Угроза третьего рода
Угроза третьего рода
Мы все несём на своих плечах наследие миллионолетнего развития живых организмов. Например, от одних из них мы получили в наследство две пары конечностей (а могло было бы быть шесть или восемь) с пятью пальцами на каждой из них, другим мы обязаны отсутствием хвоста (хотя стоит ли этому радоваться?), ортоградностью нас наградили австралопитеки. Что же ещё мы получили в наследство от троглодитид? (Вернее, что получили в наследство от троглодитид Homo sapiens fossilis, которые являются непосредственными предками Homo sapiens sapiens, то есть нас с вами? Мы же получили наследство троглодитид, так сказать, «из вторых рук».)
По нашему мнению — социальный интеллект. Как мы уже указывали, эта часть нас наименее поддаётся коррекции, в значительной мере имеет наследственный характер и очень неохотно поддаётся контролю сознания. Да, мы должны признать, что наше социальное поведение является в существенной своей части инстинктивным, нежели разумным. Здесь царит автономный комплекс систем. Возможно, для троглодита было важно с первого взгляда определять, с какого рода особью он имеет дело, и смысла ревизовать свою оценку для него не имелось. Но для нас с вами ситуация изменилась. Дело даже не в том, что мы редко подвергаем сомнению наше первое впечатление о другом человеке, а в том, по каким критериям это первое впечатление складывается. Согласитесь, мы практически никогда не отдаём себе в этом отчёта, а ведь в большинстве случаев это те эвристики, которые были выработаны на протяжении миллионов лет развития троглодитидов. Являются ли они актуальными для нас? Очень и очень сомнительно.
Практически всегда, когда мы говорим, что мы «чувствуем», что этот человек хороший, что ему можно доверять, или он плохой, лукавый, подлый, доверять ему нельзя, мы имеем дело с эвристиками социального интеллекта. Мы не можем объяснить, почему у нас возникают те или иные чувства по отношению к другим людям. Троглодит тоже не мог бы этого объяснить, но за ним стояли миллионы лет эволюции и подобные эвристики себя в основном оправдывали. Мы же находимся в совершенно другой ситуации. Мы живём в обществе, которого не было у троглодита. Правила и нормы поведения в обществе влияют на наше поведение, равно как и успехи технического прогресса. Эвристики, на которых основывается социальный интеллект, начинают всё чаще отказывать, приводить к противоположным или непредвиденным результатам. Социальный интеллект не поспевает за человеком.
Мы никак не становимся рациональными.
Представьте, вы получаете наследство, ну очень большое наследство. По завещанию вам достаётся всё: деньги, акции, яхта и домик на Багамах. Однако противненький дедушка, который вас терпеть не мог, но вынужден был завещать всё вам, так как больше наследников не имеется, предусмотрел в завещании маленькое условие: вы получите деньги только в том случае, если поделитесь наследством с дворником Ефимычем. Если Ефимыч примет от вас деньги, то вы вступите в права наследника, если нет, то ни вы, ни Ефимыч ничего не получите (ультимативная игра в терминах экономикса). Сколько вы согласны отдать Ефимычу? Рациональная теория говорит, что Ефимыч должен быть рад даже одной копейке, так как у него ничего нет. Что показывает практика? Ефимыч отвергнет ваши деньги, если сумма будет меньше двадцати процентов и будет считать вас честным человеком, если вы отдадите ему пятьдесят процентов. Почему? Потому что для Ефимыча речь идёт прежде всего о статусе, о вашем отношении к нему и о его отношении к себе. Рациональный человек взял бы мелочь. Нерациональный троглодит требует уважения.
Как часто вы ссоритесь с любимым человеком, супругом, другом или сослуживцами по мелочам? Почему? Эвристики социального интеллекта работают за вас. Потом вы корите себя (или другого). Как часто вы попадаетесь на удочку манипулятора? Почему вообще манипулятор предпочитает манипулировать? Наследие троглодитов гнетёт нас. Однако мы вовсе не всегда чувствуем себя угнетёнными, особенно в состоянии влюблённости. Впрочем, мы и не можем жаловаться, поскольку когнитивный интеллект в таких случаях пасует, он почти полностью отключается, поэтому все попытка рационального объяснения почему нам нравится тот или иной человек, почему мы любим именно этого, а не другого индивида, заранее обречены на провал. Семейные терапевты иногда пытаются заставить супругов составить список черт партнёра, которые являются особо привлекательными и ценимыми. Всё, что из этого получается, является более или менее неудачной попыткой рационализации неосознаваемого — социального интеллекта. Выбор сексуального партнёра или друга является эвристикой.
