§ 3. Сложные навыки консультирования

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Развитие более глубоких клиент-терапевтических отношений невозможно без использования консультантом сложных навыков консультирования. Овладение ими происходит достаточно долго: в ходе обучения, супервизии, а затем и в процессе самой работы. Для того чтобы в жизни клиентов начали происходить желаемые изменения, клиентам необходимо помочь достигнуть нужного уровня самоисследования и самопонимания. Для этого консультант может использовать:

? глубокую эмпатию;

? фокусировку проблемы;

? самораскрытие;

? непосредственность;

? проверку восприятия;

? интерпретацию;

? прояснение;

? конфронтацию.

Глубокая эмпатия. Эмпатию (проникновение, вчувствование) первоначально можно определить как «способность настроиться на чувства клиента и увидеть мир клиента таким, каким он кажется самому клиенту» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 224). Эмпатия включает в себя идентификацию одного человека с другим, при которой становится возможным взаимопонимание разных людей. При этом «вхождение» в субъективный мир клиента должно быть безоценочным и не разделяющим его на хорошую и плохую, на правильную и неправильную части (Кочюнас, 1999). Эмпатия представляет собой аффективный процесс, поскольку позволяет консультанту идентифицировать чувства клиента; кроме того, эмпатия также является и когнитивным процессом, в котором консультант внимательно анализирует то, с чем столкнулся в субъективном мире клиента, и передает смысл содержания клиенту. Показать эмпатическое понимание клиенту можно разными способами – отражением чувств, молчанием, удачной интерпретацией, точной метафорой и т. п.

Эмпатия рассматривается исследователями и как навык, и как отношение; она означает способность консультанта не только сопереживать клиенту, но и понимать его, принимая как актуальное состояние клиента, так и его глубинные чувства и смыслы. Выделяют разные уровни эмпатии. На первичном уровне консультант в своем ответе сообщает клиенту, какие его чувства он различает и какой он видит структуру его отношений. При глубокой эмпатии ответ консультанта не только содержит понимание и принятие актуальных чувств и отношений клиента, но и представляет клиенту более глубинные пласты его переживаний и смыслов, чем те, которые он сам осознает в себе. «Глубокая эмпатия принимает клиента продвинувшимся на шаг дальше в процессе самоисследования, добавляя глубинные чувства и смыслы в самовыражение клиента» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 224).

Клиент: Мне кажется, что я живу в зависимости от своего мужа. Меня печалит мысль о том, что я так неправильно строю отношения… Я не вижу столько тепла в наших отношениях, сколько было раньше. Но я люблю этого человека. Не понимаю, что стоит за моими поступками, – любовь или зависимость?

Консультант А: Вы сожалеете о том, что ваши отношения с мужем стали менее теплыми. Вы страдаете от этого.

Консультант Б: Вы оцениваете ваши отношения с мужем как зависимые и, похоже, чувствуете себя несчастной в вашей семье. Мне кажется, вам приятно жалеть себя. Для вас привычна позиция жертвы?

На этом примере видно, в чем отличие ответов консультанта с разным уровнем эмпатии (первичной или глубокой соответственно). Консультант А отражает актуальный опыт и переживания клиента: печаль, страдание, недостаток тепла. Консультант Б смотрит более глубоко. Он осознает, что, называя свои отношения «зависимыми», клиент негативно оценивает их; за оценкой отношений клиента он видит позицию жертвы, в которой находится клиент; за словами о любви – привычную и приятную жалость к себе; а целиком фраза клиента содержит призыв к терапевту пожалеть, дать тепла. Эти слова отражают характерное для клиента поведение и его жизненную стратегию. И если консультант А в первую очередь оказывает клиенту поддержку, улавливая общий завуалированный смысл слов клиента, то консультант Б, принимая клиента, показывает ему и его жизненную стратегию и ее низкую эффективность.

Эмпатия как навык очень сложна; это связано с тем, что, идентифицируя себя с клиентом, консультанту важно сохранять необходимую отстраненность, автономность. К. Роджерс пишет: «Если я действительно открыт тому, как понимает жизнь другой человек, и принимаю его мир в свой, то рискую начать смотреть на жизнь его глазами и вследствие утраты самости сопротивляться изменению вместе с ним. Другая крайность состоит в полном сохранении собственного взгляда на мир, скрупулезном анализе и излишней оценке, и тогда понимание другого человека становится недоступно» (цит. по: Кочюнас, 1999, с. 60). Поэтому сопереживание консультанта клиенту никогда не должно быть тотальным, а может быть частичным и временным.

