§ 2. Влияние профессиональной деятельности на личность консультанта

Профессия психолога-консультанта интересна и дает немало полезного самому консультанту. Ф. Василюк отмечает, что деятельность психолога-психотерапевта уместно сопоставлять с профессиональной деятельностью смежных антропологических практик: врача, учителя, воспитателя, мудреца-наставника, священника (Василюк, 2007). Каждый раз в процессе терапевтического общения с другим человеком консультант узнает что-то новое и о себе самом, и о природе человеческих взаимоотношений в целом. Оказывая людям помощь, профессионал испытывает чувство глубокого удовлетворения. Однако для терапевтов их профессия может быть очень ресурсозатратной, и занятие данной деятельностью может привести как к эмоциональному, так и к физическому истощению. «Слушать рассказы о страданиях других людей, ощущать бремя их доверия, знать, что наши мелкие огорчения или серьезные тревоги не должны отвлекать нас от их проблем, – все это может утомлять и вызывать чувство подавленности, а иногда ведет к депрессии и апатии» (Файн, Глассер, 2010, с. 218).

Какие же проблемы чаще всего возникают у консультантов в ходе профессиональной деятельности? A. Сторр (1980) выделяет несколько наиболее важных проблем, к которым относятся:

? угроза утраты идентичности и «растворения» в клиентах;

? угроза возникновения психических нарушений из-за постоянных столкновений с проблемными сторонами жизни и психической патологией (К. Юнг называл это возможное влияние «подсознательной инфекцией»);

? угроза возникновения семейных и межличностных проблем;

? угроза возникновения синдрома эмоционального выгорания (цит. по: Кочюнас, 1999, с. 36–37).

Угроза утраты идентичности. Традиционно появление термина «идентичность» в психологии связывают с именем Э. Эриксона, который определил идентичность как внутреннюю непрерывность и тождественность личности. Эриксон рассматривал процесс формирования идентичности как нечто, происходящее в условиях социального взаимодействия, поскольку «…формирование идентичности предполагает процесс одновременного отражения и наблюдения <…> посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой;.. в то же время он оценивает их суждение о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними…» (Эриксон, 1996, с. 32). Изменение идентичности, так же как и ее формирование, обусловлено изменениями в социальном окружении индивида. Экзистенциально-гуманистической традиции присущ взгляд на идентичность как на внутреннюю сущность и ощущение своей целостности. Дж. Бьюдженталь понимает индентичность как процесс постоянного ощущения своего «Я», принятия себя как данности. Он различает подлинную, процессуальную, изменчивую; и внешнюю, полученную извне, ригидную идентичность (Бьюдженталь, 2005).

Каким же образом профессиональная деятельность терапевта может приводить к угрозе утраты его идентичности? В последние годы в представлении о личности преобладает точка зрения, присущая постструктурализму: личность противоречива, подвижна, способна к изменению и радикальному обновлению своей сущности (М. Фуко, Ж. Делёз, Дж. Бьюдженталь, Э. Эриксон). Важнейшим свойством личностной идентичности как психологического феномена при этом становится процессуальность. Ценность и главное содержание личностной идентичности заключается в не прекращающемся поиске самого себя в контактах с Другим. В ситуациях угрозы включаются личностные механизмы защиты идентичности. К объективным угрозам можно отнести определенные действия другого человека, намеренно направленные на то, чтобы разрушить или поколебать чувство личностной идентичности партнера по общению. Например, человеку могут специально не оказывать знаков внимания, соответствующих его статусу. Это происходит, прежде всего, в ситуациях конфликтных отношений и конфронтации. К субъективным угрозам идентичности личности можно отнести ситуации общения со значимым или малоизвестным (неизвестным) партнером (Рябикина, Танасов, 2 012). И те и другие ситуации довольно часто встречаются в профессиональной деятельности психолога-консультанта. В таких обстоятельствах, в ситуациях, которые личность воспринимает как угрожающие чувству личностной идентичности, включаются механизмы поддержки идентичности. Психолог одновременно вынужден решать две актуальные задачи: клиент-терапевтическое взаимодействие и сохранение и поддержка собственной личностной идентичности. Если последняя задача по тем или иным причинам (сложный клиент, сложная жизненная ситуация, конфронтация, сопротивление клиента, открытая агрессия, острое горе, личные проблемы психотерапевта и пр.) отбирает много сил у психолога, то эффективность клиент-терапевтического взаимодействия может снижаться.