Что же такого особенного было в этих троглодитидах? Чем они так отличались от прочих животных, не будучи ещё людьми? Вспомните, они умели превосходно имитировать, вернее, в многомиллионной эволюции они стали превосходно имитировать. А где имитация, там и репликаторы. Да, первые существующие только в «уме» репликаторы появились задолго до возникновения человека. В дальнейшем мы будем называть их «имы», как производное от слова «имитация».
Что могли имитировать троглодитиды? Прежде всего, движения. Техника обивания камней становилась постепенно всё сложнее и традиционные способы научения животных (когда они каждый раз «заново» открывают для себя то, к чему привлечено их внимание — способ ловли мышки или строительства плотины) были уже малопригодны. Имитация снимает эту проблему. Возникает им обивания камня. И как всякий репликатор, он тщательно противится любому изменению. Некоторые имы обработки камня выживали сотни тысяч лет. Мимам такое и не снилось.
Изначально в науке господствовало представление, что каждому виду троглодитид присущ только определённый способ обработки камня, вероятно, по аналогии с животными, как врождённая сложная форма поведения. Однако связь между анатомическим строением троглодитид и спецификой камнеобработки была совершенно непонятной. При этом всё чаще приходилось конфронтировать с фактами, показывающими, что некоторые группы троглодитид обрабатывали камень способами, явно не соответствующими их «анатомическому» типу. Однако, если мы вспомним о тасующихся группах, перемещающихся на достаточно большие расстояния и приносящих с собой собственную технику отработки камня, загадка исчезает. «Единственное предположение, которое остаётся и которое правдоподобно: палеоантропы могли изготовлять изделия из камня и позднеашёльского типа, и разных уровней мустьерского типа, и начальных уровней верхнего палеолита, но подселение к автохтонным популяциям требовало от пришельцев этологической ассимиляции, вернее, либо пришельцы перенимали местный набор приёмов, либо автохтоны перенимали вновь принесённый. Возможно, бывало слияние, образование смешанных наборов, но подчас практически и невозможна „бикультурность“ в этой технологии, т. е. из двух взаимоисключающих приёмов мог быть автоматизирован либо один, либо другой» (Б. Ф. Поршнев, 2007, с. 240–241). Интересно, что по большей части при этом побеждала более сложная техника обработки. Впрочем, если мы принимаем обработку камня как им, ничего удивительного здесь нет. Более сложная техника соответствовала более сложному, более совершенному иму, шансы которого на репликацию были соответственно выше.
Другая группа имов была наверняка акустической. Несомненно, троглодитиды обладали сложной системой сигналов, кроме того, они, скорее всего, успешно имитировали других животных. Наименее всего развиты были, вероятно, визуальные имы, хотя на конечном этапе развития троглодитидов появились и такие.
С исчезновением троглодитидов имы не прекратили своего существования.
Они перешли к нам. Таким образом, мы являемся носителями не двух, а трёх видов репликаторов. Как и прежде, на первом месте стоят имы движения. Менее всего человеку удалось формализовать именно движения. У нас нет азбуки движений. Мы буквально должны наблюдать за другим человеком, чтобы научиться специфическим движениям. Рисунки являются малоуспешной попыткой заменить живого обучающего, вспомните хотя бы кошмарные изображения, пытающиеся объяснить мужчинам, как следует завязывать галстук! Попробуйте как-нибудь освоить любой танец, следуя рисованным инструкциям. Почему так важен тренер для спортсмена — ни одна книга с фотографиями Брюса Ли не заменит живого сэнсэя. То же самое на производстве — без мастера, только по книгам с рисунками, вы никогда не получите высококвалифицированного работника. Или пример для женщин (это не сексизм!): те, кто вяжет, знают, сколько времени требуется для того, чтобы освоить тот или иной приём вязания, если вы разбираете его по книге, и насколько быстрее и легче идёт дело, если его показывает вам подруга. Несколько сложнее дело обстоит с Камасутрой — являются ли движения, которым она учит, имами и насколько сложно их освоить, основываясь на изображениях?
Далее идут акустические имы. Это, прежде всего, мелодии. Однако не все мелодии, но лишь те, которые легко запоминаются и также легко воспроизводятся. Таким образом, снимается вопрос о том что же является мимом: первые такты Бетховена или Чайковского или всё произведение? Первые такты, легко запоминаемые и воспроизводимые практически любым человеком, являются имами, тогда как произведение целиком есть мим (к вопросу отличия имов от мимов мы вернёмся в следующей главе). Все популярные музыкальные произведения, все хиты суть имы.