Фокусировка проблемы. Внутриличностные и межличностные проблемы клиентов обусловлены не одной, а, как правило, несколькими причинами, и обычно в течение даже одной сессии клиенты заявляют разнообразные проблемы. Процесс консультирования фокусируется на общей для проблем клиента теме. С. Файн и П. Глассер предлагают следующий ряд вопросов, которые можно задать клиенту, для того чтобы выбрать главную тему консультативной встречи.

? Вы указали несколько тем, которые вызывают ваше беспокойство. Которая из них волнует вас больше всего?

? Что мучает вас сильнее всего именно сейчас?

? Вы назвали три наиболее животрепещущие проблемы в вашей жизни. Не могли бы вы расположить их по степени важности для вас?

? Вы говорили о том, чт? в вашей жизни сложилось не так. Как вы думаете, что из этого вам легче всего было бы изменить? (Файн, Глассер, 2010, с. 27).

Часто проблемы, заявленные клиентом во время встречи, могут казаться не связанными друг с другом, однако консультант, умеющий внимательно слушать, может заметить суть взаимосвязи различных ситуаций, проблем и чувств.

Наиболее часто в ситуации консультирования всплывают следующие темы:

? «Я-концепция» клиента – образ себя как «бедняжки»;

? клиент как зависимая личность;

? потребность в одобрении;

? потребность быть любимым и принятым каждым человеком;

? недостаток уверенности в себе;

? потребность в контроле;

? проблемы в отношениях с женщинами (мужчинами);

? неспособность испытывать чувства «здесь и теперь»;

? потребность в безопасности;

? бунт против власти;

? клиент как манипулятор (Джордж, Кристиани, 2002, с. 226).

Эган отмечает, что центральная проблема, лежащая в основе стиля межличностного общения клиента, несколько раз всплывает в ходе консультации. Часто она проявляется либо через так называемый «красный флаг» – слово или фразу, которые выделяются на фоне всего остального, – либо через используемый тон голоса или значение, которое то или иное слово или фраза получают в контексте обсуждения. «Темы, пронизывающие сессию, появляются снова и снова, словно красная нить» (цит. по: Джордж, Кристиани, 2002, с. 226). С этим соглашаются С. Файн и П. Глассер, которые пишут: «То, что действительно важно, будет сказано снова – еще и еще раз. <…> Возможно, будут использованы другие слова или будет приведен другой пример, но это сообщение повторится» (Файн, Глассер, 2010, с. 64). Поэтому опытные терапевты советуют начинающим: не волнуйтесь, что вы не услышите что-то из того, о чем говорит клиент; то, что для него важно на самом деле, он повторит несколько раз.

Например, в начале сессии клиентка рассказывает о вызвавшей ужасное чувство вины ссоре с мамой из-за отказа помочь ей; затем, горько плача, – о том, как много внимания получала от мамы, если выполняла какую-то домашнюю работу по ее просьбе; потом клиентка обесценивает и свои чувства и внимание и поддержку терапевта. Основная проблема, которая может быть здесь определена, – не просто отношения с мамой, а сам способ установления клиенткой межличностных отношений. При помощи глубокой эмпатии консультант должен показать клиентке, что отвержение в близких отношениях является для нее привычным и она воссоздает его даже там, куда пришла за теплом и поддержкой. Таким образом, фокусировка проблемы отражает понимание консультантом глубинной структуры отношений клиента.

Самораскрытие – это обнаружение перед клиентом чувств и реакций консультанта на события и людей. Эти чувства неизбежно влияют на качество контакта, и их всегда важно осознавать. Отмечая значимость искренности в восприятии собственных чувств, А.Н. Елизаров пишет: «Консультант должен знать, замечать свои чувства, в том числе и отрицательные, не вытеснять их. Только в таком случае он будет успешно контролировать свое поведение. Вытесненные же чувства становятся иррациональными, источником неконтролируемого поведения» (Елизаров, 2005, с. 39).

