Глава сорок шестая Сильное «биополе»

Глава сорок шестая

Сильное «биополе»

(Была такая философская школа — перипатетики. Так они назывались потому, что обучение учеников происходило во время пеших прогулок по саду школы. А эти двое ещё и за руки взялись — друг друга поддерживают.

Место действия — тот же южный городок, в котором мы уже встречали наших героев и в котором В., наконец, оказалась вне привычной ей обстановки.)

П.: Помнишь, я тебе пересказывал материалы уголовного дела против экстрасенсов-целителей? Которые голыми руками забили насмерть чемпиона по каратэ?

В.: Помню.

П.: Не всё мне в нём понятно. Целитель из азиатского колхоза — понятно, типично. Последователи его и почитатели, их профессиональная принадлежность — врачи, учителя, ведущие научные работники, артисты, художники и прочие тому подобные — тоже типично и понятно. То, что поклонники целителя, приезжая к нему в колхоз, любили, обнажившись, полежать в дерьме и при этом искренне верили, что это для того, чтобы позагорать, на благо, так сказать, тела, — это тоже понятно…

В.: Рассуждая при этом про смирение…

П.: Возможно. Молодые женщины приезжали в кишлак группами по восемь-десять человек, и…

В.: Так помногу?

П.: Да. Ходили по улицам, как вспоминают местные жители, всегда взявшись за руки, и пели. Одна, другая, десятая партия, из разных мест — но всё одно и то же: взявшись за руки и пели. Пели — понятно…

В.: Привлекали к себе внимание.

П.: Да, я об этом сразу догадался. Раз некрофилы, то сколь бы их ни замечали — всё равно мало. То же самое, что и монахи, когда, якобы, уходят в пустыню, только со знаком «минус». Инверсия. Все эти формы эксгибиционизма — понятны. Но вот с этими женщинами, которые по десять человек приезжали, есть один момент, мне не понятный.

В.: Какой?

П.: Почему они ходили, взявшись за руки? Ведь для них это был какой-то очень серьёзный психологический выигрыш, раз для этого они пренебрегали удобством перемещения. Ведь десятером в цепочку по улице кишлака — это пространственно неудобно. Отчасти привлекают внимание необычностью построения. Но такое ощущение, что в этом есть и ещё что-то. Надо будет поразмышлять. В этом есть что-то ещё… А что бы ты сказала?

В.: Смотря, с каких позиций рассматривать.

П.: С той, что тебе на ум первой приходит.

В.: Энергия закольцовывается. Образуется общее энергетическое поле. Для них родное. Растворение друг в друге.

П.: Ясно. Превращение в ничто. Обезличивание. Люди без лица. А если кто ещё не вовлечён, то легче вовлекается, когда с двух сторон за руки вцепились. За руки… А знаешь, сколько я себя помню, ни с кем не мог за руку ходить. Если вспомнить детство, то только с отцом. А потом — ни с кем. Многие меня пытались брать за руку, но я её выдёргивал. Всегда. Или терпел — а потом всё равно стремился освободиться. И с жёнами в том числе. Вот идиотизм этой жизни! Жениться — пожалуйста, а за руку — нет! Но стоило мне только раз подержать твою руку в своей — и с тех пор не выпускаю. Чем ты это объяснишь?

В.: Чуждые для тебя энергии. Ты очень чувствительный — чему тут удивляться?

П.: А правда, здорово, что мы с тобой встретились?

В.: Просто прекрасно… Остановись, мы же на улице! Люди смотрят!

П.: Хорошо, тогда возвращаемся к работе. Ты в прошлый раз упоминала о колокольчиках. Нечто для меня новенькое…

В.: Наоборот: старенькое и давно известное.

П.: Не сомневаюсь, что известное. Для меня — новенькое.

В.: Клиента обзванивают колокольчиком. При этом считается, что звуковые волны пронизывают все каналы тела. И происходит очищение.

П.: То есть сам клиент… Он лежит?

В.: Лежит. Расслабляется.

П.: То есть, клиент лежит, расслабившись, сам вслушивается в своё тело, всё ли у него в порядке…

В.: Как это сам? А рядом кто стоит? Целитель. Ему слава.

П.: И всё-таки, смысл наверняка иной, чем который декларируется. Клиент, расслабившись, становится полностью перед целителем беззащитен, потому что в этот момент вслушивается в затухающий звук колокольчика… Затухающий! Я себе представил, как можно вслушиваться. Ничего не улавливаешь, но ещё веришь, что что-то должно быть, следовательно, что-то недоуловил в последнем затухающем звуке… И все силы — в тишину. И получается, что та энергия, которая шла на защиту от внешней психоэнергетической агрессии, теперь уходит на улавливание звука, которого уже нет. Да ещё в расслабленном состоянии! Хитро!

В.: Что такого хитрого? Таких приёмов — множество. Взять те же рамки… То же самое.

П.: Да, я всегда подозревал, что если профессионал может видеть, то он всё увидит и без рамок.

В.: Разумеется. Говорят так: рамки нужны, чтобы клиенту было наглядней.

П.: Брехня. Клиент и так примет всё, что ему подавляющий на уши навесит. Дело не в наглядности, просто другой способ деструктурирования сознания. Человек концентрируется на рамках, от которых он не знает чего ждать, смотрит, как они в руках у целителя начинают вращаться, начинает представлять невесть что, сознание перегружается, деструктурируется, и слова целителя легче внедряются психоэнергетической травмой.

В.: Может быть.

