Отражение себя

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Отражение себя

Мы живем в культуре, одержимой красотой. Нас заваливают изображениями красивых мужчин, женщин и детей. Этот культ красоты соблазняет каждого из нас походить на нечто такое, чем мы на самом деле не являемся. Скрывая что-то в одних местах тела и «перекраивая» в других, вы можете соответствовать стандартам Голливуда или думать, что соответствуете им. В одних только Соединенных Штатах в 2002 году было проведено 7,3 миллиона косметических операций. В очень выразительном документальном фильме американской кабельной телевизионной сети (MTV) камера оператора прослеживает жизни трех женщин и одного мужчины, каждый из которых собирается делать операцию пластической хирургии. Двум женщинам чуть старше тридцати уже уменьшили животы, изменили форму бедер и увеличили груди. Теперь одна озабочена идеей усовершенствования носа, другая хочет уменьшить объем бедер. Мужчина с вялыми мышцами, недовольный формой икр на ногах, решился на операцию по установке имплантантов, увеличивающих их размеры и форму. Четвертый участник, тучная женщина, страдает из-за избыточного веса и неспособности реально его снизить. Она решилась на операцию пришивания желудка к брюшной стенке — радикальное вмешательство, которое приводит к выключению функций большой части желудка.

Скоро эти люди будут отлично выглядеть. Некоторые немного уменьшат размеры и форму беспокоившей их части тела, другие немного увеличат. Их тела и органы будут преобразованы. Каждый из этих людей решился на пластическую операцию, потому что он (или она) был уверен, что изменение улучшит его самочувствие, укрепит желание быть в форме.

Пластическая хирургия изменила не только внешний вид этих людей, но также и их самоощущение. Пластическая хирургия дала каждому обновленное чувство собственного достоинства, уверенности в себе и особое чувство самоконтроля. Самоконтроль и более общее представление о себе — существенные системы, имеющие отношение к моральной способности, хотя и не единственные. Многие моральные суждения связаны с проблемами ответственности человека. Активно действующим лицам, имеющим большие цели, наделенным умом и способностями их добиваться, как правило, свойственна ответственность за себя и за других. Однако не мало и таких индивидуумов, которые испытывают чувство вины за некоторые свои действия. Они страшатся достижений других и в то же время гордятся, если помогли кому-то в нужде или достигли некоторой большой цели. Они завистливы, когда видят, что другие имеют нечто такое, что им хотелось бы получить самим. Какова анатомия индивидуальной идентичности человека? Два человека никогда не могут абсолютно совпадать по своим личностным особенностям. Клонирование человека, если бы оно было возможно, никогда не дало бы точных копий. Различия между идентичными близнецами [177] которые отмечаются в случаях, когда они воспитываются отдельно друг от друга, подтверждают это положение[178].

По некоторым психологическим показателям, влияние окружающей среды на идентичных близнецов оказывается близким к нулю. Например, показатели интеллекта идентичных близнецов, воспитанных раздельно, и близнецов, выросших вместе, фактически одинаковы. Нельзя исключить того, что некоторые из выросших порознь близнецов после разделения пары были помещены в сходные условия среды, однако это вряд ли объяснит степень их внутрипарного сходства. Сотни близнецов из разделенных пар выросли в сильно различающихся условиях среды. Эти близнецы обнаруживают различное предпочтение некоторых пищевых продуктов, выбирают разные виды деятельности, разных друзей и возлюбленных. Суть заключается в том, что гены ограничивают диапазон этих различий. Возражая этому утверждению, подчеркнем, что применительно к личности человека гены представляют только один из нескольких компонентов, которые участвуют в формировании уникальных особенностей каждого индивидуума. Каковы другие необходимые компоненты? Что отличает, например, меня от вас?

Одним из таких компонентов служит непрерывность и преемственность личного опыта человека. Мой опыт может частично совпадать с опытом других, например когда речь идет о наблюдении, дегустации и обонянии одной и той же пищи, но это мои ощущения. Что позволяет мне оставаться тем же самым человеком на протяжении времени, хотя мои взгляды могут меняться? Это мой жизненный опыт, но именно этот опыт изменяет мои взгляды. Этот опыт принадлежит мне, даже если он навязан кем-то другим и даже если я не осознаю его в полном объеме. Эта характеристика самосознания присуща всем людям, она универсальна и устойчива, хотя другие аспекты личности обнаруживают межкультурные различия[179].