А.А. Бадхен, А.М. Родина следующим образом определяют цели раскрытия собственных чувств консультанта.

1. Проявление эмпатии, создание атмосферы доверия, улучшение качества контакта. Например: «Я увидел, что у вас увлажнились глаза, мне кажется, вам сейчас очень тяжело, и мне захотелось поддержать вас».

2. Облегчение клиенту доступа к собственным переживаниям, которые ему по разным причинам трудно признать. Например, когда консультант делится чувством гнева, которое возникает у него при рассказе клиента о совершенном над ним насилии, это может помочь клиенту выразить его собственный гнев.

3. Сообщение клиенту дополнительной информации о его состоянии, отношениях с собой и с другими людьми. Сообщение о чувствах консультанта может помочь клиенту глубже понять природу его затруднений. Например: «Я почувствовала сейчас раздражение и протест. Мне кажется, вы на меня давите. Я подумала о том, что ваша дочь может чувствовать что-то похожее в отношениях с вами, и это может быть одной из причин ваших конфликтов» (Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 19).

В психологическом консультировании и психотерапии существуют различные точки зрения на то, должен ли консультант раскрывать свою личность перед клиентом. В течение многих лет в психологической практике, выросшей прежде всего из психоанализа, преобладало мнение, заключающееся в том, что консультант не должен поддаваться этому искушению. На это указывали многие психотерапевты. Основным аргументом была идея о том, что рассказ консультанта может отвлечь клиента от самоанализа и от рассказа о своих проблемах. Отрицательный опыт консультанта может привести клиента в уныние; положительный опыт может оказать такой же эффект. В дополнение к этому Р. Кочюнас добавляет две причины того, что не следует злоупотреблять самораскрытием: «Во-первых, когда клиент слишком много знает о консультанте, он значительно меньше фантазирует о нем, и консультант теряет важный источник информации о клиенте{ Чем более закрыт терапевт, тем большим полем для проекций клиента он является. Именно эти проекции представляют собой источник информации о клиенте, так как сообщают терапевту, каким видит клиент мир и людей в нем, чего от них хочет, какие его потребности особенно актуальны и т. д.}. Например, некоторые клиенты стремятся узнать, женат он (замужем она) или нет. Вместо ответа на этот вопрос консультант должен поинтересоваться, какое имеет значение для клиента, женат или не женат консультант. Вторая причина, по которой не рекомендуется раскрываться перед клиентами, состоит в том, что откровенность подразумевает разделение своих проблем с клиентами, что антитерапевтично» (Кочюнас, 1999, с. 75).

По мнению других авторов, откровенность консультанта является важным аспектом современного консультирования и психотерапии, который помогает сложиться искренним отношениям между консультантом и клиентом. В гуманистической парадигме самораскрытие психолога рассматривается как один из основополагающих приемов в установлении рабочих отношений, облегчающий самораскрытие клиента (Бондаренко, 2001). Джордж и Кристиани указывают на исследования Джорарда (1971), Пауэлла (1968) и Труа и Каркхаффа (1965), свидетельствующие о том, что самораскрытие терапевта может облегчить самораскрытие клиента. Так, Джорард и Джаффи обнаружили, что чем дольше говорит о себе консультант перед обсуждением темы сессии, тем более продолжительным является самораскрытие клиента. Исследователь Драг (1969) выяснил, что консультанты, использующие самораскрытие, отмечают большее количество самораскрытий своих клиентов (эпизодов, когда клиент говорит о себе) и также воспринимаются в большей степени заслуживающими доверия (цит. по: Джордж, Кристиани, 2002, с. 228).

Таким образом, функции этой коммуникативной техники по-разному объясняются и используются в различных школах и направлениях консультирования и психотерапии. Среди современных исследователей нет единого мнения по вопросу раскрытия консультантом своей личности. Тем не менее все авторы рекомендуют не злоупотреблять откровенностью, не делиться каждым испытанным чувством, возникшим воспоминанием или фантазией. Консультант всегда должен осознавать, с какой целью говорит о себе, – желая помочь клиенту или удовлетворяя свои желания. Если консультант хочет сообщить клиенту о том, что он понимает, как ему трудно, поскольку пережил нечто похожее, он должен сказать об этом кратко, без лишних подробностей, и побыстрее возвратить слушающего к его роли клиента (Файн, Глассер, 2010).

