§ 1. Основные понятия и феномены процесса консультирования

Вопрос о том, что же на самом деле происходит за закрытыми дверьми между консультантом и клиентом, до сегодняшнего дня остается дискуссионным, как и вопрос о том, за что платит клиент консультанту. Отвечая на них, консультанты говорят, что получают плату за изменения, происходящие с клиентом, за время, проведенное с клиентом, за тепло, любовь и принятие, отданные клиенту во время сессии, за поддержку, мудрые советы и т. д. Все эти ответы, описывающие различные процессы, верны. Тем не менее есть нечто, объединяющее любое взаимодействие двух людей. Это отношения, которые при этом возникают, развиваются определенным образом, а затем завершаются. Любые отношения имеют свои особенности, свою структуру, свои характеристики. Они могут быть формальными и неформальными, деловыми и эмоциональными, сдержанными и теплыми. Таким образом, можно сказать, что клиент платит консультанту за определенные отношения, которые рождаются между ними.

Процесс развития клиент-терапевтических отношений также имеет свои особенности, феномены и собственную логику развития. Главное отличие клиент-терапевтических отношений от любых других состоит в том, что для консультанта эти отношения становятся более-менее «прозрачными» по мере их углубления и развития. Это значит, что консультант многое, что происходит между ним и клиентом, замечает, понимает, объясняет и интерпретирует. За счет собственной осознанности консультант может и должен обнаружить в отношениях с клиентом все то, что осложняет жизнь клиента, мешает его встрече с самим собой и останавливает его личностное развитие; ведь отношения клиента с консультантом есть не что иное, как проекция всех социальных отношений клиента.

Джеймс Бьюдженталь однажды сравнил психотерапию с путешествием и отметил, что никто не возвращается из этого путешествия таким, каким он в него отправился. В этом смысле процесс консультирования есть движение клиента к самому себе, к пониманию себя, к собственной ясности, к восстановлению связи со своими ресурсами. Тогда целью и задачей консультанта становится сопровождение человека в этом пути и оказание ему необходимой поддержки. С чего начинается этот процесс и какие феномены при этом проявляются?

Обращение клиента к психотерапевту всегда (если только это не необходимая в ходе обучения терапевта его собственная личная терапия) сопряжено с его внутренней тревогой, боязнью, стыдом. В нашем менталитете не принято обращаться за помощью к специалисту по поводу душевных проблем и личностных трудностей. Существует стереотипное мнение о том, что человек должен уметь справляться с ними самостоятельно. Однако мало у кого хватает внутренних ресурсов для решения своих душевных проблем. Иначе откуда такое огромное количество депрессивных состояний, разнообразных зависимостей, суицидов и суицидальных попыток? Поэтому на встречу с консультантом человек чаще всего приходит с ощущением безнадежности, уже имея в своем опыте много боли, сильных переживаний, разнообразные неудачные попытки решения собственных проблем. Клиент, как правило, испытывает страх перед необходимостью раскрываться, стыд за свою слабость, тревожится о том, поймет ли его психолог, услышит ли, будет ли ему полезен. Эти переживания клиента не должны помешать встрече клиента и консультанта. Поэтому работа начинается с установления контакта{ Термин контакт в психотерапии и консультировании употребляется в нескольких значениях. Во-первых, для обозначения условий для начала клиент-терапевтических отношений. Во-вторых, для обозначения собственно процесса развития отношений. В-третьих, для обозначения результата взаимодействия терапевта и клиента. Здесь рассматривается во втором значении.}. Под контактом обычно понимают процесс создания необходимого уровня доверия, безопасности и принятия, который позволяет обсуждать с клиентом значимые для него темы. Установление контакта – прямая задача психотерапевта, ибо именно он является специалистом по отношениям. В ходе сессии терапевт должен уметь понимать, исходя из вербальных и невербальных реакций клиента, что происходит с контактом: изменяется ли степень близости (уменьшается или увеличивается), нарушается ли контакт, и если да – то в какие моменты.