С одной стороны, для того чтобы в процессе консультирования иметь возможность опираться на некую свою внутреннюю позицию, психологу-консультанту нужна устойчивая личностная идентичность. С другой стороны, как отмечает А.Н. Елизаров, психолог «центрирован на клиенте, а не на своих правилах» (Елизаров, 2005, с. 31), во время работы ориентируется на ценности, нормы и идеалы клиента, что является одним из основных принципов психологического консультирования. Сосредоточение на психологическом пространстве и картине мира клиента приводит к тому, что не только консультант влияет на клиента, но и клиент также влияет на консультанта. Психотерапевт, как и клиент, задействует в процессе работы свое психологическое пространство, свою картину мира, и обе личности подвергаются при этом взаимовлиянию. «Отсюда понятно одно из положений психологической парадигмы: психотерапия требует мужества. В ней терапевт открыт в диалоге с клиентом, границы его индивидуальности проницаемы, он не защищен мифом о делении людей на “здоровых” и “больных”, и размывание границ прямо угрожает его личной сохранности…», – пишет В.Е. Каган (1997, с. 119).

Потерять идентичность консультант может в результате плохой «проработанности»; при неумении удерживать собственные психологические границы во время работы с клиентом; в случае психологического слияния; при попадании в расставленные клиентом «ловушки», при потере смыслов и т. п. Потерю идентичности можно распознать, прежде всего, с помощью наблюдения за своими переживаниями: если чувства терапевта становятся аналогичны чувствам клиента, значит, потеря произошла. Примерами могут быть: сильный, неадекватный ситуации гнев терапевта на семью клиента, рассказывающего о том, как обижают его близкие и родные; страх заболеть тяжелой болезнью, о которой рассказывает клиент и которой он болел или болен; тревога и ощущение неопределенности на фоне жизненных перемен клиента и т. п. Кроме того, на колебания или потерю идентичности будут указывать сомнения в своей профессиональной компетентности, возникшие в результате конфронтации с клиентом; растерянность из-за открытой агрессии или сексуальной интервенции клиента; чувство вины перед клиентом из-за «неправильной сессии» и желание «исправиться»; страх «потерять» клиента; ревность; злость на клиента, пугающего уходом с терапии, и т. п. Возникновение ситуации потери идентичности говорит о том, что консультант немедленно нуждается и в собственной психотерапии, и в профессиональной супервизии.

С другой стороны, влияние клиента на консультанта может быть и очень позитивным. Познание психологического пространства другого человека, понимание его внутреннего мира помогает психотерапевту расширять свой кругозор; его мировоззрение становится более глубоким – он лучше понимает мир, людей, жизненные позиции, действия и переживания человека; его взгляды на место человека в мире и его бытие становятся системными, структурированными, осмысленными. Кроме того, большинство опытных консультантов отмечают, что у клиента можно многому научиться; это, без сомнения, способствует как личностному, так и профессиональному росту психотерапевта, а значит, дальнейшему развитию его личностной идентичности.

Угроза возникновения психических нарушений может стать актуальной для консультанта из-за постоянных столкновений с проблемными сторонами жизни и психической патологией. Клиенты, обращающиеся за помощью, приносят на встречи с терапевтом, как правило, не позитивные, а негативные переживания и жизненные ситуации. Это тревоги и страхи, слабости и стыд, провалы и неудачи, зависимости и насилие, болезни и депрессии. Консультанты не имеют возможности наблюдать за деятельностью клиентов в реальной жизни и только с их слов знают об их тревогах, страхах, неудачах, и в меньшей степени – о достижениях. Когда общение с другим человеком происходит на слишком близкой дистанции (как эмоциональной, так и пространственной), то его состояние может передаваться. К.Г. Юнг говорил об этом процессе как о «заражении», «инфицировании», прежде всего имея в виду контрперенос как процесс вовлечения аналитика в анализ пациента (цит. по: Сэджвик, 2007, с. 18–27). Психолог порой переживает проблемы клиента как свои собственные, принимает их «слишком близко к сердцу, сам расстраивается, “перегорает”, теряет внутреннее равновесие и не может в полной мере оказать действенную психологическую помощь клиенту» (Елизаров, 2005, с. 47).

Неизменно встречаясь с переживаниями и проблемами клиентов, консультант может перестать замечать позитивные стороны человеческой жизни – удачи и победы, успехи и достижения, близость и любовь, позитивные изменения и освобождение от зависимостей – и начинает видеть в каждом человеке потенциального клиента, переживать бессилие и отчаяние из-за кажущегося значительным числа человеческих проблем. Профилактикой такого состояния служит обязательное прохождение терапевтом собственной личной терапии. В процессе обучения и в начале своей профессиональной деятельности каждый консультант должен осознать и по мере возможности решить свои проблемы при содействии опытного профессионала. В ходе дальнейшей профессиональной деятельности, поскольку постоянные столкновения с разнообразными проблемами клиентов нередко вскрывают застарелые конфликты и вытесненные чувства терапевта, ему необходимо продолжать прохождение личной терапии. Может также быть очень полезен обширный и интенсивный курс групповой терапии, особенно ориентированной на самопознание и совершенствование личности.