П.: Я ещё со времён работы в сыске некоторые приёмы жулья знаю. Это же артисты! Вот, помню, раз одного пытались задержать… Так он притворился… Ладно, не буду… Внешне, действительно, может показаться, что рамки, как и внушают, для наглядности. А что там наглядного, если рамка начинает крутиться? Крутится — не крутится, но что за этим вращением стоит, всё равно толкования. Это очевидно. В конечном счёте, опять деструктурирование сознания. А можно эффект усилить. Скажем, клиент стоит, уставившись на рамки, как баран на новые ворота, млеет, а ему с интонацией восхищения говорят: «Вы не поддаётесь диагностике. Вы уникальны. В вас что-то есть». Это же ломовой приём! От этого что-то есть у всех голова кругом идёт от гордости. Это же ещё надо представить: что-то! Расслабляются — и бери тёпленьким. В это что-то можно вложить смысл совершенно любой, но вполне достаточный, чтобы ошалеть от гордости. В сектах есть похожий приёмчик. Тоже ломовой. Клиенту говорят: «Вас Бог ведёт». И достаточно! Меня!! Бог!! И Он меня оценил! Понял! Не помню, чтобы кто самодовольную улыбку мог сдержать.

В.: Не знаю насчёт сект, а вот в нашей русской церкви так делают.

П.: А я не вижу большой разницы между сектой и госцерковью. Кстати, это известный анекдот из жизни Толстого. Один православный архиерей стал Льву Николаевичу доказывать, что католическая церковь есть самая опасная секта, как раз потому, что самая большая. Лев Николаевич понял и с тех пор православную церковь тоже стал называть сектой.

В.: А архиерей? Понял?

П.: Сомневаюсь. Ведь он же архиерей. Что ложная малая церковь, что госцерковь — одно и то же. Но в Центре изощрённей: что-то — это действует сильнее. Можно позволить себе представить вообще всё что угодно.

В.: Ох! И почему люди так устроены? Почему они с большей готовностью готовы поверить в любую чушь, лишь бы она им гордость подхлёстывала, а в правильное — ну никак!

П.: Да, такие мы, люди. А ты прямо древний пророк — слово в слово. Их то же самое возмущало… А ведь тебя, судя по рассказам твоей дочки, тоже купили: третий глаз, сказали открыт, не как у всех, да и всё такое прочее…

В.: А я и не скрываю.

П.: Человека ловят на том, что у него слабее всего… Да и очень комплексно действуют. Взять ту же одежду… И одежда тоже для того же. Я помню, когда я первого целителя увидел, бывшего священника, так прямо ошалел — такая странная на нём одежда была. Совершенно необычный покрой, да и цвет…

В.: Наверное, суфистская. Они сейчас все в суфистские одежды обряжаются.

П.: Суфические? Ты читала суфиев?

В.: Ничего не читала.

П.: А я читал. Как же мне поначалу понравилось! В особенности первые несколько десятков страниц. Я тогда в церкви, наверное, года полтора уже был. Потом стал повнимательнее вчитываться… Разочаровался. Очень ограниченный круг идей. Словом, есть некий уровень банальностей, который воспринимается читающей публикой как религиозность. Тем более если подаётся поэтически… Печальная песнь свирели — душа, оторванная от своего Бога… Свирели делали из стеблей тростника, то есть части, отрезанной от корня. Корень — Бог, без Него душа тоскует. Красиво. Общий образ, наверное, для всех суфиев.

В.: Но ведь правильные же слова говорятся! Это-то и сбивает с толку. Поди попробуй разобраться сразу!

П.: В каком смысле правильные? Правильные только несколько лозунгов. Первоначальных. А потом начинается не имеющая смысла абракадабра, пытаясь понять которую, только открываешь им двери для внушений.

В.: А как разобраться, если ни сам человек Библии не читал, да и кругом тоже, в сущности, никто? А слова такими правильными кажутся, так цитаты подтасованы!.. Сейчас повернём или на следующей улице?

П.: На следующей лучше. Но как же суфии? Как же суфические одежды? Ведь Центр, насколько я понял, начинает свою деятельность с молитвы у икон. Да и во время «сеансов» призывается имя Христа… Суфизм отвергает Христа как первооснову даже по форме.

В.: Да. Но и суфизм тоже входит. Молитва, как там говорят, может произноситься на любом языке. Бог один, потому Он и исцеляет по молитве на любом языке.

П.: Или вообще не на языке, как у пятидесятников. А просто на тарабарщине, как у неспокойно спящего человека. С дремлющим критическим мышлением. Главное, чтобы «молящийся» был императором, а «исцеление» не замедлит навалиться. Только пятидесятники для деструктурирования сознания используют более простые приёмы: ритмику, речь с нарушенной логикой, сгоняют в толпы. Ты же знаешь, как в толпе эффективно отключается критическое мышление. Деструктурируется. В толпе некрополе очень напряжённое из-за перекрывания множества незначительных полей.

В.: Знаю. Поэтому в Центре так хорошо к пятидесятникам и относятся — своими считают.

П.: Правда?

В.: Правда. Однажды мы искали ещё одно помещение для сеансов, заходим в один подвал, а там как раз пятидесятники. Так мой, так сказать, дорогой экстрасенс принюхался и говорит: «Ого! Родным запахло!»

П.: Запахло?

В.: Да. Родным.

П.: Родным запахло… Родное, действительно, пахнет. А пятидесятники в тёмном своём экстазе превращаются в абсолютное родное… Что и говорить — характерная деталь! И исчерпывающая характеристика. Обеих сторон. А ведь и моя целительница, вторая жена, то есть, тоже чуть пятидесятницей не стала. Раз дома не ночевал, уж не помню почему, а она как раз с ними встретилась, в метро рядом подсели, привела домой, потом до трёх часов ночи выпроводить не могла — всё вокруг неё молились. Так потом она сама не своя была. Из транса всё выйти не могла, не замечала даже, что к ней обращаются… И ушла бы к ним, если бы её две дьякониссы не запугали.

В.: Запугали?

П.: Ага. Нехристианский метод воздействия. Логически с ней было невозможно. Рвалась туда… А у меня от этих пятидесятников только голова болит.

В.: А им нравится. У них даже вкусы схожи. Так я после того подвала и стала бояться всяческих сект. Поэтому так испугалась, когда читала предисловие к твоей книге. Когда узнала, что принадлежишь ты к… непопулярной церкви.