В ходе установления контакта консультанту важно понимать, что ответственность за этот процесс, за его течение и возможное нарушение делится с клиентом поровну. Открытость клиента при абсолютной закрытости терапевта не является процессом создания отношений. В отношениях всегда присутствуют субъекты, каждый со своим внутренним миром, со своими установками, правилами, ценностями, переживаниями и т. д. Поэтому психотерапевту нельзя оставаться «в скафандре», если его клиент «раздевается», открывая свои, порой самые интимные и сокровенные, мысли и чувства. Отсутствие терапевта как субъекта в отношениях с клиентом приводит к тому, что терапевт не замечает лжи клиента (ни осознанной, ни неосознаваемой), а это значительно уменьшает терапевтический эффект. Не является полезной для клиента ситуация, когда из-за определенных установок и стереотипов клиент видит в психологе лишь «доктора», который «ставит диагноз и выписывает лекарства». Нельзя также говорить о том, что контакт создан и существует, если клиент «смотрит в терапевта как в зеркало», не замечая его как личность, как живого человека.

В отечественной литературе, описывая позицию консультанта по отношению к клиенту, обычно говорят о трех ее возможных вариантах: позиция «сверху», позиция «снизу», позиция «наравне». Позиция «сверху» представляет собой воспроизведение детско-родительских отношений. Она эффективна в процессе прояснения потребностей клиента, исследования истории его детства, его взросления, при работе, направленной на принятие клиентом себя, при работе с его чувствами и переживаниями, с острым горем. Разумеется, такого рода отношения должны быть эмпатийными, принимающими, поддерживающими. Позиция «снизу» в терапии имеет скорее экспериментальный характер. Терапевт может войти в нее, чтобы показать своему клиенту особенности установления им отношений с окружающими людьми, с последующим обсуждением этого эксперимента и возникших в ходе его чувств и мыслей. Если же консультант не может выйти из такой позиции, есть вероятность наличия сильного контрпереноса, который следует прорабатывать на супервизии. Позиция «наравне» представляет собой партнерские отношения, в которых оба субъекта равноправны. Такая позиция эффективна при работе с экзистенциальными проблемами клиентов, в коучинге, с клиентами, умеющими опираться на собственную поддержку и ресурсы. При такой позиции клиенту уже не требуется так много тепла от терапевта, как от «родительской фигуры». В этом случае ему необходимы экзистенциальное принятие и мудрость. Принудительное удерживание клиента в детско-родительских отношениях, пусть даже с идеальной «родительской фигурой», может не только замедлить процесс «взросления» клиента, но и привести к его «бунту», «сепарации», которые выражаются в отвержении терапевта и в уходе клиента из терапии. Неумение консультанта изменить позицию свидетельствует о его личностных проблемах: о недостаточной проработанности его собственных детско-родительских отношений, о низком пороге принятия{ Порог принятия – это некоторый уровень близости, который способен выдерживать один человек в отношениях с другим человеком. Высокий порог принятия означает, что человек выдерживает высокий уровень близости, и наоборот. При высоком пороге принятия человек может выдерживать сильные переживания другого, не останавливать и не избегать предъявления чувств, оставаться принимающим и сочувствующим рядом с горем и агрессией другого, не обесценивая ни его чувства, ни их силу, вне зависимости от модальности переживания (т. е. его эмоциональной окраски).}, об особенностях личности, не соответствующих профессиональным требованиям.