Эстонский психотерапевт Г.А. Миккин отмечает: «Такие профессиональные деформации, как “подсознательное инфицирование негативными эмоциями” (К. Юнг) или заражение пессимизмом клиентов, инертность профессиональной роли, избыточная рационализация – за счет нехватки спонтанности и способности “быть”, а не “делать” – очень часто вытекают из недооценки клиента и его влияний на личность консультанта. Запрос к профессионализму предполагает, таким образом, выработку жизненного стиля, несущего в себе потенциал здоровья для клиента и позволяющего самому терапевту многократно “выздоравливать” от той “подсознательной инфекции”, которую несут в себе пессимизм, неверие, страхи и боль клиентов» (Миккин, 2004, эл. рес.).

Следующая группа проблем, которые могут возникнуть у консультанта в процессе его профессиональной деятельности, – это собственные семейные проблемы. Излишняя вовлеченность консультанта в профессиональную деятельность обязательно отражается на его семье. Многие авторы здесь обозначают, прежде всего, две ситуации. Во-первых, требования соблюдения конфиденциальности не позволяют консультанту полноценно делиться впечатлениями и размышлениями о происходящем на работе и вынуждают его постоянно отслеживать, что и как они говорят своим близким о работе. Иногда близкие консультанта даже не представляют, чем занимается их партнер, супруг или родитель, плохо представляют специфику их труда. А во-вторых, большие эмоциональные затраты в процессе консультирования уменьшают эмоциональную отдачу в семье: выслушивание близких людей и внимание к их проблемам требуют дополнительных затрат энергии. «Возвращаясь домой после приема 6–8 клиентов, иногда я не могу ни с кем в семье даже разговаривать», – говорят активно консультирующие психотерапевты. В этом смысле семья должна быть для консультанта не источником конфликтов, а местом, где он может получить необходимый покой, заботу и поддержку, эмоционально зарядиться, расслабиться.

«Зонами риска» в семье консультанта становятся точки соприкосновения ценностей самого консультанта и его партнера Профессиональная деятельность в свете гуманизации психотерапии предъявляет к личности психотерапевта высокие требования. «Орудием труда» консультанта является его личность, и она, конечно, не исчезает, когда он возвращается домой. В собственной семье консультант не будет применять методики и психотехники, используемые в психотерапии. Но может ли он перестать задавать терапевтичные вопросы? Может ли не осознавать процессы, происходящие в отношениях с партнером? Может ли сознательно совершать действия или произносить слова, разрушающие границы его собственных детей? Г.А. Миккин утверждает: «Экологичность терапевтического взаимодействия является основой неспецифического целебного эффекта, в котором истинной “моделью” или “лекарством” становятся не столько предлагаемые знания и приемы или статус и ореол роли специалиста, сколько сила и целостность его личности и способность выстраивать здоровые, жизнеспособные и осознанные отношения с клиентом. Поэтому, проводя терапию или консультирование, необходимо не столько обучать опыту эффективного поведения, но, прежде всего, реализовать свой опыт и межличностную успешность в конкретном контакте с клиентом» (Миккин, 2004, эл. рес.). Так можно ли, устойчиво владея этими навыками в профессии, не переносить их в собственную личную жизнь? Гуманистически ориентированные психотерапевты говорят, что это невозможно. Поэтому зачастую в отечественной практике и супруги, и дети консультантов бывают так или иначе вовлечены в психотерапию: проходят индивидуальное или групповое консультирование, посещают разнообразные тематические тренинги и семинары, обучаются в различных образовательных программах по терапии и консультированию. Если же в семье консультанты не чувствуют поддержки со стороны партнера, не получают тепла и заботы, встречаются с обесцениванием своего дела, то по большей части они стремятся выйти из таких разрушающих их отношений.

Кроме того, партнеров может сильно раздражать высокая востребованность психотерапевта. Особенно если он не только консультирует, но и активно занимается обучением. Такая востребованность может стать причиной для ревности, обид, непонимания. Поэтому для сохранения ценных для себя отношений консультантам важно предпринимать определенные шаги. Например, выделять специальное время для общения с партнером, заранее планировать путешествия и поездки, не пренебрегать своими супружескими обязанностями, заботиться о полноценной сексуальной жизни. Серж и Анн Гингеры советуют: «Как одну из превентивных мер мы иногда рекомендуем “свадебное путешествие”, один раз в год, на несколько дней, оставляя домашние дела и детей… Никаких забот, кроме как быть друг с другом, заниматься сексом, беседовать, определяя положение пары в текущий момент, “пересматривать контракт” по пунктам. Что еще актуально? А что – уже нет? Как мы будем развивать отношения в этом году? Словом, период, центрированный на “мы”» (Гингер С, Гингер А., 2010, с. 169).