Техника самораскрытия может использоваться лишь при наличии хорошего контакта с клиентом. На первоначальном этапе консультирования она может не просто помешать установлению контакта, но и привести к отторжению клиентом терапевта из-за излишней, по его мнению, откровенности психолога. Сложности в применении самораскрытия могут быть связаны с двумя аспектами. Во-первых, переживания консультанта должны быть сходны с переживаниями клиента. Во-вторых, в самораскрытии очень важен фактор времени: надо уловить соответствующий момент для откровенности. Момент самораскрытия консультанта должен быть достаточно длительным, чтобы обнаружить сходство переживаний, и достаточно кратким, чтобы фокус сессии не сместился от клиента к консультанту. Сообщение о своих чувствах следует строить таким образом, чтобы клиент понимал, что, говоря о себе, консультант продолжает заботиться о нем, а не приглашает его, клиента, заботиться или беспокоиться о консультанте.

Клиент: Я уже несколько дней очень беспокоюсь за свое здоровье. У меня старая травма колена. В выходные во время спортивной игры меня снова ударили по этой ноге. Я почти не могу ходить. Брат мне сказал: «Почему ты не идешь к врачу?!» (плачет). Обычно я подхожу к старшим и спрашиваю: что с этим делают? Мне говорят: выпивают таблеточку, и все проходит. Я так и делала всегда… Еще у меня есть болячка на губе! Каждое утро я прокалываю ее и выпускаю из нее жидкость (плачет). А она все не проходит…

Консультант: Я хорошо тебя понимаю. Для меня тоже очень небезопасно, если я не знаю своего диагноза. В прошлом году я подвернула ногу. Я думаю, что у меня был перелом, потому что нога очень сильно опухла. Но я так и не дошла до хирурга, хотя мои близкие ругали меня за это: то боялась, то мне было некогда, то не хотела, чтобы наложили гипс, то не могла оставить работу. Мне очень страшно, что врачи могут обнаружить у меня какое-то опасное заболевание. И мне очень трудно признать свою слабость, даже если я болею…

Таким образом, самораскрытие не только показывает клиенту, что его поняли, но и помогает ему осознать свои более глубокие чувства, способствуя при этом возникновению глубокой эмпатии.

С навыком самораскрытия тесно связана непосредственность консультанта, которая представляет собой особую чувствительность консультанта к тому, что происходит с ним во взаимодействии с клиентами, к своим реакциям на клиентов, а также умение привносить свои реакции в работу с клиентом. В отношениях клиента и консультанта всегда отражаются межличностные проблемы, присущие клиенту: например, неумение вступать в неформальные отношения, сложности в принятии тепла и признания, отвержение собеседника и т. д. Если консультант внимателен к своим внутренним реакциям, импульсам, переживаниям, он может искренне и спонтанно привнести их в работу, сохраняя при этом уважение к клиенту. Такие моменты взаимодействия всегда положительно влияют на динамику клиент-терапевтических отношений, углубляя их и продвигая к мало– или неисследованным областям. Этот навык не может быть применен сам по себе, он взаимосвязан и тесно переплетен с навыками самораскрытия и конфронтации. Для того чтобы терапевт мог сказать клиенту, например, о том, что ему скучно, страшно, неудобно, неприятно, трудно, неловко и т. п., он должен доверять своим переживаниям и иметь смелость говорить о них.

Консультант: Я чувствую, что за последние десять минут нашей встречи меня стало страшно клонить в сон. А ведь перед этим я чувствовала себя достаточно бодрой и выспавшейся. Как вы думаете, связано ли это с тем, что происходит сейчас между нами?

Клиент: Я заметила, что вы начали зевать. Вы действительно не хотели спать до нашей встречи?

Консультант: Да, совсем не хотела. Мне кажется, что вы хотите поговорить сегодня о чем-то более важном, но что-то вас останавливает…

Клиент: Да, это действительно так. Я очень хочу и боюсь прикасаться к теме рождения ребенка… Мне легче снова и снова говорить о своей работе…

Проверка восприятия является важным способом уточнения представлений консультанта о клиенте. При этом высказывания консультанта не должны быть категоричными; скорее, они носят характер предположений, с которыми клиент может согласиться или опровергнуть их.