Некоторые консультанты говорят также о так называемой «нулевой» позиции терапевта. В ортодоксальном психоанализе психоаналитик, дабы избежать возможного влияния своих непосредственных реакций на рассказ пациента, находился вне поля его зрения. Однако при таком положении психотерапевта благотворное влияние слушающего исчезает. Поэтому сегодня подобное расположение клиента и психолога практически не встречается. Оно заменено на «нулевую» позицию. Задачей консультанта во время контакта является сохранение спокойного бесстрастного выражения лица и нейтрально экспрессивной позы тела. При этом значительно увеличивается количество проекций клиента на психотерапевта, что является материалом для дальнейшей работы. Такая позиция позволяет клиенту понять, в каких сферах и ситуациях он наиболее уязвим, где ему требуются оценка, поддержка и одобрение слушателя. Использующие этот прием психотерапевты говорят о его высокой мотивирующей силе для клиентов. Однако выдерживать подобную позицию нелегко, этому навыку следует специально учиться. Кроме того, консультанты отмечают, что в течение всей сессии находиться в «нулевой» позиции нецелесообразно; ее имеет смысл использовать в отдельных случаях, максимум в течение 10–15 минут, а злоупотребление ею не полезно ни для клиента, ни для хода терапии в целом.

Обычно каждая сессия начинается с рассказа клиента о его сложностях, проблемных ситуациях, его наблюдениях за собой, своими переживаниями и поведением. Как правило, клиенты имеют некоторое представление о причинах собственных трудностей и о том, какую помощь от психолога они хотят получить. Эту информацию называют запросом клиента. Различают несколько видов запросов. Первичный запрос – это информация, полученная от клиента на первой сессии, включающая в себя понимание клиентом причин собственных трудностей и представления о возможной помощи психолога. Первичные запросы часто содержат в себе просьбу об изменении или помощи в изменении чего-либо и кого-либо. Клиенты просят изменить партнера, родителей, детей, коллег; просят повлиять на кого-то; просят сделать с кем-то что-то, что соответствует их ожиданиям. Разумеется, консультант не имеет ни возможностей, ни сил, ни желания изменять других. Это невозможно. Такие запросы, связанные с изменением других людей, называют «ложными». В них еще нет понимания клиентом уровня своей ответственности за возникновение проблемной ситуации, нет понимания того, что измениться может только он сам, внося при этом необходимые коррективы в отношения или семейную систему. Очень часто первичные запросы являются «ложными», и требуется достаточно времени и сил терапевта для прояснения истинного запроса клиента. Истинный запрос всегда содержит в себе понимание клиентом того, что его сложности связаны с особенностями его личности и только он сам способен внести изменения в свою жизнь.

Иногда клиент заявляет о понимании причин собственных трудностей, о желании изменить что-то в себе и своем поведении, однако это заявление противоречит реальности. Например, клиентка заявляет о том, что она стеснительна и застенчива, и при этом вызывающе и сексуально одета и открыто кокетничает с терапевтом. Или клиент по собственной инициативе выходит во время групповой работы в круг на первую индивидуальную сессию и предъявляет запрос о невозможности выступать при аудитории и говорить вслух о своих проблемах. Сопоставляя содержание запроса с тем, что происходит в реальности в клиент-терапевтических отношениях, консультант может обнаружить некое несоответствие между словами и действиями клиента. Зачастую в таких случаях проявляются такие черты личности клиента, как демонстративность, нарциссизм, цинизм, скрытая или явная агрессия и др. Работа с подобными чертами должна опираться на глубокое понимание природы их возникновения и максимально экологичную позицию консультанта по отношению к клиенту и безопасную для самого себя, так как в таких случаях есть риск проявления некоторых личностных расстройств.

Предъявляя запрос, клиент отталкивается от собственного видения своих проблем. Это видение опирается на психологическую реальность данного человека, которая не всегда соответствует действительности. М.М. Певзнер отмечает, что психологическая реальность человека – «это внутреннее пространство, “населенное” элементами, составляющими психику: понятиями, образами, ощущениями, представлениями, переживаниями и т. д. Обращаться к этому материалу непросто, и он не всегда доступен, но именно с этой реальностью работает специалист» (Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 37–38). Консультант может соприкасаться с этой реальностью только опосредованно, через вербальное и невербальное поведение клиента. Профессиональные предположения о составляющих эту реальность элементах называют гипотезами. Гипотезы необходимо проверять предложениями типа: «Правильно ли я понимаю, что вам всегда недоставало родительской любви и понимания?», «Мне кажется, что вы сейчас смущены. Это действительно так?». Клиент может подтвердить или не подтвердить гипотезу консультанта. Однако если клиент не соглашается, психотерапевту не стоит сразу отказываться от своей гипотезы. Дальнейшее наблюдение за клиентом подскажет, является ли предположение психолога ошибочным или клиент пока не осознает определенные элементы собственной психической реальности. Клиенты действительно могут плохо ориентироваться в собственных чувствах и ощущениях, не осознавать противоречий между своими словами и поведением, не понимать своих потребностей.