Но не только музыка подпадает в эту категорию. Небольшие, акустически совершенные, рифмованные произведения, называемые стихами, также являются имами. Вы знаете, что некоторые стихотворения запоминаются сразу, сами собой. Более того, мы с вами можем запомнить небольшое стихотворение на любом языке, если оно хорошо зарифмовано, совершенно не имея никакого понятия о его смысле. Учителя начальных классов знают, что дети, заучивающие наизусть стихотворения, по большей части абсолютно не задумываются над их смыслом. В эту же категорию попадают некоторые рекламные слоганы, а также многочисленные мнемоники, позволяющие запомнить теорему Пифагора, цвета спектра, таблицу Менделеева и пр. Мнемоники в этом отношении особенного интересны, поскольку все они практически лишены какого-нибудь смысла и требуют дополнительной расшифровки, но запоминаются превосходно. В общем всё, что хорошо звучит и легко воспроизводимо, легко имитируется, является акустическим имом.
Наконец, визуальные имы. Эта область, несмотря на значение визуальной информации для человека, до сих пор менее всего развита. Здесь мы находим символы различных религий, торговые марки и даже некоторые знаки, регулирующие движение.
Исследуя возникновение человеческого искусства, П. А. Куценков[60] обратил внимание на открытые археологами многочисленные чашеобразные углубления в скальной поверхности, которые хронологически могут быть отнесены и к троглодитам и к неоантропам. Практической пользы эти углубления явно не имели. П. А. Куценков предполагает, что, скорее всего, эти углубления возникли как результат имитативной деятельности наших предков, причём эта имитация имела социальные цели — снятие агрессии и поддержание отношений в стае.
Собственно, никаких других следов социальной функции имитации не осталось, но и этих достаточно. Выдалбливание подобных «чаш» в очень твёрдой породе требовало значительных усилий и времени, что указывает на роль имитации в «социальной» жизни троглодитидов. Можно предположить, что они в некоторой степени стали даже её жертвами, затрачивая существенную часть времени на взаимную имитацию. Поскольку мы установили, что имитировались прежде всего движения, то мы можем представить себе стаи троглодитид, часами повторяющих друг за другом определённые движения, сопровождаемые, возможно, определёнными звуками. Мы можем также предположить, что подобные движения носили ритмический характер, облегчающий имитацию.
Интересно, что подобные имы, направленные на укрепление социальных связей, сохранились до наших дней, конечно, в несколько модернизированном виде. В начале двадцатого века этнологи обнаружили на некоторых островах Микронезии удивительный обычай — жители деревни делились на две группы, становились друг против друга и каждая группа по очереди то поднимала, то опускала лежащее перед ними бревно. Этим увлекательным занятием они могли заниматься часами. Здесь мы явно имеем дело с практически не изменившимся со времён троглодитов имом. Более современный вариант — ритуальные танцы, сохранившихся у народов, придающих не слишком большое значение смартфонам и интернету. В отдельных случаях подобные танцы могут продолжаться несколько дней подряд.
В разряд подобных древних имов попадают также все ритуальные приветствия, от военных и партийных до странных для жителей почти всех частей света, кроме северной части западного полушария, изощрений американцев, подпрыгивающих, похлопывающих и ударяющих друг друга по различным частям тела, что должно, по их мнению, изображать дружеское приветствие. Кстати, неритуальные танцы народов, забывших, как добывать огонь трением и как использовать палку-копалку, тоже являются троглодитским наследием. Если вам когда-нибудь довелось побывать в современном так называемом «клубе» и наблюдать танцоров, элегантно двигающихся под музыку, производимую корёжащими винил ди-джеями и находящимся под сильным воздействием не только раствора этилового спирта, но и других плодов усердия органической химии, то вам не составит больших усилий представить себе стаю троглодитов, занимающихся подобной же деятельностью несколько сотен тысяч лет назад…
Как известно, онтогенез в известной степени повторяет филогенез. Мы можем сказать, что до начала этапа освоения речи, то есть примерно до одного года, младенец проходит троглодитскую фазу развития. Огромную роль при этом играют акустическая и двигательная имитация. В это время первые имы овладевают человеком. Это относится прежде всего к мимике и интонации. Гуление ребёнка на этом этапе ещё не имеет никакого отношения к речи. Усвоенные интонации будут только существенно позднее с ней связаны, равно как и мимика. Более того, они почти полностью подпадут под контроль речи и у детей-алаликов с нарушениями развития речи будет наблюдаться деградация мимики, усвоенной в троглодитском периоде развития.