Проблема идентичности личности важна для нашего понимания самоконтроля в той же мере, как и проблема ответственности и ее связей с нашей моральной способностью.

Знание себя играет в некотором роде «профилактическую» роль[180]. Это своего рода «защитная оболочка», которая помогает избежать искушений, или, говоря житейским языком, она удерживает нас от опасности говорить и делать неправильные вещи в неправильное время. Знание себя позволяет нам выходить далеко за границы нашего собственного личного интереса. Оно заставляет нас признавать, что альтруистическое действие приносит пользу другим и что мы должны взять на себя ответственность за благосостояние некоторой части сообщества. Такое знание позволяет нам представить себя на месте другого человека, почувствовать его горе или радость. Оно позволяет нам создавать свой автобиографический «очерк», сохраняя воспоминания и используя их в управлении будущим поведением.

Судя по некоторым данным, самые первые проявления самосознания можно обнаружить у младенцев в возрасте приблизительно двух месяцев[181]. Однако это еще ни в коем случае не само рефлексивное чувство. Это его исток, который возникает по мере формирования способности младенца контролировать свои действия. Существа, едва обладающие сознанием, не способные еще управлять собственным телом, перемещая его с одного места на другое, благодаря чудодейственному вмешательству экспериментатора могут научиться причмокивать и бить ножками, чтобы зажечь свет и — как следствие — заставить двигаться игрушечных животных. Таким образом, они узнают, что их собственные действия могут влиять на поведение других вещей в их мире.

Дальнейшие доказательства существования самосознания появляются в результате исследований, использующих дилемму Нарцисса. Когда младенец смотрит на отражающую поверхность, что он видит: себя или другого? Испытание зеркалом было разработано, чтобы оценить, когда дети начинают делать различия между своим отражением и чьим-либо другим. Эта способность появляется в возрасте восемнадцати — двадцати четырех месяцев. Многие родители с удивлением воспринимают ее появление у детей. Однажды близкие друзья сказали мне, что их десятимесячная дочь узнала свое изображение в зеркале. Я, как правило, не обсуждаю научные проблемы со своими друзьями, далекими от науки. Однако в этом случае пришлось сделать исключение: «Ваша дочь пока еще не может узнавать себя в зеркале». Мои друзья засомневались в моей правоте. Тогда я сказал: «Давайте посмотрим, устроим проверку. Пусть Дебора пойдет и накрасит красной помадой губы, возвратившись, она поцелует Айону в щечку. Затем мы поставим перед девочкой зеркало и будем наблюдать за ее поведением». Когда мы посадили Айону перед зеркалом, она посмотрела на нас, улыбнулась, затем продолжила наблюдение за нами, начала смеяться. При этом не было никаких признаков того, что она узнала себя в зеркале. Если бы мы ждали восемь — четырнадцать месяцев, то дождались бы момента, когда, увидев себя в зеркале, она стала бы вытирать помаду со своей щеки и, наиболее вероятно, начала бы играть с ним. Дети в этом возрасте нередко используют зеркало, чтобы увидеть те части своего тела, которые обычно скрыты от них. Важно подчеркнуть, что и в случае с Айоной, и во всех других аналогичных опытах с младенцами наблюдается один и тот же факт. Дети, возраст которых меньше восемнадцати — двадцати четырех месяцев, узнают в зеркале знакомых людей и знакомые вещи. Увидев в зеркале, Айона узнала меня, мою жену, своего папу, свою маму. Но при ее возрастных возможностях тот ребенок в зеркале, с помадой на щеке, был чужим.

Тест с зеркалом ничего не может сказать нам о том, как ребенок двух лет воспринимает себя. Неизвестно, что думает ребенок, когда видит следы помады на своей щеке. Мы не знаем, как он расценивает эти красные метки, задается ли вопросом, откуда они там появились, кто в этом виноват и всегда ли они там есть? Некоторые ученые подчеркивают, что способность узнавать себя в зеркале возникает в развитии приблизительно в то же самое время, когда наблюдаются и другие проявления самосознания — выражение смущения, ранние формы сочувствия, игры с притворством. По этой причине тест с зеркалом действительно открывает больше чем простое зрительно-телесное ощущение или способность узнавать поведенческие реакции, обусловленные собственными действиями (когда я двигаюсь, также делает похожее на меня изображение в зеркале)[182].