Проверка гипотез завершается выдвижением версии. Версия{ Некоторые консультанты говорят в этом случае о «психологическом диагнозе». С нашей точки зрения, это понятие больше соответствует психодиагностическим процедурам.} представляет собой психологически понятную и теоретически обоснованную связь между проблемами клиента, ситуацией, в которой они возникли, и личностными особенностями клиента (рис. 1).

Рисунок 1. Схема выдвижения версии

Выдвинуть версию – значит, во-первых, обнаружить такую взаимосвязь; во-вторых, выдвинуть теоретическое обоснование для найденной взаимосвязи, т. е. определить, исходя из какой психологической теории, психологического механизма или феномена можно такое обоснование дать. При этом консультант должен опираться на персональную теорию консультирования. Несомненная важность теоретического обоснования в данном случае состоит в том, что оно, образно говоря, помогает найти в «клубке» проблематики клиента тот «конец веревочки», с помощью которого можно этот «клубок» распутать. Часто начинающие психотерапевты внимательны к своим клиентам, выдвигают правильные гипотезы, но, не имея достаточной теоретической базы, не могут выдвинуть точные версии, из-за чего психотерапевтические сессии превращаются в движение по кругу. Обращаясь к супервизору, консультанты рассказывают о том, что, несмотря на понимание причин проблем клиента, во время сессии они теряются и не знают, что делать с собранным о клиенте материалом, не имеют представления о том, каким образом решаются аналогичные проблемы, с чего начинать психотерапевтическую работу. Для супервизора подобные запросы являются свидетельством неустойчивости и недостаточной сформированности персональной теории консультирования специалиста. Поэтому в ходе обучения консультированию следует обращать особое внимание на навык выдвижения версий и постановки «психологического диагноза»{ В отечественной психологии психологический диагноз – это структурированное описание комплекса взаимосвязанных психических свойств – способностей, мотивов, устойчивых особенностей личности, – а также конечный результат деятельности психолога по выяснению индивидуально-психологических особенностей личности, оценке их актуального состояния и прогнозу дальнейшего развития.}.

Если клиент и психолог достигают определенного соглашения о цели совместной работы, то можно переходить к заключению контракта. Термин «контракт» в психотерапии имеет несколько значений. Во-первых, под контрактом понимают договоренность между консультантом и клиентом о целях встреч, их частоте и продолжительности, месте и времени проведения, а также об оплате. Во-вторых, сам процесс установления контакта, прояснения истинного запроса и выдвижения версии также является контрактом, так как первичное соглашение между клиентом и терапевтом о целях и задачах терапии может быть в ходе консультирования уточнено и даже пересмотрено. Невозможно предугадать продолжительность этого процесса. Он может длиться от десятка минут до нескольких сессий.

О заключении контракта (во втором значении) со стороны клиента можно говорить, если:

? клиенту становятся ясны его роль и зона ответственности в возникших у него в жизни трудностях и проблемах;

? клиент отчетливо понимает, какими критериями он будет руководствоваться, чтобы определить, что изменения в его жизни начали происходить и он движется в оптимальную для себя сторону;

? клиент осознает, что ему необходимо приложить определенные усилия для внесения в свою жизнь изменений;

? клиент понимает, что психотерапия не сводится к тому, чтобы консультант дал совет, а клиент им воспользовался.