«Правильно ли я понимаю, что вы сейчас сильно раздражены?»; «Когда я оказываюсь отвергнутой, я всегда испытываю душевную боль. Чувствуете ли вы сейчас что-то подобное?»; «Мне интересно, правильно ли я поняла, что вам безразлично отношение к вам мужчин?»; «В ответ на мои вопросы вы часто запрокидываете голову назад и смотрите на потолок. Значит ли это, что вам трудно в такие моменты смотреть на меня?»

Если консультант уточняет свое восприятие слов, переживаний, действий клиента, то последний чувствует интерес к себе, принятие и теплое отношение. Некоторые консультанты избегают проверять свое восприятие, боясь показаться клиентам неуверенными в себе или недостаточно компетентными. Особенно это характерно для начинающих психологов. Однако следует помнить, что звучащие из уст консультанта фразы типа: «Я знаю, что с вами происходит» могут – вызвать у клиента агрессию, протест и отвержение процесса консультирования.

Интерпретация (лат. interpretatio – толкование, разъяснение) – самая сложная техника консультирования. И.Г. Малкина-Пых определяет интерпретацию как «процесс придания дополнительного значения или нового объяснения тем или иным внутренним переживаниям или внешним событиям клиента или связывание между собой разрозненных идей, эмоциональных реакций и поступков, выстраивание определенной причинной связи между психическими явлениями. Интерпретация – это также связывание различных элементов опыта клиента» (Малкина-Пых, 2005, с. 39). Консультант интерпретирует слова, тон, голос, жесты, позу клиента, различные аспекты повествования клиента, устанавливая причинные связи между поведением и переживаниями, и тем самым придает смысл ожиданиям, чувствам, поведению клиента. Это помогает клиенту увидеть себя и свои жизненные трудности в новой перспективе и новым способом.

Эффективность интерпретирования в значительной степени зависит от его глубины; от момента, когда оно используется; а также от особенностей личности клиента. Эта техника малопригодна в начале консультирования. На ранних стадиях отношений, как отмечают Джордж и Кристиани (Джордж, Кристиани, 2002), консультант обычно присоединяется к клиенту и старается уменьшить уровень его беспокойства. Это значит, что пока клиент недостаточно осознан, задача консультанта в том, чтобы больше поддерживать его, снижать его тревогу, используя простые объяснения (на уровне переживаний), способствовать принятию им собственных чувств. По мере развития отношений консультант привносит в процессы клиента все больше понимания причин и следствий его эмоциональных сложностей и поведенческих проблем, начинает больше влиять на отношения, постигает модели поведения и мотивы клиента и помогает клиенту интегрировать все его осознания. Только при устойчивых доверительных и близких отношениях с клиентом консультант, опираясь на принятую им теорию личности, может интерпретировать переживания, действия, поступки клиента, показывая, каким образом все они переплетены в человеке, где берут начало жизненные проблемы клиента и каковы возможные варианты их решения.

Например, один и тот же запрос клиента на разных стадиях клиент-терапевтических отношений должен быть совершенно по-разному интерпретирован консультантом.

? Начальный этап работы.

Клиент: Я была вместе со своим любимым человеком на индивидуальных тренировках. Когда я занималась, он вдруг решил уйти и сказал об этом. Я почувствовала, как ужас и отчаяние охватили меня.

Консультант: Вы почувствовали себя покинутой? Брошенной?

? После продолжительной работы.

Клиент: Когда он сказал, что уходит, меня охватили дикий ужас и отчаяние.

Консультант: Похоже, это то же самое чувство, которое вы испытывали, когда вас покидала мама. Помните ли вы какую-либо раннюю ситуацию, связанную с подобным чувством? Расскажите о ней.

Крайне важно, чтобы клиент был готов к принятию интерпретации. А. Бондаренко подчеркивает, что интерпретация – «одна из наиболее сложных и неоднозначных в оценке техник, обладает чрезвычайно мощным терапевтическим потенциалом, помогая при правильном использовании справиться с беспокойством, осознать или смягчить психологические защиты» (Бондаренко, 2001, с. 39).