Перечисленные выше особенности поведения детей, которые появляются приблизительно в одно и то же время, важны для понимания сущности представленного в главе 1 создания Юма. Такое существо — это ребенок, который смущается и переживает свою неловкость, находясь в центре внимания посторонних людей. Это ребенок, который способен сочувствовать. Он не только может узнать чужую боль или радость, но обладает способностью сопереживать чувствам других и затем действовать соответственно обстановке.

Убежденный сторонник взаимосвязи между знанием о себе и самосознанием, специалист в области сравнительной психологии Гордон Гэллап считает, что способность к идентификации своего изображения в зеркале требует осознания и понимания себя. Более того, успешность опознания себя в зеркале не только согласуется со способностью ребенка приписывать другим чувства и желания — способностью, в которой психологи находят истоки важного психического явления, называемого «моделью психического»[183](см. главу 5). Она также согласуется с клиническими данными. Способность узнавать себя в зеркале нарушается у детей с задержкой умственного развития, аутизмом и у некоторых пациентов с повреждением лобных долей мозга. Идея Гэллапа интересна, и если она верна, то позволила бы использовать процедуру с зеркалом как полноценный тест для оценки уровня самосознания ребенка.

Для того чтобы надежно обосновать такой тест, мы должны установить, насколько тесно связаны между собой центры мозга, отвечающие за самопознание и самосознание. Испытание идеи можно провести, наблюдая за больными, которые не могут узнать себя в зеркале. Однако такие больные, как правило, не испытывают никаких трудностей, когда необходимо признать, что другие люди имеют представления и желания, которые могут в той или иной мере отличаться от их собственных. Им не удается пройти испытание зеркалом, но они адекватно выполняют задания, связанные с представлениями о своих и чужих психических особенностях, с так называемыми «моделями психического»[184].

Эти индивидуумы страдают от расстройства, известного как прозопагнозия (prosopagnosia). Такие больные не только не в состоянии узнать свое лицо в зеркале, но они не в состоянии узнавать лица знакомых людей. Наряду с этим, они обнаруживают полноценную способность узнавать тех же людей по особенностям их телосложения, внешнего вида и по голосам. Характер собственного расстройства пугает их, в первую очередь из-за утраты чувства «себя» и осознания последствий этой утраты, понимания того, что это означает, и того, как абсолютно изменился мир вокруг них. Анализ особенностей психики таких больных показывает, что самопознание и самосознание не связаны неразрывно. Их можно отделить друг от друга. Индивидуум, который не в состоянии узнать свое зеркальное изображение, вполне может иметь довольно содержательное представление о себе. Поэтому испытание зеркалом не может служить критической проверкой сохранности самосознания.

При этом не очень существенно, что именно у таких больных происходит со знанием лиц знакомых: оно исчезает из хранилища долговременной памяти или остается недоступным? Возможно, информация была уничтожена, как если бы некто вошел в библиотеку и удалил все книги по биологии или серьезно повредил связь между знанием и системой, к которой посетитель получает доступ. Проще говоря, книги по биологии все еще находятся на полке, но карточки привилегированного доступа для этого отдела библиотеки отменены. Различие между этими двумя возможностями имеет значение для того, чтобы охарактеризовать фактический статус самопознания и степени, до которой оно влияет на восприятие и действие. Результаты нескольких последних исследований показывают: больные прозопагнозией имеют проблемы с доступом к информации, хранящейся в памяти[185].

