей первой жене Сталин был вынужден применять тот же эпитет.

Чтобы придать исследованию линии мужчин в этой череде браков законченность, остаётся рассмотреть так называемых сыновей Сталина, Якова и Василия, и его, Сталина, «внуков». Оба «сына» Сталина были одинаково слабого здоровья (болезни внутренних органов), оба военные, и так далее, с той лишь небольшой разницей, что один, Яков, кончил жизнь самоубийством в фашистском концлагере, спровоцировав охранника на выстрел в упор (это была уже вторая попытка, первый раз он стрелялся самостоятельно в 18 лет); второй же, Василий, пошёл более традиционным для его семьи путём и спился. Он умер спустя два с половиной месяца после того, как вышел из тюрьмы, где отсидел восемь лет за многократные хищения государственного имущества (в особо крупных размерах).

Теперь «внуки». Первый внук назван в честь Отца народов — Иосифом. Он достиг больших высот в научной иерархии (доктор наук), хотя звания «Корифея науки» ему и не присвоили. Он — «модный доктор», хирург — режет, то есть. Или, иными словами, делает операции, которые те, кто ничего не знает о психокатарсисе, его возможностях и результатах, считают необходимыми. Вернее, не хотят знать, потому что психокатарсис, будучи естественным способом мышления, доступен всякому и, в общем-то, не требует никакого специального образования. Пациенты «модного доктора», как об этом повсюду пишут, его просто боготворят.

Другое «яблочко» упало недалеко и от яблоньки, и от первого яблочка. Он — известный театральный режиссёр. Кто такой режиссёр? Название профессии образовано от французского слова, означающего «управлять». Иными словами, режиссёр — начальник над актёрами (актёр, как вы помните, не профессия, а диагноз, что доказывается хотя бы тем, что они, как правило, аутичны, неуправляемы обычными людьми), умеющий подавлять их волю настолько, что они начинают действовать слаженно. Характерные, что и говорить, специальности выбрали себе «внуки»... Как же всё-таки однозначно устроена жизнь на этой падшей планете... Если в неё, разумеется, не вмешивается Христос. Третье яблочко уж совсем типичное — парень умер молодым от наркотиков.

Таким образом, из анализа нескольких поколений мужчин и женщин выясняется со всей очевидностью, что семья детства товарища Сталина такова: мать — шлюха садистского типа, отец неизвестен или, во всяком случае, имея основания сомневаться в своём отцовстве, сына знать не желает. Что и говорить — классические родители маньяка из кровавых фильмов и книг. Вряд ли многочисленные авторы произведений подобного рода знали, что советский диктатор именно такого происхождения (публикации стали появляться только в самом конце XX века) — Сталин пытался скрыть своё прошлое за горами трупов и тотальной ложью официозных биографий. Так поступал и Гитлер, и многие ему подобные, — а потому мы в очередной раз сталкиваемся с тем, что так называемые фантазии намного более достоверны, чем так называемые документы и научные исследования (скажем, дипломированными учёными коммунистической эпохи).

Кстати, проясняя садистскую натуру матери Сталина, мы получаем возможность объяснить, почему Кетеван так настойчиво хотела, чтобы Сосо оказался в духовном училище, а впоследствии и семинарии. Религиозное чувство у Сосо ни в каком смысле не присутствовало, и знакомство с библейскими текстами в лучшем случае было скучно, а в худшем — мучительно. В этом и объяснение: Сосо, который ещё при жизни Виссариона (до 11 лет!) хватался за нож и грозил зарезать «отца», естественно, становился неуправляемым и для матери. Скрытый смысл «управления» обычно состоит в возможности над сыном поиздеваться. Теряя возможность издеваться над сыном в прямом смысле, Кетеван придумала способ делать это чужими руками (так впоследствии поступал и её сын!). Сосо в семинарии страдал, тем доставляя удовольствие своей матери. О мучительности пребывания в духовных учреждениях государственной религиозности Сталин говорил впоследствии часто. Однако причину он называл не духовную, а психологическую — иезуитский способ обучения, всеобщая слежка и доносительство, принудительные молитвы, негласный надзор и досмотр личных вещей семинаристов и т. п. Что ж, и это тоже инструмент садистского воздействия. Однако воспитание есть воспитание, оно действует на всех равным образом и порой не просто оставляет след, но и определяет всё будущее человека, — помимо целой обоймы профессиональных революционеров семинария, в которой учился Сталин, выпестовала не одного фанатичного священника.