В силу того что психологическое консультирование и психотерапия отнесены к профессиям, требующим от специалиста устойчивости к высоким эмоциональным нагрузкам, ответственности и имеющим весьма неопределенные критерии успешности, следует остановиться на синдроме эмоционального выгорания, опасность которого, по мнению большинства исследователей, грозит представителям этих профессий.

Под синдромом эмоционального выгорания (burnout), впервые описанным Х. Фройденбергом в 1974 г., понимается комплекс особых психических проблем, возникающих у человека в связи с его профессиональной деятельностью. После нескольких месяцев добровольной деятельности у специалистов помогающих профессий (людей, с полной самоотдачей и с большим воодушевлением работавших в общественных организациях) наблюдался целый ряд характерных симптомов: истощение, раздражительность, появление циничного отношения к действительности и т. д. Х. Фройденберг по контрасту с начальным «эмоциональным горением» назвал этот комплекс симптомов «эмоциональным выгоранием» (цит. по: Лэнгле, 2008, с. 3). Иногда этот термин на русский язык переводят как «эмоциональное сгорание» или «профессиональное выгорание».

К. Маслач, одна из ведущих специалистов по исследованию синдрома эмоционального выгорания (СЭВ), следующим образом детализирует проявления этого синдрома.

1. Эмоциональное истощение. У работника появляется хроническая усталость; снижается настроение, иногда уже при одной только мысли о работе.

2. Деперсонализация – дегуманизация. Отношение к коллегам, да и к тем, кто нуждается в его помощи, становится негативным, даже циничным, появляется чувство вины, человек выбирает «автоматическое функционирование» и всячески избегает нагрузок.

3. Переживание собственной нерезультативности. Человек страдает от недостатка успешности, признания, а также от потери контроля над ситуацией, постоянно чувствует собственную несостоятельность и чрезмерность предъявляемых к нему требований (цит. по: Карвасарский, 2002, с. 138).

Е. Махер (1983) обобщает информацию о симптомах эмоционального выгорания и расширяет их перечень до 14: 1) усталость; 2) утомление; 3) истощение; 4) психосоматические недомогания; 5) бессонница; 6) негативное отношение к клиентам; 7) негативное отношение к самой работе; 8) скудность репертуара рабочих действий; 9) злоупотребления химическими веществами (табаком, кофе, алкоголем, наркотиками); 10) отсутствие аппетита или, наоборот, переедание; 11) негативная «Я-концепция»; 12) агрессивные чувства (раздражительность, напряженность, тревожность, беспокойство, взволнованность до перевозбуждения, гнев); 13) упадническое настроение и связанные с ним эмоции (цинизм, пессимизм, чувство безнадежности, апатия, депрессия, ощущение бессмысленности); 14) переживание чувства вины (см.: Лешукова, 1995). X. Кюйнарпуу называет последние три симптома «разрушающими», а остальные – их следствиями (Кюйнарпуу, 1984).

Развитие эмоционального выгорания проходит через несколько стадий. Х. Фройденберг (Лэнгле, 2008) в начале своих исследований различал две стадии: раннюю, на которой чувства еще сохранены, и последующую, когда чувства уже утрачены. Позже он описал 12 стадий. На начальной появляется навязчивое стремление проявить себя, быть максимально активным. На следующих стадиях наблюдаются пренебрежение собственными потребностями, переосмысление ценностей, отрицание возникающих проблем. На завершающей стадии человек становится апатичен, он «отступает», внутренне «сдается», у него возникает деперсонализация, появляется ощущение полной внутренней пустоты, вплоть до полного эмоционального и физического истощения.

К. Маслач выделяет четыре стадии развития СЭВ, характеризующиеся последовательным преобладанием: 1) идеализма и предъявлением к себе чрезмерных требований; 2) эмоционального и психического истощения; 3) дегуманизации как способа защиты; 4) синдрома отвращения (к себе – к другим – ко всему). Все это в конце концов приводит к краху или болезни (цит. по: Лэнгле, 2008).

В отечественной психологии одним из первых исследователей, который вплотную занялся проблемой эмоционального выгорания, является В.В. Бойко. Эмоциональное выгорание определяется им как выработанный личностью механизм психологической защиты в форме полного или частичного исключения эмоций (понижения их энергетики) в ответ на психотравмирующие воздействия. Согласно Бойко, выгорание представляет собой приобретенный стереотип эмоционального реагирования, чаще всего проявляющийся в профессиональном поведении, позволяющий человеку дозировать и экономно расходовать энергетические ресурсы. То есть само по себе выгорание В.В. Бойко считает конструктивным, а дисфункциональными – его последствия, когда выгорание отрицательно сказывается на профессиональной деятельности и отношениях с партнерами. Эмоциональное выгорание приводит также к профессиональной деформации личности (Бойко, 1996, с. 94).