Интерпретации могут быть высказаны в очень разной форме. Однако слишком большое количество интерпретаций в процессе консультирования и их несвоевременность могут побудить клиента занять защитную позицию и начать сопротивляться процессу консультирования. Следует помнить о том, что консультант, как и любой человек, может ошибаться, т. е. его интерпретации бывают неточными или вообще не соответствующими действительности. Поэтому интерпретирующие утверждения неуместно высказывать авторитарным, категорично-поучительным тоном. Клиенту легче принимать интерпретации, формулируемые как допущения, когда ему позволяется отвергать их. Лучше всего интерпретации начинать словами «полагаю», «вероятно», «возможно», «почему бы не попробовать посмотреть таким образом?..» и т. п.

Кроме того, интерпретации всегда должны опираться на персональную теорию консультирования психотерапевта и отражать видение им глубины и сути проблематики клиента. Интерпретации должны быть теоретически обоснованными, ясными, подробными. Интерпретации типа «Это у вас от мамы», «Это вы хотели безопасности» и т. п. свидетельствуют о недостаточной профессиональной компетентности и теоретической подготовке консультанта.

Некоторые направления консультирования (клиент-центрированная терапия, гештальттерапия) не рекомендуют использовать интерпретации, видя в них попытку терапевта навязать клиенту свое представление о его мыслях и чувствах. Если консультант придерживается в работе определенного направления, ему следует уточнять у своего супервизора правила пользования тем или иным навыком консультирования.

Прояснение, по определению И.Г. Малкиной-Пых (Малкина-Пых, 2005, с. 39), – это возвращение в более сжатой и ясной форме к сути когнитивного содержания высказывания клиента. Прояснение состоит не только в проверке правильности понимания консультантом сообщения клиента, но и в попытке сделать высказывание клиента более ясным и для всех участников диалога.

Прояснение может быть сосредоточено не только на когнитивной информации, но и на отслеживании амбивалентности чувств и отношений, особенностей используемых защитных механизмов, а так же может выдвигать на первый план смыслы клиента, которые первоначально не ясны. Прояснение связано и с навыком интерпретации, и с таким основным условием консультирования, как конкретность, т. е. стремлением максимально точно, правильно и честно называть чувства, действия, поступки.

Примеры проясняющих вопросов: «Является ли проблемой то, что вы не можете себе позволить уйти от мужа, или вас беспокоит то, как на это могут отреагировать ваши близкие?»; «Вас это сердит или огорчает?»; «Я не поняла – вы начали ссориться до или после того, как пришли домой?».

По мнению Д. Коттлера и Р. Брауна (Коттлер, Браун, 2001), прояснение является не только проверкой точности сообщения, но и поощрением дальнейшего развития этой же темы. Пример такого прояснения: «Вы говорите, что переживание чувства собственной уязвимости и обиды являлось лейтмотивом всей вашей жизни?».

Согласно И.А. Акиндиновой, прояснение – это процесс использования серии вербальных навыков для получения информации от клиента. Оно сочетает перефразирование с вопросами. Вопрос – это всегда интервенция, некое вторжение во внутренний мир человека, именно с этим связаны особенности и сложности применения навыка прояснения. Вопросы могут быть двух типов: исходящие из сказанного клиентом и исходящие из собственных версий или любопытства консультанта. Нужно очень четко отделять первые от вторых и помнить о том, что вопросы, основанные на предположениях консультанта или задаваемые из любопытства, могут быть менее терапевтичными для клиента. Во-первых, потому что вопросы могут увести нить рассуждений клиента в сторону от действительно важных вещей; во-вторых, потому что можно легко попасть в ловушку схемы «вопрос – ответ» (см.: Кораблина, Акиндинова, Баканова, Родина, 2001). В дополнение к этому А.А. Бадхен и А.М. Родина предостерегают: «Нельзя задавать слишком большое количество проясняющих вопросов. Для клиента это может означать, что вы чувствуете неловкость по поводу обсуждаемой темы или хотите “исправить положение”, т. е. слишком быстро перейти к решению проблемы. Поэтому, перед тем как задать проясняющий вопрос, мысленно проверьте свою мотивацию:

? Вы боитесь молчания клиента?