П.: Ну, что было — то прошло. Значит неважно, говорят, на каком языке? Правильно. И даже вообще не на языке — всё может молча происходить. Мне в этом городке рассказывали, как Свидетели Иеговы обходили дома с призывом присоединиться к их организации, так их пригласили в комнату, где лежала парализованная женщина. Они входят, чтобы о той «помолиться», только вошли, слова даже не успели сказать, а она уже вскакивает с истошным: «Иегова-а-а!!!» Так для местных Свидетелей Иеговы этот случай, явно, самое сильное подтверждение, что их учение правильное. Скажем, что Христос во второй раз на землю уже пришёл, и было это в 1914 году.

В.: Каждому своё.

П.: Насколько я их знаю, разговаривать с ними бесполезно. Скажи им, что командир местной воинской части тоже исцеляет, так они его сатаной окрестят, но своих — нет. Тем более, этот истошный вопль: «Иегова-а-а!!»

В.: Но я ещё раз: все они говорят очень правильные слова! И в Центре тебе тоже скажут, что они сами по себе — ничто. Что всё от Бога, исцеляет Бог, а они, грешные, только послушные Его орудия. Поди разберись.

П.: Но ведь ты же разобралась?

В.: Ну, я!.. Ты же знаешь мои обстоятельства. А потом, я ведь молилась! Чтобы Бог послал мне такого человека, который помог бы мне во всём этом разобраться.

П.: Ещё неизвестно, кто кому помог. Кое о чём, до того как встретились, я догадывался, но не до такой степени. Потом это точное совпадение обстоятельств, да и судьба разве что не в точности та же самая. Скорее, я сам больше получил. Хотя, казалось бы, помогал тебе.

В.: Да, я это замечала. Как будто сам освобождался.

П.: Да я был в той же яме. Только формы отличались — сатана меня тоже подловил, но по-другому, не как в Центре. Всё было тоньше. Сомневаюсь, чтобы я на магические кристаллы да на колокольчики клюнул — уж больно всё это государственную веру напоминает: те же на одежде священника блёстки, кадило вместо маятника, те же деструктурирующие сознание свечи…

В.: Да-да, свечи — это у них обязательно.

П.: …и манера речи. В православии: «истинный верующий», а тут — «сильное биополе». По мне, так это одно и то же — синонимы. Представляю, как в Центре учат! Дескать, есть люди, избранные Богом, разумеется, истинные, которые обладают сильным биополем. Это — дар свыше. Но это, говорят, дар очень опасный, потому что, если он, избранный, подумает хорошо — то ближний будет исцелён, а если оступится — а кто не грешен! — и подумает плохо, то ближний заболеет или даже умрёт. Потому величайшая перед Богом ответственность. Так говорят?

В.: Так.

П.: Заметь, я этого никогда и ни от кого не слышал. И целительской литературы не читал. Но я знаком с технологией продажи дешёвых аудиокассет. На них крупными буквами написано: высокая разрешимость, сильное (чистое) звучание и т. п. А на хороших кассетах, для профессионального пользователя, между прочим, такую похабень не пишут. Технические характеристики, част`оты — да, но не оценки: высокий, сильный, чистый, истинный. Это на барахле пишут: истинный.

В.: Ты — умный.

П.: Спасибо. Только большого ума не требуется, чтобы сравнить методы торговли плохими кассетами с методами подачи любой из госрелигий. Там чуть что: я — истинный (мусульманин, христианин, комсомолец или кришнаит), наша религия — истинная, он — истинный верующий (адвентисты тоже очень любят об этом говорить). Штука заключается в том, что подобного рода эпитеты работают только с голоса подавляющих индивидов. Которые могут эту самооценку вдавить ржавым цилиндром в череп — и с ним, цилиндром, не поспоришь, критически мыслить автоматически запрещено. А если человек энергетически не подавляющий, то такие в его устах эпитеты звучат более чем неубедительно. Нет им веры. Нет той убедительности, какую привыкли чувствовать рядом со жрецами любой из признанных форм, неубедительность же вызывает гиперкритицизм, а потому усмешку, и поэтому неподавляющие из своей речи такие слова, как «истинный», «сильное», «белый», «просветлённый» и т. п. вынуждены исключать. Речь Христа отличалась от речи первосвященников прежде всего энергетически. Поэтому вполне естественно, что Он попросту вынужден был изъясняться притчами, чтобы догадывались. Догадка разве что не единственный способ проникнуть далее поверхностных слоёв сознания. «И без притчи ничего не говорил им».

В.: Так написано?

П.: Да.

В.: Мне тоже всегда не нравилось, когда ярлыки вешают. Кто, кроме Бога, может знать, кто более истинный?

П.: Согласен. И чем более я учусь в зависимости не попадать, тем смешнее такое слушать. И тем ужасней смотреть на тех, кто в эти зависимости попадает. Так что только гипнотизёры могут себе позволить эту словесную подмену: сильное некрополе объявить сильным биополем. А эта подмена им необходима. Уже само по себе слово становится как бы теоретической базой для формирования мышления клиентов. «Биополе», тем более сильное, — слово в абстрактно-смысловом значении целиком положительное, вызывает интеллектуальную ассоциацию с жизнью, светом, утром. Формально вроде бы всё правильно: био — это живое, а живому организму должно быть присуще живое, всё — и его поле в том числе. И это было бы так, если бы не грехопадение Адама и Евы, из-за чего до конца, до Дня Господня на земле воцарился грех. Поэтому говорить, что человеку присуще только биополе — это обман. Такая же производится подмена, как и со словом «экстрасенс». Ведь целители «сокращают» свой титул с «экстрасенса-целителя» не до «целителя», а до «экстрасенса» — невинно, казалось бы, но и это не случайно! Сознание будущей жертвы невольно сразу концентрируется на анализе естественного феномена чувствительности. Но не на этом должна концентрироваться критическая сила ума! «Экстрасенсы», в исходном смысле слова, вообще другая категория людей. А эти, из Центра, — целители. И поле у них не «био», а «некро». Две подмены в ключевых словах — это закономерность. Осмысленный подлог.

В.: Подлог — это, наверно, от слова подлость.

П.: Наверно. Бог исцеляет по другому механизму, чем в Центре. И апостолы — тоже.

В.: А как?