После того как феномен эмоционального выгорания стал общепризнанным, закономерно возник вопрос о факторах, играющих существенную роль в возникновении этого феномена. Были выделены:

? личностный фактор;

? ролевой фактор;

? организационный фактор.

При изучении личностного фактора проведенные исследования показали, что такие переменные, как возраст, семейное положение, стаж данной работы, никак не влияют на эмоциональное выгорание; что выгоранию подвержены прежде всего профессионалы, испытывающие недостаток самостоятельности, автономности («сверхконтролируемые личности»). Х. Фройденберг описывает «сгорающих» как сочувствующих, гуманных, мягких, увлекающихся идеалистов, ориентированных на людей; и одновременно – неустойчивых, интровертированных, одержимых навязчивыми идеями (фанатичных), легко солидаризирующихся. Е. Махер дополняет этот список такими качествами, как «авторитаризм» и низкий уровень эмпатии (способность к неглубокому сочувствию, которое проявляется недолго) (Карвасарский, 2002, с. 138).

В. Бойко называет и подробно рассматривает следующие внутренние факторы, обусловливающие эмоциональное выгорание.

? Склонность к эмоциональной ригидности. Эмоциональное выгорание как разновидность психологической защиты возникает быстрее у тех, кто менее реактивен и восприимчив, более эмоционально сдержан. Напротив, формирование симптомов выгорания будет проходить медленнее у людей импульсивных, для которых характерна подвижность нервных процессов.

? Интенсивная интериоризация (восприятие и переживание) обстоятельств профессиональной деятельности. Данное психологическое явление возникает у людей, для которых характерен повышенный уровень ответственности за порученное дело, исполняемую роль. Каждый стрессогенный случай из практики оставляет глубокий след в душе такого человека; судьба, здоровье, благополучие клиента вызывают интенсивное соучастие и сопереживание.

? Слабая мотивация эмоциональной отдачи в профессиональной деятельности. Речь идет о ситуациях, в которых профессионал в сфере общения не считает для себя необходимым или почему-то не заинтересован в том, чтобы проявлять соучастие и сопереживание в адрес субъекта своей деятельности, не привык и не умеет поощрять себя за это. Альтруистическая эмоциональная отдача для такого человека ничего не значит, и он не нуждается в ней, не испытывает от нее удовлетворения.

? Наличие нравственных дефектов и дезориентация личности. Нравственный дефект обусловлен неспособностью включать во взаимодействие с деловыми партнерами такие моральные категории, как совесть, добродетель, добропорядочность, честность, уважение прав и достоинства другого человека. Нравственная дезориентация определяется как неумение отличать хорошее от плохого, благо от вреда, наносимого личности. Как в случае нравственного дефекта, так и при наличии нравственной дезориентации формирование синдрома эмоционального выгорания облегчается (Бойко, 1996, с. 97).

Рассматривая ролевой фактор в развитии синдрома эмоционального выгорания, следует отметить существенное влияние ситуаций конфликта ролей и ролевой неопределенности, а также профессиональных ситуаций, в которых совместные действия сотрудников не согласованы в достаточной степени: отсутствует интеграция усилий, но при этом присутствует конкуренция (Кюйнарпуу, 1984). Напротив, слаженная, согласованная коллективная работа в ситуации распределенной ответственности ограничивает развитие эмоционального выгорания даже при существенно более высокой рабочей нагрузке.

Одной из причин эмоционального выгорания может быть своеобразный внутренний конфликт консультанта, который заключается в том, что требования профессиональной роли противоречат переживаниям консультанта и его ценностям. Так, в ходе сессии консультант должен быть эмпатийным и принимающим, однако клиент может вызывать у него сильное раздражение и даже агрессию. Если консультант не аутентичен, то значительное количество своей внутренней энергии он может направлять на подавление этих чувств, стремясь удержать себя в профессиональной позиции, согласующейся с его установками. Когда же ему не требуется соответствовать «образцу», клиенты или другие люди рискуют увидеть перед собой раздраженного, недостаточно вежливого человека, иногда мстительного и агрессивного, который может вести себя противоречащим тем ценностям, которые он провозглашал в ходе терапии, образом. Некоторые авторы используют для обозначения подобного внутреннего конфликта образ, называемый «пиджак психотерапевта»: человек становится лишь исполнителем роли консультанта; во время работы с клиентом он как бы «надевает на себя», как пиджак, роль эмпатийного, уважительного, аутентичного профессионала, а после работы легко «снимает пиджак» – отказывается и от этой роли, и от этих личностных качеств. В подобных случаях мы имеем дело с психотерапевтом, только декларирующим ценности, но на самом деле не придерживающимся их в собственной жизни. Тем не менее такие известные психотерапевты и консультанты, как А. Алексейчик, Б. Бараш, Г. Миккин, предлагают учитывать влияние консультанта как своего рода «модели» для клиента, как человека, являющегося носителем неких ценностей и передающего эти ценности клиенту, что, по сути, несовместимо с наличием у консультанта подобного внутреннего конфликта.