О заключении контракта со стороны терапевта можно говорить, если:

? терапевт разделяет и осознает свою часть ответственности в работе с клиентом;

? терапевт собрал достаточно материала о клиенте для выдвижения версии и знает, с чего начинать терапевтическую работу;

? терапевт уверен, что «встреча» с клиентом состоялась, т. е. они видят, слышат, понимают друг друга.

Заключение контракта является важным этапом еще и потому, что при подведении итогов всего процесса развития клиент-терапевтических отношений в конце работы можно вернуться к контракту и оценить, что и как было сделано, какая часть пути самопознания была пройдена клиентом в ходе терапии и что еще предстоит. Ибо с окончанием терапии самопознание и жизнь клиента не заканчиваются.

Еще одним феноменом психотерапевтического процесса является диалог. О роли, месте, структуре и составляющих диалога в консультировании и психотерапии написано пока не так много. Понимание диалога как феномена человеческого взаимодействия восходит к работам М.М. Бахтина и М. Бубера{ Среди отечественных авторов, которые писали о диалоге в терапевтическом процессе, следует назвать Т.А. Флоренскую, Ф.Е. Василюка, Г.Л. Станкевича, А.Ф. Копьева, М. Папуша и др., продолжающих размышления и традиции М.М. Бахтина, М. Бубера и др.}. Смена идеи о воздействии психотерапевта на клиента идеей их взаимодействия привела к рассмотрению и изучению диалога как основного содержания психотерапевтического процесса. При этом диалог включает в себя три составляющие: полюс клиента, полюс консультанта и диалогическое пространство, которое образуется при взаимодействии двух субъектов общения. Г.Л. Станкевич указывает, что диалогическое пространство образуется «из реплик, взглядов, переживаний, мыслей, ощущений, жестов – и многого другого, в чем так или иначе проявляется присутствие участников диалога» (Станкевич, 1999, с. 25). В этих проявлениях можно выделить четыре основных аспекта: субъективный образ отраженной ситуации{ Здесь имеется в виду сознание – отражение объективной реальности в психике человека.}; ее эмоциональное переживание; возникающие в процессе телесные ощущения; ценность ситуации диалога (отношение к происходящему, его значимость в контексте жизни). Все эти проявления образуют определенную субъективную позицию терапевта или клиента, в которой отражаются разнообразные внутриличностные процессы. В своей целостности и единстве эта позиция может быть определена как смысл{ В психологии позицию понимают как устойчивую систему отношений человека к определенным сторонам действительности, проявляющуюся в соответствующем поведении и поступках. Ряд исследователей (Краснов, 1997; Алексеев, 2002) указывают, что позиция – это активность, реализуемая в проведении ценности. В позиции ценность не декларируется, а живет, реализует свой потенциал. Главным компонентом профессиональной позиции называют личностно значимые ценности (см. об этом: Лукова, 2008).}. «В обыденном диалоге смысл фрагментарен, – указывает Г. Станкевич, – поскольку внимание участников фиксируется лишь на отдельных его частях, что неизбежно влечет за собой потерю целостности пребывания человека в ситуации диалога. Психотерапевт при помощи соответствующих техник может содействовать формированию целостного смысла ситуации. Смысл оказывается не только единицей опыта, но и операциональной единицей психотерапевтического процесса» (Станкевич, 1999, с. 25). Таким образом, диалог в консультировании – это процесс управляемого речевого взаимодействия людей, нацеленный на установление единого смыслового пространства, результатом которого является осознанное изменение его участников (Станкевич, 1999, с. 26).

Еще одним вариантом развития идей М. Бубера является теория диалога американской школы гештальта (GATLA – Лос-Анджелесская ассоциация гештальттерапии) (Р. и Р. Резник, Т. Берли), которая описывает, что в психотерапевтическом пространстве диалог имеет несколько основных характеристик, являющихся в то же время и необходимыми условиями для его осуществления как со стороны клиента, так и со стороны терапевта:

? готовность;

? присутствие;

? включенность;

? уважение к феноменологии (Гусев, 2007б, с. 135–142).