Когда больные видят знакомое лицо, такой физиологический показатель, как потливость их ладоней, сильно возрастает по сравнению с ситуациями, когда им предъявляют незнакомое лицо. Это значит, что при виде знакомого лица по физиологическим показателям возбуждения они дают намного более сильный ответ. Когда такой больной встречает «шутника», который накануне держал в руке игрушечный вибрирующий звонок, чтобы при рукопожатии слегка «ударить» пациента, он не узнает этого человека, но откажется от рукопожатия с ним. Есть некоторое сходство между младенцами и больными прозопагнозией. Кажется, младенцы знают, что предмет продолжает существовать позади экрана, но они не стараются дотянуться до него, как только тот исчезает за экраном. Больные прозопагнозией подсознательно знают, что некоторые лица знакомы, а другие — нет, но они не могут сообщить об этой информации. Они не знают, что они знают. Это неосознаваемое чувство имеет другой смысл, отличный от того неосознаваемого ощущения, которое мы обсуждали до сих пор, говоря о принципах, лежащих в основе моральной способности. У здоровых взрослых знание собственного лица и лиц других доступно сознательному отражению. Поражение определенных отделов мозга не уничтожает это знани< только закрывает доступ к получению информации.

Иллюзия Капграса выдвигает на первый план различие межд узнаванием и эмоцией — двумя ключевыми особенностями создания Ролза и создания Юма[186].

Эти пациенты не испытывают никаких трудностей с узнаванием знакомых лиц, в том числе и своего лица. Но как тольк они узнают знакомое лицо, включая свое собственное отражени в зеркале, у них возникает ощущение ошибки. Когда человек, страдающий расстройством Капграса, видит знакомое лицо, на пример лицо матери, он узнает ее и называет «мама». Однако ту же начинает утверждать, что эта женщина, должно быть, самозванка. То же самое случается, когда такие больные видят собственное отражение. Это нарушение часто ведет их к тому, чтоб] удалить из дома все зеркала. Способность узнавания лиц кажется сохранной, но состояние больных напоминает нам чувства здорового человека, когда тот видит, что исчезает кто-то знакомые Это психическое расстройство показывает, что знание часто сс провождается чувствами. Уверенность в себе обусловлена н только тем, что каждый знает, но и тем, что он чувствует. Будуч. уверены в себе, мы в состоянии контролировать ситуацию. Когд мы контролируем ход дела, то, как правило, чувствуем себя хс рошо и позитивно оцениваем свои действия. У больных, страдающих расстройством Капграса, нарушены связи в системе обеспечивающей чувства. Без включения соответствующи чувств разум создает другую, альтернативную версию происходящего, чтобы объяснить то, что воспринято.

Отделы мозга, обеспечивающие «объяснение» воспринимаемого опыта, находятся под контролем человека. С их помощы он пробует найти смысл в том, что было им замечено без участи любых уместных эмоций. Взятые вместе, эти психические нарушения показывают, что самопознание и самосознание имею различные основания в работе мозга. У здоровых людей эти сис темы, как правило, работают согласованно, «рука об руку». Когд я вижу знакомых людей, я узнаю их. Как правило, я сознаю сво. наблюдения и те ощущения, которые они мне приносят. Я часто размышляю над тем, что я знаю об этих людях и что они заставляют меня чувствовать. Это знание и чувства, которые МОГУТ Появиться в результате него, играют центральную роль в наших действиях.

Именно самосознание — чувство «самости» — в конечном счете имеет решающее значение в контексте каждого конкретного политического режима, одобряющего индивидуальную свободу и автономию или уничтожающего их. В демократическом обществе индивидуумы должны иметь доступ к основным свободам. В своей теории, рассматривающей справедливость как честность, Ролз придает особое значение самосознанию человека, его представлению о себе. Это понятие приобретает статус политической концепции, наделенной двумя моральными полномочиями, которые утверждают приоритеты чувства справедливости и способности воспринимать добро. Властным структурам, определяющим политику государства, нужно обеспечить людям доступ к основным ценностям, которые делают жизнь человека достойной. Согласно Ролзу, свобода для каждого гражданина возникает на основе возможности выражать свои интересы и в той мере, в какой возможно, получать пользу от реализации поведения, соответствующего этим интересам. Предметом беспокойства органов власти должно быть угнетение индивидуального самовыражения. Однако рабство в Соединенных Штатах было отменено не потому, что отдельные рабы были способны получить пользу от требований индивидуальной свободы. Скорее это состоялось потому, что общество как политическое и юридическое «лицо» решило, что рабство было несправедливостью по отношению к индивидууму, к его самосознанию, ощущению его «самости»[187].

Справедливое общество признает, когда оно подавляет личность, лишая политического значения ее концепцию «самости».