Кроме того, ролевые конфликты могут быть связаны с различными двойственными отношениями консультанта – личными и профессиональными. Например, в конфликт могут вступать роль профессионала и роль близкого друга в процессе выстраивания котерапевтических отношений. Чаще всего котерапевтами становятся друзья, однако в ходе становления котерапевтического альянса возникают не только близкие отношения, но и поводы для конфликтов и конкуренции. Если вовремя не прояснять отношения, не обсуждать как сам процесс ведения группы, так и место, роль и ценность каждого ведущего в группе, количество занимаемого пространства, распределение ответственности и т. п., рискуют расстроиться не только профессиональные отношения, но и личные. Сдерживание же нарастающего раздражения, попытки скрывать его как от себя, так и от своего коллеги и группы постепенно приводят к эмоциональному выгоранию, следствием которого может стать окончательный разрыв дружеских и профессиональных связей.

В группу организационных факторов включаются материальные условия среды, содержание работы и социально-психологические условия деятельности. Эта группа является наиболее исследованной среди факторов эмоционального выгорания и связана с типичными проблемами личности, находящейся в организационной структуре. Факторами риска здесь являются: нечеткая организация и неправильное планирование труда; недостаточность необходимых средств труда; наличие бюрократических препятствий; многочасовая работа, имеющая трудноизмеримое содержание; конфликты как в системе «руководитель – подчиненный», так и между коллегами.

В дополнение к вышеназванным В. Макаров выделяет следующие организационные факторы, характерные для деятельности консультанта: стремление терапевта сохранить свои профессиональные секреты; боязнь быть разоблаченным в условиях низкого уровня поддержки и высокого уровня критичности среди коллег; недостаток возможностей для обучения и совершенствования; плохая профессиональная подготовленность; недостаточная личностная «проработанность»; недостаток возможностей и желания обобщать и передавать свой опыт (Макаров, 1999, с. 56–59).

Б.Д. Карвасарский отмечает, что еще одним организационным фактором, способствующим возникновению синдрома эмоционального выгорания у психотерапевтов, является то, что они имеют дело с психологически трудным контингентом — тяжелыми и умирающими больными, пациентами с тяжелыми психическими отклонениями, детьми, страдающими различными заболеваниями. Работа с такими категориями клиентов требует от психотерапевта серьезной эмоциональной включенности и может вызывать у него значительное количество сильных переживаний (Карвасарский, 2002, с. 140–141).

В. Бойко обращает внимание на то, что эмоциональное выгорание является динамическим процессом и развивается поэтапно, в полном соответствии с механизмом развития стресса. При эмоциональном выгорании налицо все три фазы стресса, каждая из которых состоит из четырех симптомов (табл. 8).

Таблица 8

Фазы эмоционального выгорания

Окончание таблицы 8

Интересный взгляд на явление эмоционального выгорания предлагает экзистенциально-аналитическая психотерапия. А. Лэнгле (Лэнгле, 2008) считает, что эмоциональное выгорание в первую очередь проявляется как затяжное состояние истощения, возникающее в деятельности. Сначала истощение обнаруживается на уровне самочувствия, затем начинает влиять на переживания, а потом на решения, позиции, установки и действия человека. Истощение охватывает три измерения человеческой жизни, выделенные В. Франклом. В соматическом измерении выгорание проявляется как телесная слабость, функциональные расстройства (например, бессонница) и даже падение иммунитета. В психическом измерении обнаруживается в виде отсутствия желаний, отсутствия ощущения радости, эмоционального истощения, раздражительности. В ноэтическом{ Ноэтическое – духовное измерение, включающее в себя смыслы, ценности, совесть, свободу, ответственность человека. Франкл употребляет термин «ноэтический» вместо «духовный» из-за присущей английскому языку религиозной окраски слова «духовный» (Франкл, 2000а, с. 77).} измерении выгорание проявляется в виде стремления уйти от требований ситуации и от отношений, появления обесценивающих установок по отношению к себе и к миру.

Сравнивая переживания экзистенциального вакуума, описанного В. Франклом{ В. Франкл определял «экзистенциальный вакуум» как состояние, которому присущи два основных дефицита: потеря интереса, которая ведет к скуке, и отсутствие инициативы, которое ведет к апатии. Вследствие утраты интереса и инициативы у человека возникает ощущение бессмысленности (Франкл, 1990).}, и эмоционального выгорания, А. Лэнгле подчеркивает сходство основных симптомов этих состояний – ощущение пустоты и бессмысленности. Возникновение истощения Лэнгле объясняет дефицитом истинного, экзистенциального смысла.