Под готовностью понимают согласие на терапевтическое взаимодействие. Готовность клиента выражается вербально и невербально (в позе, мимике, жестах, интонации, тембре и темпе речи, расстоянии между клиентом и консультантом и др.). Клиент может прийти на сессию с низким уровнем готовности, и тогда задача консультанта – показать это клиенту, а также прояснить, с чем связано отсутствие согласия на терапевтическую работу и какими причинами оно обусловлено. Клиент может проявлять неготовность обсуждать определенные темы, боясь встретиться со своими сильными переживаниями, с душевной болью. Иногда клиенты считают, что для них наиболее полезно обсуждение актуальных, часто поверхностных тем. В этом случае терапевту следует ненавязчиво, но достаточно настойчиво разъяснять и показывать клиенту, какими глубинными проблемами вызваны актуальные трудности клиента.

Понятие готовности всегда связывают с понятием психологических границ. Для оптимального взаимодействия с клиентом психологические границы консультанта должны быть достаточно открытыми и прозрачными, это и определяет уровень его готовности. Во многом готовность терапевта достигается благодаря особому невербальному поведению: теплому и внимательному взгляду, принимающему выражению лица, открытой позе, приятной и спокойной интонации голоса, специальному настрою на встречу с клиентом и пр.

Особое состояние максимально возможной открытости, осознанности, способности отражать как процессы своего внутреннего опыта, так и процессы внешнего взаимодействия называют присутствием. Дж. Бьюдженталь говорил, что «присутствие достигается за счет мобилизации чувствительности как внутрь (по отношению к внутреннему опыту), так и вовне (по отношению к ситуации и другим людям)» (цит. по: Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 42). Присутствие – та составляющая диалога, которая сначала проявляется у терапевта, а затем он определенным образом обучает этому навыку клиента. Присутствие объединяет в настоящем моменте мысли, переживания и поведение человека. Находиться в кабинете консультанта – еще не значит присутствовать в диалоге. Клиент может отвлекаться, задумываться о чем-то, «выпадать из разговора», терять нить беседы из-за каких-то более актуальных переживаний или сопротивления погружению в травматичные или запретные темы. «Отделиться» от происходящего «там и тогда» – и значит присутствовать в настоящем моменте. Присутствие определяется уровнем внимания к происходящему «здесь и сейчас». Усиление присутствия помогает терапевту вернуть клиента, ускользающего из диалога. И наоборот – ослабление присутствия терапевта снижает частоту клиентских интервенций (т. е. попыток нарушить психологические границы терапевта с помощью излишних вопросов, проявлений агрессии, давления и т. п.).

Многие консультанты считают навык сохранения оптимального состояния присутствия определяющим в профессиональной деятельности терапевта. При минимальном уровне присутствия терапевта будет «потеряно» много событий клиента (т. е. терапевт не заметит чего-то происходящего в диалоге с клиентом на вербальном и невербальном уровнях), при максимальном – терапевт «потеряет» много собственных событий. М.М. Певзнер называет следующие факторы, мешающие присутствию консультанта:

? приверженность определенной теории и/или конкретным методам и техникам;

? привязанность к собственным представлениям о клиенте, возникшим до настоящей сессии;

? невозможность отрешиться от своих личных проблем;

? идентификация (слияние) с клиентом;

? проявление неосознанных мотивов (консультант должен постоянно осознавать, что он делает и зачем, – задает вопросы, обращает внимание клиента на его проявления и т. д.);

? сосредоточенность на содержании того, о чем говорит клиент, при отсутствии внимания к тому, как он говорит.