? Вам стало скучно?

? Проблема вызывает у вас неловкость, и вам хочется переменить тему?

? Вы пытаетесь исправить проблему или спасти клиента от нее?»

(Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 18).

Есть, однако, и противоположная точка зрения. Опытные консультанты говорят о том, что часто любопытство, возникающее к клиенту во время сессии, интерес к тем или иным словам, ситуациям, переживаниям опирается на терапевтическую интуицию. Нередко бывает, что при этом раскрываются более глубокие переживания клиента, те, которые он скрывает и от психолога, и зачастую от самого себя. При этом могут открыться тщательно спрятанные факты из жизни клиента, порой стыдные, вытесняемые, отвергаемые, являющиеся источником глубинных личностных проблем клиента и сложностей его взаимоотношений с миром и людьми.

Консультант: Вы так быстро рассказали о том, что недавно вышли замуж, и при этом ничего не сказали о вашей свадьбе. Мне очень любопытно, как она прошла? Много ли гостей было на свадьбе? Какой невестой вы были? Были ли вы счастливы в этот день? Поехали ли в свадебное путешествие?

Клиент (после паузы): У нас была ужасная свадьба… Лучше бы ее не было… Мой отец алкоголик, и он все испортил… Я не могу вспоминать этот день без отвращения… (Плачет.) Я ненавижу своих родителей за то, что они устроили мне в этот день…

Конфронтация (франц. confrontation – противопоставление, противоборство, столкновение) – дипломатичное обращение внимания клиента на расхождение: 1) между тем, что он сказал раньше и что говорит теперь; 2) между тем, что он говорит и что делает; 3) между тем, что говорит клиент и что видит консультант (Коттлер, Браун, 2001, с. 192). Обычно через конфронтацию клиенту предъявляют неосознаваемые амбивалентные установки, отношения или стереотипы поведения, с тем чтобы их можно было осознать и проработать. Такое противоборство может помочь клиенту в развитии и интеграции, но может и ослабить его. Поэтому конфронтировать можно только в атмосфере доверия и заботы. Консультанту ни в коем случае нельзя выражать через конфронтирующие высказывания свой гнев или раздражение на клиента. Конфронтация уместна, к примеру, в ответ на такое поведение клиента, которое мешает ему увидеть и решать свои насущные проблемы: увертки, «игры», хитрости, извинения, «пускание пыли в глаза» и т. п. Цель конфронтации – показать клиенту, что способы психологической защиты, используемые им в стремлении приспособиться к жизненным ситуациям, угнетают и ограничивают становление личности.

Джордж и Кристиани выделяют три основных варианта конфронтации в консультировании.

1. Конфронтация с целью обратить внимание клиента на противоречия в его поведении, мыслях, чувствах или между мыслями и чувствами, намерениями и поведением и т. п., которых он раньше не замечал. В этом случае можно говорить о двух ступенях конфронтации. На первой ступени констатируется определенный аспект поведения клиента. На второй – представляется противоречие, чаще всего при помощи слов «но», «однако». В противоположность интерпретации при конфронтации прямо указывается на причины и истоки противоречий. Конфронтации такого типа клиенту помогают увидеть противоречие, которого он раньше не замечал, не хотел или не мог заметить.

Консультант: «Вы говорите, что очень любите, когда приезжает в гости мать мужа, но при этом сжимаете кулаки. Не означает ли это, что в глубине души вам это не нравится?».

2. Конфронтация с целью помочь клиенту увидеть ситуацию такой, какова она есть в действительности, вопреки представлению о ней клиента, искаженному в свете его неудовлетворенных потребностей. Часто клиенты видят события своей жизни через призму того, чего бы им очень хотелось, без всякой связи с реальностью. Задача терапевта – прояснить искажения в опыте клиента и помочь ему усвоить альтернативную систему представлений.