И здесь, ввиду неприятия возвышенных принципов бытия, до копрофилии один шаг. Конечно, привычки Сталина предоставляли ему б`ольшие, чем у Гитлера, возможности удовлетворять свои копрофилические потребности не буквальным способом, а символическим. Например, Сталин курил. Много. Нам не известны образы, бытующие в разных частях света, но в центральной России курильщики, описывая ощущения во рту утром, нередко говорят: «Во рту как будто кошки насрали». Это и есть один из психологических выигрышей курильщиков.

Впрочем, этого ощущения Сталину могло и не хватать, и, возможно, удовлетворял он свои желания и буквальным образом. Рассмотрим доступные в наше время факты.

Сталин, как мы уже говорили, не только не оставлял свидетелей, но и созидал о себе легенду. Уничтожал он настолько тотально, что сохранились сведения только об одном его любовнике — начальнике его личной охраны, венгерском еврее К. В. Паукере (как это понимать — как антисемитизм или как интернационализм?!). Паукера Сталин тоже уничтожил — его расстреляли в 1937-м. Остальные доказательства — заставлял подчинённых-мужчин танцевать друг с другом, болезненная паранойя — неоспоримые доказательства только для специалистов-психиатров и практикующих психологов, поэтому в интересах рядового читателя мы для доказательства гомосексуальных и копрофилических склонностей «Друга детей» вынуждены прибегнуть к методу аналогий. Сравнивать Сталина будем, разумеется, с Гитлером.

— У Гитлера было множество женщин, семь основных, шесть из них покончили жизнь самоубийством — процент значительный. У Сталина, который женщин избегал, объясняя это якобы преданностью делу коммунистической партии, было только две жены, но они обе умерли не своей смертью. Первая, Екатерина Сванидзе (многие из её родственников посходили с ума, остальные почти все расстреляны), умерла, как полагают, от брюшного тифа — болезни, с которой люди с неослабленным здоровьем справляются. Ослабляет же человека его же собственный скверный характер и дурное, в психоэнергетическом смысле, окружение. Вторая жена Сталина, Надежда Аллилуева, умерла совсем откровенным способом — она застрелилась.

Люди, встречавшиеся со Сталиным в разные периоды его жизни и любящие изъясняться эвфемизмами, особенно подчёркивают, что Сталин женщинами не интересовался. Если бы он предпочитал услуги только женщин, то покончивших с собой дам было бы значительно больше. То, что мужчины из ближайшего окружения Сталина застрелились не все, отчасти объясняется тем, что их прежде успевали расстрелять.

— У Гитлера двое братьев умерли во младенчестве, двое были патологическими идиотами, и только он, любимый, стал фюрером многих европейских народов. У Сталина тоже оба брата умерли и он тоже, любимый, остался один — любимец советских народов.

— Гитлер очень эмоционально относился к гомосексуалистам (уничтожил их около полумиллиона), Сталин тоже издал беспрецедентно жестокие указы на их счёт. Занятно, что сделали это два диктатора почти одновременно.

— И тот, и другой любимец народов были антисемитами.

— И тот, и другой были параноиками.

— Неограниченная их власть поддерживалась разве что не беспредельным обожанием масс.

— Сталин был более внимателен к «своим» детям, чем Гитлер: если стерильный Гитлер ограничивался только их материальным содержанием (через партийную кассу), то Сталин не только гораздо свободнее распоряжался государственными деньгами, но и лично «своих» детей избивал, нередко ногами.

— Оба были достаточно скромны в одежде и личных расходах: и тот, и другой ограничивались минимальным количеством дворцов.

— И тот, и другой были великолепными, талантливыми актёрами.

— У Гитлера охранники были гомиками и обращались к фюреру на «ты», и у Сталина К. В. Паукер был начальником охраны.

— У обоих матери были набожны в смысле государственной религиозности.

— И у Гитлера, и у Сталина разговоры о межполовых взаимоотношениях вызывали раздражение вплоть до буйства.