Для того чтобы удерживаться в присутствии (особенно если навык находиться в «здесь и сейчас» не выработан), человек должен прилагать определенные волевые усилия. Произвольность такого процесса также определяется личной ответственностью. Не только терапевт, но и клиент должен отвечать за то, чтобы быть открытым, осознанным, внимательным к своим внешним и внутренним психическим событиям. Поэтому присутствие взаимосвязано с ответственностью. Если на консультанте больше ответственности за обеспечение присутствия, то, как правило, он ощущает вину перед клиентом. Наоборот, если ему не хватает ответственности, он начинает злиться на клиента.

Под включенностью понимают способность следовать за своим интересом во время сессии. Диалог не состоится, если терапевту не интересно то, о чем говорит клиент, а клиенту не важно то, о чем говорит терапевт. Зачастую включенности мешает демонстративная вежливость, за которой и у терапевта, и у клиента могут скрываться такие чувства, как неудобство, стыд, неуверенность в себе, страх, тревога. Препятствует включенности и то, что терапевт и клиент находятся каждый в своей ролевой позиции и статусе.

Включаясь по-настоящему, терапевт может глубоко прочувствовать, каково это – жить и находиться в ситуации клиента. А прочувствовав – привнести в сессию подлинные сильные переживания, например: «Какой ужас! Как вы это терпите?!»; «Господи! Как же вы с этим справились? Это же безумно больно!»; «Как я рада за вас! Это было превосходно!» и т. п. Кроме того, включенность часто позволяет терапевту опознать, есть ли интерес к тому, что обсуждается на сессии, у самого клиента. Например, заметив, что никак не может побороть скуку и зевоту, консультант может уточнить у клиента, действительно ли для него важно то, о чем они беседу ют. Часто бывает, что ощущение скуки у консультанта вызвано тем, что клиента на самом деле волнуют совсем другие проблемы, но он почему-то приносит для обсуждения не их.

Уровень включенности можно определить общей энергетикой сессии. Чем более участники сессии включены в клиент-терапевтический процесс, тем быстрее проходит для них время сессии. И наоборот – если время тянется медленно, если кому-то скучно и неинтересно, то включенности в сессии недостаточно.

Феноменология клиента или консультанта складывается из воспитания каждого из них, из его субъективного опыта, событий его жизни, состояний системы и поля{ Термин «поле» в психологии имеет два значения: 1) метафора, обозначающая некую область психологических феноменов; 2) ситуация взаимодействия человека с миром в данный момент времени; обстоятельства, определяющие поведение. Здесь употреблено во втором значении.}, в которых он находится. Уважение к феноменологии включает в себя два процесса – внимание к феноменам и уважение к феноменам. Внимание к феноменам предполагает, что все, что происходит во время сессии, имеет значение: неожиданный поворот беседы, жест, поза, воспоминание, переживание или ощущение. Иногда даже незначительный жест, будучи усилен, может обнаружить целый пласт материала для дальнейшей терапевтической работы. Так, один клиент во время своего рассказа постоянно делал своеобразное движение правой рукой со сжатым кулаком. Когда же по просьбе терапевта он его усилил, а затем добавил к движению приходящие на ум слова, то оба они узнали в этом движении взмах киркой шахтера в забое. «Давай! Давай! Еще давай! Работай давай!» – произносимые с силой слова дополнили картину. Далее выяснилось, что дед клиента был шахтером, много работал и много требовал от членов своей семьи, в том числе и от своего внука. Теперь и самому клиенту, и терапевту стали более понятны и его требовательность к себе, и высокая работоспособность, и страх чего-то не успеть, и ненависть к себе из-за того, что постоянно делает только то, что «должен», неумения отдыхать и расслабляться.