П.: Пытаться претендовать на знание как — это, наверное, было бы нескромно. Как угодно, но только не перекодированием! А Христос от современных целителей вообще всем отличался, начиная с того, что одежду носил скромную, добротную и практичную, и кончая тем, что чудеса, которые совершал, даже чудесами не называл.

В.: А как?

П.: Делами. А вообще я занятное в Писании открытие сделал. Слово «чудо» в Писании, так же, как и слова «вера», «покаяние», «вино», имеет минимум два значения. Первое — это чудо в понимании народа, второе — в понимании апостолов. Содержание этих понятий явно не совпадает. Например, есть кажущееся противоречие в первых главах Евангелия от Иоанна. Претворение воды в роскошнейший виноградный сок Иоанн так и назвал — первым чудом. Это начало 2-й главы. Второе же чудо — Иоанн так и написал: «второе чудо» — Иисус сотворил в Капернауме, исцелив сына царедворца. Это — конец 4-й. Но поразительно то, что в промежутке между первым и вторым чудом Христос совершил их множество!! Во всяком случае, так полагал народ в Иерусалиме. Это во 2-й главе написано. Так думал и Никодим, который, придя ко Христу ночью, так и заявил: «ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить…» И это до второго чуда! Соединить это возможно, только предположив, что и народ употреблял слово «чудо», но в значении ином, чем обученные Христом апостолы, а ведь Евангелия свои апостолы писали уже умудрёнными… Я поначалу подумал, что там какие-то разные слова употребляются — в греческом синонимов множество — ан нет, посмотрел древнегреческий подлинник — одно и то же! Вообще-то, синонимов «чуда» на греческом шесть, Христовы «дела» — седьмое. Но в начале Евангелия от Иоанна там одно только и употребляется…

В.: Так какие же чудеса творил Христос, которые чудесами не были?..

П.: …но были чудесами в представлении народа. Чудес, которые творил Христос, было всего четыре типа. Первое — природные: утишал бурю, пятью хлебами кормил тысячи. Второе — исцелял. Третье — оживлял мёртвых. Четвёртое — даровал рождение свыше. Рождение свыше, очевидно, жителей Иерусалима заинтересовать не могло. Если бы Христос остановил на глазах у всех солнце, то вряд ли бы Его решились распять. Воскреси Он мёртвого — апостолы бы не забыли записать.

В.: Остаётся последнее — исцеления.

П.: Да, как ни крути — только исцеления. Между вторым и первым чудом. Рядом со Христом люди исцелялись! Но эти потрясшие воображение народа исцеления совершал не Христос-Бог, а Иисус-человек!! Не греховный, разумеется, человек, а Божий. Просто биоисцеление происходило без непосредственного вмешательства Отца. Просто от того, что рядом со здоровым человеком люди заряжались здоровьем. И было бы странно, если было иначе. Если бы не так, то второе чудо исцеления в Капернауме было бы сотым. Или пятисотым. Отсюда следует поразительный вывод, достойный статуса принципа: не всякое чудо, даже из совершённых Иисусом, были Отцовыми!

В.: То есть, ты хочешь сказать, что Христос вылечил множество заболеваний не как Бог, а как просто человек, хороший человек, возможно, просто добрым советом…

П.: Да. Своим влиянием. Присутствием. Возможностью с Ним расслабиться. Исповеданием мусора тела памяти. Здесь исцеление не обязательно связано с рождением свыше. Я же скольким жухлым и зрение вернул, и всякие там хронические гаймориты с тонзиллитами… Многие люди это за чудо воспринимали. Говорили: Ал — Божий человек. Но это — просто техника. Психотерапия. Ею, похоже, и Иисус занимался. Непреднамеренно. И без разговоров. И правильно делал.

В.: Ты это, верно, сам открыл?

П.: Сам. Во всяком случае, без участия людей. Что удивительно, богословы, похоже, до сих пор не замечали, что второе чудо, исцеление, в глазах народа было уже не вторым.

В.: А может быть, им невыгодно замечать.

П.: Может быть. Скажем, охраняя авторитет якобы заступников и угодников. Но то, что сатане выгодно, чтобы люди этого принципа не понимали — это факт. Публика мается, никак не может понять, что не всякое исцеление, кажущееся чудотворным, от Бога, а тут принцип ещё более высокий: не всякое исцеление Христа — чудо Божье. Первый принцип понять легче, потом и второй освоить не сложно — а это сатане явно не по сердцу. Ну а признанные богословы, как очевидно было ещё ветхозаветным пророкам, — верные орудия, но явно не Божьи…

В.: Ну, я думаю, таких открытий в твоей книге не одно. Хорошо.

П.: Но это всё, если можно так выразиться, лечебный психокатарсис, Божий метод гораздо выше. Это для неподавляющих. Апостолы именно такими и были. Поэтому они уступали место Богу.

В.: И в Центре тебе скажут, что они, народные целители, ничто, всё — Бог. А они сами от себя ничего не делают, только проводники Божественной воли и энергии. Орудия в руках Божьих. И их не переубедишь. Я уже пыталась.

П.: Не сомневаюсь. «Скажут», «говорят»… И им — верят… Но ведь можно…

В.: И на это они тут же придумают ответ. Жонглировать цитатами, в том числе и из Библии, они умеют в совершенстве.

П.: И всё равно что-то надо сделать. Написать книгу.

В.: Для них — бесполезно.

П.: Я и говорю: остаётся психокатарсис. Для жертв. Заглянул в себя, и — всё видно…

В.: И заповеди. Я, в сущности, сама виновата в том, что со мной произошло. Нужна чёткая опора. А когда мировоззрение не приведено в систему, то одно и то же можно и так увидеть, и эдак. Ты меня понимаешь?

П.: Да.

В.: Ещё на меня сильно подействовало, когда я увидела, как они живут. Как живут и о чём думают. И это при тех словах, которые они говорят!