Рассматривая эмоциональное выгорание с позиций теории экзистенциального анализа, Лэнгле выдвигает восемь тезисов, заслуживающих пристального внимания специалистов.

1. Эмоциональное выгорание является результатом того, что в течение длительного времени человек в профессии не проживает ценностей, т. е. работает без истинных сильных чувств радости, надежды, удовлетворенности и т. п.

2. Эмоциональное выгорание возникает из-за того, что мотивация к деятельности форма льна, содержание деятельности является средством для удовлетворения неосознаваемых эгоцентрических потребностей человека.

3. Эмоциональное выгорание возникает тогда, когда действие ориентировано прежде всего на удовлетворение субъективной нужды (дефицита) и лишь вторично – на предмет деятельности.

4. В синдроме выгорания проявляется утилитарная (т. е. ориентирующаяся на надобность) жизненная установка с последующей утратой чувства жизни.

5. Эмоциональное выгорание и стресс возникают у человека из-за жизни без внутреннего согласия в отношении содержания своей работы.

6. За эмоциональным выгоранием стоит двойная бедность отношений: внешних – с другими людьми и с деятельностью, а также внутренних – с самим собой и собственной эмоциональностью. Как следствие – возникают пустота и раздражительность (депрессия истощения).

7. Эмоциональное выгорание – это счет, который предъявляет психика за уже давно отчужденную, бедную отношениями жизнь.

8. Тот, кто больше половины времени занят вещами, которые он делает неохотно, не участвует сердцем в деле или не испытывает радости от процесса, должен ожидать, что рано или поздно у него возникнет эмоциональное выгорание.

Важнейшие причины эмоционального выгорания психологов-консультантов называет Р. Кочюнас:

? монотонность работы, особенно если ее смысл кажется сомнительным;

? вкладывание в работу большого количества личностных ресурсов при недостаточности признания и положительной оценки;

? строгая регламентация времени работы, особенно при условии постановки нереальных сроков ее исполнения;

? работа с «немотивированными» клиентами, постоянно сопротивляющимися усилиям консультанта помочь им, и незначительные, трудноощутимые результаты такой работы;

? напряженность и конфликты в профессиональной среде, недостаточная поддержка со стороны коллег и их излишний критицизм;

? нехватка условий для самовыражения личности на работе, когда не поощряется, а подавляется стремление к экспериментированию и внедрению инноваций;

? работа без возможности дальнейшего обучения и профессионального совершенствования;

? наличие у консультанта неразрешенных личностных конфликтов (Кочюнас, 1999, с. 30).

Психотерапевты и консультанты в силу специфики своего труда особенно сильно подвержены риску эмоционального выгорания. Процесс эмоционального выгорания наполнен не только специфическими переживаниями безмерной усталости, собственной бесполезности, никчемности, неэффективности, желанием бросить все и уехать «на край света» или заняться другой деятельностью, более простой, по их мнению. Синдром проявляется также и в виде разнообразной психосоматической симптоматики – череды недомоганий, скачков артериального давления, повышенной частоты простудных заболеваний и даже тяжелых болезней. В случае появления таких симптомов консультанту необходимо принимать срочные меры по восстановлению целостности собственной личности и психики и оздоровлению своего тела.

В целях профилактики возникновения синдрома выгорания психотерапевту очень важно уметь заботиться о себе. С. Файн и П. Глассер предлагают следующие рекомендации: несколько раз в течение дня найти возможность уединиться и уделить какое-то время только себе; не доводить себя до такой степени усталости, что, придя домой после работы, быть не в состоянии радоваться жизни; иметь друга, способного выслушать, не задавая ненужных вопросов и не оценивая; не терять голову и сохранять здравый смысл (Файн, Глассер, 2010).

В дополнение к этому Р. Кочюнас (1999) называет конкретные способы преградить путь синдрому выгорания:

? культивирование других интересов, не связанных с консультированием (учеба, исследования, написание научных статей);

? внесение разнообразия в свою работу, создание новых проектов и их реализация;

? поддержание своего здоровья, соблюдение режима сна и питания, овладение техникой медитации;

? удовлетворяющая социальная жизнь; наличие нескольких друзей (желательно других профессий), во взаимоотношениях с которыми существует баланс;

? стремление к тому, чего хочется, без надежды стать победителем во всех случаях и умение проигрывать без ненужных самоуничижения и агрессивности;

? способность к адекватной самооценке без надежды на уважение окружающих;

? открытость новому опыту;

? умение не спешить и давать себе достаточно времени для достижения позитивных результатов в работе и жизни;

? чтение не только профессиональной, но и другой хорошей литературы, просто для своего удовольствия без ориентации на какую-то пользу;

? участие в семинарах, конференциях, где предоставляется возможность встретиться с новыми людьми и обменяться опытом;

? периодическая совместная работа с коллегами, значительно отличающаяся профессионально и личностно.