Уважение к феноменам клиента проявляется в их экологичном исследовании, в бережном отношении к понятиям клиента, в их экзистенциальном принятии терапевтом. Исследуя феноменологию клиентов, консультанты задают вопросы типа: «Что значит для вас то или иное понятие, событие, действие?». Уважение терапевта к собственной феноменологии выражается в возможности сравнивать собственное понимание (терминов, действий, событий и т. п.) и понимание клиента, в принятии различий между ними, в разрешении себе думать и чувствовать отличным от того, как это делает клиент, образом. Иногда начинающие консультанты теряют уважение либо к своей феноменологии, либо к феноменологии клиента – например, пытаются убедить клиента в своей правоте или, наоборот, начинают сомневаться в собственных взглядах. Уважение к уникальности опыта любого участника сессии дает возможность диалогу состояться. Если же уважения к феноменологии недостаточно, то такое нарушение диалога приводит к сильному утомлению и консультанта, и клиента.

В ходе сессии в процессе развития клиент-терапевтических отношений могут происходить и некоторые другие процессы. Наиболее распространенными из них являются слияние с клиентом и конфронтация. Слияние (идентификация) – это стирание психологических границ между клиентом и терапевтом. На невербальном уровне оно проявляется в уменьшении физического расстояния между клиентом и консультантом, в тихих голосах, в излишних тактильных контактах и телесной поддержке. Слияние обычно возникает при условии плохой «проработанности» терапевта в ситуациях, когда клиент приносит на сессию проблему, актуальную и для самого терапевта; когда клиентские интервенции очень сильные, а терапевт не находит ресурсов для защиты собственных границ; если в отношениях проявляются перенос и контрперенос, которые плохо осознаются специалистом. Слияние всегда не полезно для клиента и снижает терапевтический эффект. Исключением является ситуация острого горя клиента, когда идентификация служит очень экологичным и одним из самых эффективных способов поддержки.

Конфронтация клиента с консультантом может иметь разные формы и содержание. Конфронтация не всегда выражена в явном конфликте, скорее это противоборство, столкновение взглядов, идей, эмоциональной силы, интеллекта. Конфронтация, возникающая в ходе консультирования, как правило, отражает экзистенциальную позицию клиента, особенности его картины мира. Она чаще выражается в борьбе за власть, в захвате ответственности, пространства и времени. Основное правило для терапевта, заметившего конфронтацию, – сделать ее осознанной. Недопустимо поддерживать конфронтацию с клиентом, не вынося ее в клиент-терапевтическую работу. Есть определенный тип клиентов, которые приходят на психотерапию с целью «одержать победу» над терапевтом. Они постоянно, явно или скрыто, конфронтируют с ним и бывают глубоко удовлетворены в ситуациях, когда консультант этого не замечает. Часто конфронтация может выражаться в обесценивании как самого терапевта, так и всей терапевтической работы. Терапевту следует указывать клиентам на обесценивание и останавливать их в этом процессе.

В ходе консультативного процесса психотерапевт нередко обнаруживает нежелание клиента двигаться в определенном направлении, говорить о некоторых вещах, задумываться и анализировать собственный опыт. В этом случае говорят о сопротивлении клиента. М. Певзнер считает, что сопротивление сообщает консультанту о трех важных вещах. Во-первых, о том, что клиент соприкоснулся с чем-то очень важным для себя. Во-вторых, о том, что клиенту трудно быть с этим. В-третьих, о том, что сработала психологическая защита, позволяющая клиенту сохранять устойчивость, соприкасаясь со своим болезненным опытом (Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 53–54). Существуют различные взгляды на работу с сопротивлением. Некоторые консультанты утверждают, что сопротивление надо преодолевать, мягко и настойчиво. Снова и снова задавать вопросы, усиливать фрустрацию, делать паузы, давая клиенту возможность встретиться с собственным сопротивлением. Другие специалисты полагают, что консультант должен следовать за сопротивлением, давая ему место в психотерапевтическом пространстве. Окончательное решение о выборе терапевтической стратегии консультант должен принимать сам, исходя из ситуации, особенностей личности клиента, своей персональной теории консультирования.

* * *

Таким образом, несмотря на то что весь психотерапевтический процесс окрашен личностными особенностями консультанта и клиента, а их взаимодействие имеет уникальный характер, существует ряд общих для любых клиент-терапевтических отношений феноменов и понятий.