П.: Насколько, всё-таки, в этой жизни ничего не меняется! А если меняются, то только внешние формы. Подавляющие как были всегда признанными, так ими и остаются. Меняют только вывески. Была католическая инквизиция, её обличили, объяснили, что от Христа в католичестве ничего нет, все вроде бы поняли, церковь разогнали, так публика на смену призвала Наполеона. Наполеона убрали на остров Святой Елены — пришли другие, такие же. Но под другими названиями. У нас в стране — то же самое! Народ после социалистической революции с энтузиазмом рушил православные храмы, гадить в них ходили разве что не толпами, а ведь незадолго до того те же самые люди там поклонялись, ночи напролёт на коленях выстаивали! «Прозрели»! Не помню, кто вывел такой закон: чем кардинальнее меняются символы, тем в большей степени ничего не меняется. Был крест, стала звезда, потом опять крест — а что изменилось? Изгадили храмы — явился Сталин с той же самой инквизицией, только теперь атеистической. А не приди Сталин, пришли бы Свидетели Иеговы, если бы в те годы их было бы достаточное количество, или пятидесятники. Или целители. Эти, похоже, на подходе.

В.: А они и так уже у власти.

П.: А что, ты считаешь, что слияние православия с системой Центров уже произошло?

В.: Не явно… Но произошло. Скажем, входишь в Центр — висят дорогие иконы из Загорска.

П.: Ну и что? Иконы! Подумаешь! Пошёл да купил.

В.: Не-е-ет, эти иконы не купленные. Эти — дарёные. С благословения высших. Приходят люди — вот, пожалуйста, иконы, исцеляют. Заодно и живая реклама: если понравилось, платите деньги и заказывайте себе такие же. Да и во многих других смыслах соединились. Кто в православие людей поставляет?

П.: Ах да, конечно, они…

В.: Заметь, что прежде чем человека «исцелить» от какой-то дорогостоящей болезни, его посылают в храм причаститься, исповедаться и службу отстоять.

П.: Естественно. Там человек стоит часами, и для того, чтобы сломя голову не выскочить оттуда, должен «смириться», что всё это Богу угодно: и кадила, и блёстки, и некрофилические «лики»… Да и после рожи священника физиономия целителя не вызывает отторжения — похожие выражения, похожая сетка морщин…

В.: А ещё песнопения. Ведь в Центре в приёмной тоже подготавливающая атмосфера создаётся: пластинки крутят с иеромонахом Романом. На проигрывателе, между прочим, моего ребёнка. В сущности, краденом, хотя я сама его и принесла. Иконы, опять-таки, там же висят. Дарёные. Что это как не слияние государственной веры с Центрами?

П.: Ну так это только лишний раз доказывает, что бесполезное это занятие — обличать вновь вылупившиеся или древние формы. Картинки того, что и как творят в Центре, могут быть использованы только как материал для формулирования принципа. Но и это не поможет. И в первую очередь тем, из Центра. Ведь их подпирают тысячелетние традиции государственной религии, вся эта система «святых», в которых эти целители узнают себя, возведение в ранг чуда того, что эти святые творили. Как ни странно, но именно государственные религии, и в частности православие, лишили этих людей всякой надежды… И не только их. Я, например, могу предсказать, что эмоционально-стрессовые формы лечения никогда не будут забыты. Никогда — в смысле до самого Второго Пришествия Христа.

В.: Естественно!

П.: Это следует, хотя бы, из феномена «горячих» миссионеров. Ведь для стороннего наблюдателя наиболее «горячими» миссионерами кажутся последователи наиболее изуверских сект или монашеских орденов. А более порядочные, по сравнению с ними, направления воспринимаются как спящие. А ведь эти «горячие» собой ещё и любуются: в своей горячечности видят несомненное подтверждение изменённого состояния своего сердца. Действительно, оно изменённое, только не в том смысле, который они вкладывают. А поскольку реклама, как известно, определяет всё: отношение потенциальных апологетов, и, следовательно, кассу, то…

В.: То эмоционально-стрессовые методы будут более распространены. Но ведь и психотерапевтические методы не защищены от того, что могут оказаться в руках подавляющих. Взять тот же самый центр Хаббарда. Вся целительская публика валом туда пошла.

П.: Третья волна.

В.: Что?

П.: Третья на моих глазах волна в целительстве. Первая — после того, как социализм со своей официозной наукой рухнул, целители-атеисты оказались не в фаворе, то нахлынула волна целительства чисто восточного. Все разом окунулись в восточную философию, уверовали в переселение душ, стали находить «научные» подтверждения, что их души уже много раз переселялись. Потом всё это приелось, как-то себя изжило, и те же самые люди стали целителями уже «христианскими». Души, естественно, переселяться перестали, а стали проходить «мытарства», «чистилища», чтобы потом получить воздаяние. Стали и этому находить научные подтверждения. Теперь, судя по публике, — хаббардизм. Или хаббардщина? Жаль, изуродуют даже то немногое дельное, что в этой системе есть. Если рассматривать только первичную психотерапию, то неплохая, в сущности, система. Если бы её да в хорошие руки…

В.: Правильно, всё определяет личность человека — есть ли она? Но люди почему-то тянутся к дурному. Пока я в Центре была, народ на заводе шёл ко мне валом: посоветоваться и прочее… По всем вопросам советовались. А потом, когда из Центра ушла, я им стала говорить: куда вы идёте? Откуда вы знаете человека, которому доверяетесь?

П.: Естественно, к тебе после этого перестали ходить?

В.: Естественно. Только один старичок-вахтёр был рад, что я с Центром распрощалась. Он мне и раньше говорил: «Милая, уходи ты оттуда, не место тебе там».

П.: Старичок? Какой-нибудь особенный?

В.: Да нет. Обыкновенный такой старичок, неприметный. Вахтёром у нас работает. На проходной. Пенсионер. Почему-то меня очень любит…

П.: А мне работать в этом Хаббард-центре очень не понравилось.

В.: Но после того семинара, где мы познакомились, ты был в абсолютном восторге.