Были и отличия. Гитлер был вегетарианцем и не курил. Сталин же напивался как свинья, ел всё и очень много курил. Гитлер на фотографиях часто принюхивается, у Сталина же на фотографиях т`о выражение невинного агнца, которое почти всегда появляется у людей, когда они собираются соврать. Гитлер был экспансивен и несдержан в своих движениях, Сталин же, напротив, был сдержан и расчётлив. Сталин не прикрывал по гитлеровскому образцу область паха характерным жестом импотентов всего-навсего потому что это было физически невозможно: левая его рука была сухая и короткая (он бы просто не достал). Кроме того, Сталин старательно скрывал свой дефект отработанными искусными позами. Таким образом, отсутствие характерного жеста импотентов у зрелого Сталина не может служить доказательством его способности к совокуплению с женщинами. Гитлер был немцем, Сталин по матери — грузином, родились они в разные месяцы и в разные годы восточного календаря. О том, что на Гитлера мочились и дефектировали, сведений сохранилось предостаточно; о Сталине прямых свидетельств до сих пор не опубликовано.

Сомнительно, что мы когда-либо узнаем, что делал Сталин, оставаясь наедине с унитазом. Маловероятно и то, что когда спецархивы госбезопасности будут наконец рассекречены, там можно будет обнаружить записи признаний подследственных, какие они оказывали Сталину специфические услуги. Действительно, какая, вы думаете, могла быть реакция у следователя НКВД, если допрашиваемый вдруг сообщал, что он какал — и не раз! — на горячо любимого вождя пролетариата? Всякий следователь-коммунист должен был вскочить, выхватить револьвер и застрелить подлеца. А потом и сам застрелиться, потому что надо быть уж законченным тупицей, чтобы не понимать, что с такими знаниями ему, следователю, долго не жить. Впрочем, если следователь знал за собой подсознательную способность вытеснять из памяти неприятные события, то мог и не застрелиться. И забыть навсегда.

С другой стороны, мог ли кто из допрашиваемых рваться поделиться тайной? Нужно быть последним идиотом, чтобы не понимать, что в те времена следователь, во-первых, отказался бы в услышанное верить, несмотря на какие бы то ни было неоспоримые доказательства, а во-вторых, хотя бы во имя спасения своей шкуры просто был бы вынужден застрелить допрашиваемого, чтобы тот ни в коем случае не выдал, что и следователь теперь знает тайну Великого интернационалиста. Но так уж устроены люди, даже стремящиеся к смерти, что процесс своей кончины они затягивают и немедленному расстрелу предпочитают любые страдания, не говоря уж о простой отсидке в следственной тюрьме. Вот и получается — если они существовали, ковровые «любовники» Сталина, то должны были молчать даже под дулами винтовок на расстрельном полигоне...

И всё-таки всех расстрелять Сталину не удалось. Он был начитан, но с психоанализом познакомиться не удосужился, иначе бы расстрелял бы вообще всех, с кем разговаривал. Ведь в рамках психоанализа описывается один психический механизм неадекватного устранения душевного дискомфорта, который особенно часто наблюдался у Сталина. Речь идёт о проекции. Сущность этого процесса заключается в том, что человек, сохраняя своё идеализированное я, начинает незыблемо верить, что совершил некоторые не согласующиеся с идеалом поступки вовсе не он, а кто-то другой, чаще всего враг. Например, если А. хочет убить Б., но считает убийство безнравственным, но всё же от желания убить не отказывается, то он без всякого на то основания начинает обвинять Б. в подготовке на него, А., покушения. Примеров такого рода проекций в исследованиях о Сталине несть числа. Скажем, именно Сталин защищал идею явки Ленина на суд Временного правительства в 1917 году — и это исторический факт! — но, тем не менее, позднее Сталин в этом не признавался, а обвинял в этом Бухарина (расстреляли). Другой пример, особенно пикантен тем, что Сталин, вдохновитель тайно заключённого аморального пакта Риббентропа-Молотова, расстрелял Тухачевского за сговор с нацистами. Тухачевского, виновного в чём угодно, но только не в связях с Гитлером!

Итак, зная о существовании психического механизма проекции и о том, что Сталин был способен многократно многим людям врать, даже, по-видимому, не отдавая себе отчёт в своей нечестности, зная также и то, что у разных народов любовь к испражнениям, очевидно, удовлетворяется вождями разными способами, можно по-новому, то есть противоположно, осмыслить слова Иосифа Виссарионовича, Друга пионеров, ради которого дети предавали своих родителей, Корифея науки, который уничтожил многие отрасли знания, Великого интернационалиста, который в братских могилах объединил представителей множества народов, Продолжателя дела Ленина, и прочая, прочая, прочая, сказанные им Виктору Некрасову по поводу присуждения ему Сталинской премии за роман «В окопах Сталинграда»:

«И почему твоя книга мне понравилась? Задница у меня болит, вот почему. Все её лижут, совсем гладкая стала».