Консультант расспрашивает клиентку про ее отношения с друзьями, предполагая, что друзей у нее немного или совсем нет. Клиентка же уверенно заявляет, что у нее много приятелей и есть одна очень близкая подруга. «Как часто вы видитесь, общаетесь друг с другом?» – спрашивает консультант. «Ну мы давно не виделись…» – замявшись, отвечает женщина. «Почему?» – «Она живет в другом городе, очень далеко отсюда, за несколько тысяч километров. Последний раз мы виделись лет пять назад. Но мы регулярно созваниваемся», – говорит она. «Как часто вы это делаете?» – снова уточняет консультант. Клиентка задумывается: «Раз в полгода точно…» – «Не кажется ли вам, что этого слишком мало для очень близкой дружбы? – спрашивает консультант. – В моем понимании близкие друзья – это те, с кем я вижусь, встречаюсь, общаюсь, созваниваюсь несколько раз в неделю».

3. Конфронтация с целью обратить внимание клиента на его уклонение от обсуждения некоторых проблем или игнорирование обратной связи.

Консультант высказывает клиенту свое удивление: «Я заметила, что каждый раз, как только я спрашиваю вас об отношениях с матерью, вы отворачиваетесь и переводите разговор на другую тему. Это действительно очень болезненно для вас – говорить о ваших отношениях?».

Консультант: Когда вы позвонили мне, чтобы перенести нашу встречу, я очень сильно разозлилась на вас.

Клиент (бравируя): А мне это все равно. Ваша злость – это ваша проблема.

Консультант: Вам на самом деле все равно, какие чувства я испытываю к вам? Я потрясена вашим равнодушием ко мне! Я испытала сейчас желание уйти и с трудом нахожу силы, чтобы продолжать оставаться здесь. Мне очень больно находиться рядом с вами. Может быть, другие люди тоже чувствуют рядом с вами подобную боль?

Требующая большого мастерства в применении техника конфронтации создает определенное напряжение в ходе беседы и поэтому должна использоваться с особым искусством. Поскольку она способна вызывать ощущение давления, следует избегать излишней категоричности, обвинительного тона, оценочности суждений. Мягкость, нейтральность, некоторая эмоциональная отстраненность способствуют более эффективному воздействию этой техники (Бондаренко, 2001, с. 39–40).

Существуют определенные правила использования конфронтации в терапии. Конфронтацию можно применять:

? когда консультант хочет сблизиться с клиентом;

? когда уровень доверия клиента консультанту достаточно высок;

? если конфронтация опирается на подлинную заботу о росте и изменении клиента.

Конфронтацию нельзя использовать:

? чтобы наказать клиента за неприемлемое поведение;

? для разрушения механизмов психологической защиты клиентов;

? для удовлетворения потребностей консультанта или его самовыражения.

Р. Кочюнас обращает внимание на прерывание повествования клиента как отдельный вариант конфронтации. Не все сведения, которые сообщает клиент, одинаково важны для консультанта; некоторые темы и вопросы требуют углубления. Прерывание клиента, считает Р. Кочюнас, возможно, когда он меняет тему, «перескакивает» на другие проблемы, не исчерпав предыдущих. В этом случае консультант может вмешаться с замечанием: «Я заметил, что вы изменили тему. Специально ли вы сделали это?». Однако частое прерывание повествования рискованно. Если не позволять клиенту рассказывать так, как ему хочется, то сессия будет двигаться в сторону стремлений консультанта, а не клиента. «Большинство клиентов склонны поддаваться руководству консультанта, поэтому постоянное прерывание порождает зависимость, и тогда трудно рассчитывать на откровенность» (Кочюнас, 1999, с. 72).

Правильно проведенная конфронтация может помочь клиенту стать более целостным и последовательным в своем поведении и в отношениях с другими. Неправильное применение техники конфронтации может свидетельствовать о том, что психолог решает свои проблемы за счет клиента.

* * *

Итак, использование сложных навыков консультирования требует от специалиста гораздо большей включенности в процесс, глубоких теоретических знаний, разноплановой практической подготовки, высокого уровня осознанности и постоянной рефлексии. Некоторые из этих навыков часть исследователей относят к личностным чертам, например способность к эмпатии и непосредственность. Другие проявляются в работе как элементы творчества, например конфронтация и интерпретация. Третьи могут быть отработаны при помощи длительных упражнений, например прояснение и фокусировка проблемы. Четвертые свидетельствуют о развитой интуиции, например самораскрытие. Но объединяет все эти навыки одно – их правильное, грамотное и уместное использование свидетельствует о высоком уровне профессиональной компетентности психолога-консультанта.