П.: Я? Да, было дело. Но это было предрешено. Собственно, это повторение твоего сюжета. Как рекламное шоу хаббардовская «Дианетика» великолепна. Теория выстроена прямо-таки с пирамидальной правильностью: чётко, симметрично, плоско, и эта-то симметричность впечатление и производит… Я даже испробовал этот метод на одной… э-э-э… даме лёгкого поведения — работает! Потом стал искать этот Хаббард-центр, всех обзвонил — что за наваждение? — не могу разыскать! Три месяца не мог найти!

В.: Отсрочка. Чтобы мы с тобой могли встретиться. Там. Найди ты его сразу, ничего бы не было.

П.: Да, три месяца… За три месяца я его бросил бы, разумеется. Но вот, представляешь, три месяца мечтаний — и семинар! Исполнение мечты! Эйфория уже от одного этого! Да ещё как всё там поставлено! Подряд 8 часов сплошной рекламы!

В.: Да, реклама там — верх серьёзности. Мне самой очень понравилось. Тут же один курс оплатила. «Общение для `одитора». А ты подсмотрел.

П.: Я?

В.: А ты не помнишь?

П.: Нет.

В.: Нам тогда, после `одитинга, свободное время дали, и я сразу пошла и купила. На весь цикл курсов денег, естественно, не хватило. И хорошо, что не хватило. Но один купила. Выхожу из той комнаты, а ты подходишь ко мне и говоришь: «„Общение для `одитора“ купили?» Я тогда подумала: «Во даёт, уже всё знает, и как ему только удалось?»

П.: Это всё ерунда. Профессиональные навыки. Иной раз смешно становится, когда ведёшь какого-нибудь обормота, а он мечтает, что за ним никого. Подходит, скажем, к телефонному автомату, оглядывается, как бы кто не подсмотрел, какой номер телефона набирает, заслоняется, а ведь всё равно я этот телефон записываю.

В.: А как это?

П.: Много будешь знать — скоро состаришься.

В.: Нет, скажи!

П.: Очень просто: подходишь и запоминаешь номер, который подозреваемый набирает.

В.: А он тебя не видит?

П.: А он меня не видит. Но мы отвлеклись. Я — как истинный жмот — курсов оплачивать не стал, а сразу отправился в этот Хаббардовский центр устраиваться работать. Мне кто-то из супервайзеров сказал, что для сотрудников эти курсы бесплатно. Но мне тогда сразу же, в первый же день, не понравилось, какой там солдафонский дух стоит. К примеру, познакомился с одной женщиной. Год уже почти там работает. А поскольку все там работают ради того, чтобы пройти курс психотерапии, то, естественно, её там по Хаббардовскому методу лечат. Мучается от болей в спине, а всё без толку. А явно, что всех делов секунд на тридцать. Я ей предлагаю…

В.: Молодой женщине…

П.: Она замужем.

В.: Разве это имеет значение?

П.: Я ей предлагаю: «Давайте в момент сниму боли, что вы мучаетесь?» Метод объяснил. А она мне: «А нам запрещено-о-о…» Что тут сделаешь?! И это притом, что у неё муж не просто медик, но и научный работник. Тема его диссертации — бесполезность хирургического вмешательства при воспалениях внутренностей. Вырежешь язву — она тут же вновь образуется. Потому как психического происхождения. К этому выводу он после множества хирургических операций пришёл. Следовательно, уж кому как не этой даме понимать, что абсолютного ничего в мире познания — нет. Но она — как зомби! Им, действительно, под страхом прекращения одитинга, причём прекращения навсегда, запрещено прибегать к другим системам психотерапии. Вот они всего и боятся. Вне хаббардщины нет спасения.

В.: Как у католиков: вне их церкви нет спасения. История повторяется. И — своеобразное отлучение. А мне не понравилось, как они там ходят. Ведь как на плацу маршируют. Все идут, чеканя шаг. Ведь все до одного! Как штампованные! Как из фильма ужасов о построении новой цивилизации!

П.: Да, ты это мне уже говорила. Но повторяется не только православие с католицизмом, но и сталинщина. Хаббард, как и Сталин с Гитлером, прекрасно понимал, что побеждать может только иерархия, в которой нет людей, а есть штампованные, которые не остановятся ради организации ни перед чем, даже с клеммами Е-метра (детектора лжи) в руках будут пересказывать слова своего приятеля за соседним столом. К этому обещание светлого будущего: после их одитинга превратиться в оперирующего т`этана.

В.: А это что такое?

П.: А это астральное тело. После того как над тобой поработают высшие специалисты организации, астральное тело начинает независимо от тела физического перемещаться в пространстве. Это и есть наивысшее счастье. У них там это всё измеряется. Счастье обыкновенного человека — 4 единицы, обыкновенное его состояние — 2,5, а заплатившего за полный курс одитинга и прошедшего его — а это не один год обработки — 40 000 единиц счастья!! Сотрудникам организации — скидка. Вот они там все и трудятся за одитинг… А насчёт новой цивилизации — да, заявляют, именно цивилизацию новых людей они и строят. Ни больше, ни меньше. Я как стал переводить ихние письма для служебного пользования — так у меня глаза на лоб полезли! Ну, думаю, попал! А у меня это всегда так. Если что где происходит — так я непременно в самом центре оказываюсь. Стал изучать, что это такое — хаббардизм, так сразу же в центре этого Центра и оказался. Как бесценному кадру, писателю и переводчику, немедленно дали переводить письма для служебного пользования. Только условие — сидеть и переводить там, в их Центре. Я поначалу был недоволен, всё-таки дома удобнее, а теперь понимаю: так даже лучше. Лучше потому, что мог наблюдать. Взять хотя бы их утреннюю гимнастику. Ведь что делают? Соберутся в толпу, тесно стоят, плечом к плечу, и начинают скандировать… названия отделов! Китайская гимнастика это у них называется. Что после этого удивляться, что ходят, чеканя шаг. Но главное — это то, что я там совершенно не мог работать! Засыпал, как после здешней Зои. Сидя засыпал — и всё тут! Выработки, соответственно, нет.

В.: Помню, ты рассказывал, что уходил под крышу спать. На чердак.