К ним также необходимо добавить:

? внимание к своему физическому телу: занятия спортом, физическая активность, массаж, уход за собой и спа-процедуры;

? разнообразная творческая жизнь, включающая в себя и собственное творчество, и познание творчества других;

? регулярный и качественный отдых;

? хобби, доставляющее удовольствие.

Чтобы избежать появления синдрома эмоционального выгорания, консультант также должен изредка, но обязательно регулярно оценивать свою жизнь вообще – живет ли он так, как ему хочется. Если существующая жизнь не удовлетворяет его, следует решить, что нужно сделать для достижения позитивных изменений. Необходимо научиться заранее планировать свой отдых, распределять оптимально свое рабочее и личное время, уделять должное внимание своим дружеским, партнерским и супружеским отношениям, постоянно исследовать окружающий мир в поисках собственных ресурсов и поддержки извне. Только должным образом заботясь о качестве своей жизни, можно остаться эффективным консультантом.

Одним из действенных способов предотвращения эмоционального выгорания является терапевтическая креативность. Консультанту важно не только вырабатывать и развивать в себе интуицию, но и учиться доверять ей как в процессе работы, так и в жизни вообще. Терапевтическая креативность включает в себя опору на свои внутренние импульсы; интеграцию в своей персональной теории консультирования разнообразных, но близких консультанту направлений, методов, техник; умение не просто прислушиваться к себе, но и откликаться на эти ощущения действиями, поступками, делами; практиковать не только в качестве психолога-консультанта, но и в качестве супервизора, исследователя, писателя, ученого, преподавателя, методиста. Такое разнообразие деятельности как раз и может обеспечить консультанту определенный уровень безопасности в профессии. И хотя большинство исследователей считают возникновение синдрома эмоционального выгорания неизбежным для профессионалов в области общения, рано или поздно ожидающим каждого, тем не менее в силах любого специалиста как уменьшить проявления симптоматики, так и отдалить во времени момент возникновения синдрома.

* * *

Таким образом, профессия психолога-консультанта интересна и дает немало полезного самому консультанту: глубокое знакомство с личной жизнью других людей; обогащение собственной жизни; удовлетворенность своими удачами. Известные на весь мир французские гештальттерапевты Серж и Анн Гингер отмечают: «Психотерапия – это одна из профессий, в которой с годами качество специалиста улучшается (как хорошего вина) и в которой нет возрастных ограничений. При условии, если специалист остается открытым, креативным, любознательным и не ограничивается устаревшими “рецептами”, он может работать, пока позволяют физическое и психическое здоровье. <…>

Постоянное соблюдение ментальной гигиены{ Ментальная гигиена – это поддержание ментального здоровья с целью оптимизации благоприятных и профилактики неблагоприятных воздействий на интеллектуально-эмоциональное состояние человека. Ментальную гигиену осуществляют, во-первых, за счет уменьшения объема поступающей негативной информации и ее влияния с помощью определенных рациональных и интеллектуальных способов и техник: критичного отношения к ней, проверки на реалистичность, осторожного восприятия, в крайнем случае – отказа и игнорирования (например, отказа от просмотра некоторых фильмов, роликов, от участия в малосодержательном и бессмысленном общении и т. п.). Во-вторых – за счет увеличения объема поступающей позитивной информации: фокусировки на положительных эмоциях, на желательном, на хорошем; коррекции установок и жизненных правил, доброго отношения к себе.} имеет первостепенную важность, так как эта профессия требует внимания, бдительности и терпения, что иногда становится настоящим испытанием.

Поэтому для практикующего психотерапевта важно иметь доступные регулярно “источники энергии” за рамками профессии: личная и интимная жизнь, любимые занятия, культура, путешествия. <…> Иначе он будет возлагать слишком большие надежды на свою работу и на клиентов, может поддаться “страсти излечить”, и каждая неудача станет раной для болезненного самолюбия. <…>

Основное “орудие труда” психотерапевта – его собственная личность. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы он прошел углубленную личную психотерапию, и как только почувствует необходимость, без сомнений начинал очередной долгосрочный цикл встреч с психотерапевтом. Это позволяет максимально сохранять восприимчивость к чужим проблемам и избегать засилья своих собственных.

Тогда длительная практика в этой увлекательной профессии не только не приведет к “выгоранию”, чего иногда опасаются, но и, наоборот, сохранит живость ума и неисчерпаемую креативность психотерапевта, постоянно сталкивающегося с новыми ситуациями и неожиданными открытиями и в работе с клиентами, и внутри себя» (Гингер С, Гингер А., 2010, с. 172–173).