П.: Да, а уборщицы меня гоняли. Словом, похоже на твой Центр. Всё те же самые благородные слова. И как в твоём Центре ругают чёрных магов — за сатанизм, — так и здесь обязательный курс об антисоциальных индивидах и о формальных двенадцати признаках их распознавания. Только подавляющие всё равно там. Может, какие-то виды некрофилов они и отсеивают, но, похоже, лишь не способных вписаться в такого рода иерархию. Главные, похоже, остаются. А их тестирование…

В.: Я, кстати, по их тесту им не подхожу. Не прошла.

П.: Так ты и за тестирование платила?

В.: Да. И не прошла.

П.: А я сэкономил. Прошёл его как потенциальный сотрудник. И тоже неудачно.

В.: По-моему, всё очень закономерно.

П.: Похоже… Так что публика там подбирается особая. Кто знает, может, из бывшего твоего целительского Центра в этот Хаббард-центр перебираются.

В.: Это уже происходит.

П.: Жаль. А ведь метод сам по себе неплохой. Не такой, конечно, эффективный, как психокатарсис, но уж, во всяком случае, получше многих. Но если одитинг станет проводить некрофил…

В.: То вместо вычищенной у клиента старой травмы — другую!

П.: Точно! А поскольку человек расслаблен, глаза при одитинге закрыты, то вычистят ему, положим, 30 единиц нездоровья, но за это время вчистят не 50 единиц новых, как у целителей, а 80, то какая разница? То на то получается. Как в одном случае в итоге — 80 единиц нездоровья, так и в другом — те же 80.

В.: А потом время пройдёт, они ещё что-нибудь придумают. Так и будут переливаться из одной формы в другую. И всё с тем же самым результатом. Даже если возьмутся и за лечебный психокатарсис.

П.: Что, вполне вероятно, и произойдёт. И будут убедительно доказывать, что психокатарсис замечателен и превосходит все прежде известные методы. Публика валом пойдёт под травмы. Правильно ты сказала: всё, в конечном счёте, определяет то, какой рядом оказался человек.

В.: Точно.

П.: Но это уже не будет психокатарсис, потому что не будет происходить очищения души. Будет изменяться месторасположение и интенсивность деформаций, но поле-то всё равно останется деформированным. Это не психокатарсис!

В.: А поди это кому докажи. Что видимость техники вопросов и изменяющихся образов — ещё не очищение. Тебя слушать не станут.

П.: Так вот именно поэтому я и утверждаю, что эмоционально-стрессовые методы не отомрут никогда! Ярким некрофилам с психокатарсисом не по дороге, потому что путь их не к жизни. А раз к смерти, то под видом лечения они всего лишь находятся в тех местах, где есть боль, болезни, страдания. Много времени в поликлиниках, аптеках и больницах они тратят вовсе не потому, что хотят стать здоровыми в смысле приближения к жизни. «Болея», они как бы уже находятся на полпути к состоянию смерти, они тогда от себя самих умиляются до слёз. Размышляя о смерти, предпочитая поле себе подобных в очередях поликлиник, стремясь попасть всё к более и более признанному медицинскому светилу, — они тем выбирают смерть! Модные доктора — это вовсе не глупость, как говорил Толстой. Всё это не просто так! Человек не так уж безнадёжно глуп, во всяком случае, на уровне бессознательного. И если кто с жизненными ситуациями часто не справляется, то истинная причина в том, что подсознание его с этими ситуациями справиться и не стремится, потому что удача уводила бы от смерти. И ещё. Так ли уж случайно люди так мало читают умных книг? Нет. Боятся потревожить агонизирующее тело мировоззрения. Лучше к медицинскому признанному светилу — авось очередная психоэнергетическая травма добьёт тело памяти. А вместе с этими телами — и тело физическое. Духовное и не рождалось.

В.: Поэтому…

П.: Поэтому эмоционально-стрессовые методы останутся как бесценная возможность под видом лечения получить ещё. А видимость лечения необходима: Слово всё равно в них живёт, совесть, следовательно, обличает, поэтому Его обойти требуется. Сатана хитёр, верные ему кодируют не только мусором с откровенным звучанием, но и по формальному звучанию мусором как бы нравственным.

В.: Вот уж точно!

П.: Поэтому психокатарсис — это, прежде всего, самолечение. Поэтому — вне воздействия некрофилов. Истинное самолечение всегда Боголечение. Самокатарсис тоже можно извратить.

В.: Всё можно. Если очень захотеть.

П.: Живой бог на земле Порфирий Иванов умер, но исцелять своих последователей не прекратил. Верующий в Иванова выходит, скажем, в лес, разувается, тем, якобы, соединяясь с природой, и говорит: «Учитель, исцели меня!» — и получает исцеление. Причём те, которые исцелялись от ещё живого «Живого бога на земле» Иванова, и после его смерти исцелялись уже от мёртвого «Живого бога», и при этом никакого ухудшения в качестве исцелений не ощущали. Это предпоследний шаг перед некро-«самолечением». Перед подключением к первоисточнику смерти. Перед видимостью самолечения. Самолечение — это, в большинстве, всё-таки только видимость. Но для того чтобы в некро-«лечении» не было сбоев, сатана очень хотел бы, чтобы обращались к мёртвым. Якобы, в некоем смысле, живым. Тем же Ивановым, коим в истории человечества несть числа. В каждой «религии» — свой. В Центре наверняка тоже должен быть какой-нибудь. Из территориально-культурных соображений, он явно из святцев.

В.: Точно. Есть. Святой Пантелеймон. В Центрах обязательно его икона висит.

П.: Ну вот, пожалуйста! Что я говорил!

В.: Но ведь не только Пантелеймон. Помнишь: «Именем Иисуса Христа, злой дух болезни, выйди вон! Дух здоровья — войди!»

П.: Я слыхал формулы и посложнее.

В.: Я тоже. Их множество. Но имя…

П.: Имя Божье не набор букв и звуков. Да даже и по библейской лексике «имя» — это многозначное слово. Одно значение — привычная метка человека, набор звуков, а другое — это характер. Самое главное в человеке. Об этом особенно в Ветхом Завете много говорится.

В.: Покажешь мне?

П.: Обязательно.

В.: Ты не подумай, что я тебе не верю. Наоборот, чувствую, что именно так и должно быть. Просто очень учиться хочется. Я вообще, сколько себя помню, всё время где-нибудь училась. На работе вечно меня на какие-нибудь курсы посылали… Тогда учиться хотелось, а сейчас и подавно. Всему-всему!

П.: Прекрасно! И я с удовольствием тебе составлю компанию. Будем учиться вместе! Я тоже, во всяком случае, после института, всё время чему-нибудь учился. Самым неожиданным дисциплинам. Столько ещё неизвестного — и так всё это интересно! А ещё мне очень хочется всё, что я прежде читал, ещё раз перечитать. Хорошее, я имею в виду. Совершенно, чувствую, новыми глазами всё увижу. И вообще, мне кажется, что до встречи с тобой я не жил. То есть, не совсем корректно я выразился… Бог-то меня повернул в нужную сторону уже не первый год, но я весь был так увешан… Ненужным. Бог постепенно развязывал, я разгибаться начал. Но когда ты в моей жизни появилась, я и вовсе распрямился. Спасибо тебе!

В.: За что?

П.: За то, что ты существуешь. За то, что ты такая…

В.: Ты на чём-то остановился?

П.: Нет, я серьёзно. Я до тебя очень верил словам. Пытался понять, что у человека в душе, размышляя над его словами. А с тобой не только бросил слова слушать, но и поступки, понял, ничего не значат.

В.: Ты на чём-то остановился?

П.: Тебе мои рассуждения интересны?

В.: Очень! Имя…

П.: Имя… Да… Конечно. Когда призывается якобы имя Господне, но на самом деле это не более чем определённая комбинация букв, то происходит нечто противоположное Божьему и получаются исцеления, по качеству не уступающее исцелениям от «Живого бога» Иванова или от мёртвой проститутки Констанции. Или ещё от кого-нибудь вроде того. И хотя звук имени Христова сатане не опасен, всё-таки надёжней увести ещё дальше. К Иванову, к Пантелеймону, ещё к кому. По той же сатанинской логике, по которой дьяволу мало того, что под его водительством фарисеи опошлили субботу, он сверх того потрудился перенести и без того видимость покоя на любой другой день… Будто ритм Вселенной не более чем формальность.

В.: Да, так…

П.: Поэтому глубины психокатарсиса возможны только в имени Христа, и даже более того — в Его Личности. В идеале психотерапевт не более чем тренер, узнав у которого о технике зрительных образов, человек, вернувшись домой и став на молитву, освободился бы от травм души. В особенности от травм, нанесённых теми индивидами, которые умеют внушить, что обладают сильным биополем. Ты знаешь… ты знаешь, а ведь мне сейчас идея пришла!

В.: Какая?

П.: Мы с тобой в чём расходимся? Ты считаешь, что психоэнергетическая травма наносится, когда один человек о другом зло подумает. Так?

В.: Так. Он может подумать подсознательно, не осознавая… Но в Центре учат, что если подумает хорошо, то добро несёт, а если плохо — то зло. Поэтому целитель особую ответственность несёт перед Небом.

П.: Хорошо. А я всё время с тобой не соглашался, говорил, что психоэнергетическую травму получить рядом с некрофилом можно в любое время. Просто потому, что человек такой. Вне зависимости от того, что в данный момент происходит на понятийном уровне его мышления. Так?

В.: Во всяком случае, ты так всегда мне говорил.

П.: Так вот мне сейчас пришла идея, как эти точки зрения соединить! От некрофила идёт некий фон. Одну, если ты помнишь, психоэнергетическую травму в половую сферу, дюралевую пластину, как мы выяснили, я получил, просто ожидая автобуса на остановке. Один был, после работы.

В.: Ты, верно, тогда думал о сексе.

П.: Завсегда об энтом самом думаем! Кхы-кхы! Но травмы-то получал не всегда! А мужчину того, который мне эту травму залепил, я даже и не видел, за спиной стоял. Вряд ли он обо мне специально думал…

В.: А может, думал? Ты — высокий, интересный. Позавидовал.

П.: Преувеличиваешь. Высокий — да, но стоял к нему спиной… Не будем спорить! Мяч всё равно круглый, даже когда он и не катится. Поэтому не удивлюсь, если эксперименты покажут, что некрофилы травму нанести могут даже пока спят. Но спят они не всегда и иногда ещё некрофильно думают. А мысль весьма материальна…

В.: Это уж точно.

П.: А если ещё и подумают, в том же, естественно, духе, в котором и живут, то в таком случае их «исцеляющая» сила резко возрастает. А когда не думают — падает. Но не до нуля! До уровня того самого всё убивающего фона. При таком раскладе наши с тобой позиции совмещаются.

В.: Я подумаю. Я так сразу тебе ничего сейчас не скажу…

П.: Да я, собственно, и не настаиваю. В сущности, какая разница — до нуля или не до нуля? Главное… Да я сам не знаю, что, в сущности, главное…

В.: Знаешь.

П.: Я не в этом смысле. Ты и так интуичишь, хоть я энергетически и не признанный, не «сильный»…

В.: По поводу чего я чрезвычайно счастлива!

П.: Ещё мне кажется, что эта теория о «сильном биополе» придумана для того только, чтобы был повод использовать это привлекательное для толпы слово — сильный. Экстра! Ведь в слове экстрасенс главное не сенс, а экстра. А для нашей гипотезы…

В.: Твоей.

П.: Нашей. Эта «сила» — полное бессилие. Ни друзей, ни здоровья. И половинки нет, потому как для «сильных» их в принципе не существует. Ведь только Бог с`илен свести на этой земле с той единственной, которая действительно единственная…

В.: И с единственным. Я слушаю тебя…

П.: …и вытащить из самых бесподобно опасных мест, пусть даже кругом трупы. Вспомнить хотя бы то танковое безумие в Столице… Безумие, выплеснувшееся за пределы Центра… Или банду в азиатских горах. Но как в сказке — всё нипочём.

В.: Что поделать, такие мы с тобой.