Психологическая профилактика и психотерапия

«Это уникальная возможность, - обращаясь ко мне, сказала Джуди Роден. - Мы должны предложить не то, что их устроит, а то, что мы всегда мечтали сделать». Джуди, вместе с которой мы изучали влияние пессимизма на иммунную систему, была взволнована. Здесь собралась небольшая группа ведущих ученых, специалистов в сфере психологии здоровья, перед которыми открылась перспектива получения достаточной финансовой поддержки для претворения в жизнь их научных проектов - но где грандиозные планы и большие мечты?

Джуди - необыкновенный человек: профессор кафедры в Йельском университете, президент Восточной психологической ассоциации, член престижного Национального института медицины, - и все это до достижения сорокалетия. В этот день она исполняла роль ведущего представителя программы Фонда Макартура по изучению здоровья и поведения. Она собрала нас холодным зимним утром в Нью-Хейвене, чтобы сообщить, что сейчас очень подходящее время для обращения к руководству Фонда Макартура с просьбой поддержать развивающуюся область психонейроиммунологии, занимающуюся изучением влияния психологических процессов на здоровье и иммунную систему. «В Фонде Макартура не невежи, - сказала она. - Они готовы поддержать такой проект, который мог бы изменить облик современной медицины, но слишком рискован для обычных инвесторов, таких как Национальный институт здоровья. И мы предлагаем им те же заурядные научные эксперименты, за финансированием которых каждые три года обращаемся в Национальный институт. Есть ли что-то, что в глубине души вы давно хотели сделать, но боялись предложить вышестоящим инстанциям?»

На ее слова откликнулась обычно тихая и застенчивая Сандра Леви, молодой преподаватель психоонкологии из Питсбурга. «Что я действительно хотела бы сделать, - воскликнула она, - так это исследовать возможности терапии и профилактики. Джуди и Марти убедили нас, что пессимистичный стиль объяснений вызывает нарушение функционирования иммунной системы и ослабление здоровья. Известна вероятная последовательность событий, путем которой это может происходить. И есть убедительное доказательство того, что когнитивная терапия изменяет стиль объяснений. Давайте вмешаемся и разорвем психологическую связь этих событий. Давайте изменим стиль объяснений и, да, не думайте, что ослышались, попробуем излечить рак».

Возникло долгое, неловкое молчание. Почти никто за пределами этой комнаты не стал бы рассматривать всерьез возможность того, что с помощью психотерапии можно активизировать ослабленную иммунную систему. Очень немногие люди отнеслись бы с вниманием к предположению, что психотерапия способна лечить рак. Для остальных наших коллег это выглядело бы как шарлатанство, невежественный вызов, брошенный традиционным методам лечения. И ничто не может погубить с трудом завоеванную репутацию добросовестного ученого так быстро, как намеки на шарлатанство. Только представьте: лечить психотерапией физические болезни!

Я собрался с мужеством и нарушил молчание. «Полностью согласен с Сандрой, - сказал я, не совсем представляя, во что втягиваю нас. - Если Джуди хочет нечто фантастическое, отлично, давайте попытаемся изменить иммунную систему психологическими средствами. Если мы неправы, то потратим впустую несколько лет жизни. Если же мы правы, и нам удастся убедить истеблишмент, проведя безупречное исследование, - что далеко не факт, - это произведет революцию в системе здравоохранения».

Тем утром Джуди Роден, Сандра Леви и я решили предпринять попытку. Сперва мы направили в фонд запрос с просьбой поддержать экспериментальную работу по стимулированию иммунной системы методами когнитивной терапии. Вскоре мы получили одобрение, и на протяжении следующих двух лет занимались лечением 40 пациентов, страдающих меланомой и раком прямой кишки, тяжелыми формами рака. Параллельно эти пациенты продолжали обычное лечение - химиотерапию и облучение. Кроме того, раз в неделю в течение 12 недель они участвовали в специальной адаптированной форме когнитивной терапии. Особым образом спроектированная терапия была направлена не на то, чтобы лечить депрессию, а на то, чтобы привить этим пациентам новые способы осмысления потерь, способности распознавать автоматические мысли, отвлекаться, оспаривать пессимистичные объяснения (см. главу 12). Мы дополнили когнитивную терапию обучением навыкам расслабления для совладания со стрессом. Мы также создали контрольную группу больных раком, которые получали те же самые виды физического лечения, но не пользовались ни когнитивной терапией, ни релаксацией.

«Вот это да! Только взгляните на эти цифры!» Я никогда не слышал столько волнения в глоссе Сандры, как в то ноябрьское утро, когда она позвонила мне по прошествии двух лет с начала эксперимента. «Активность естественных клеток-киллеров очень резко повысилась у тех больных, которые получали когнитивную терапию! Но ничего подобного не произошло в контрольной группе. Ну и дела!» Короче говоря, когнитивная психотерапия значительно усилила иммунную активность, как мы и предполагали.

Прошло еще слишком мало времени, чтобы можно было узнать, изменила ли эта терапия течение болезни и смогла ли она спасти жизнь этих раковых больных. Болезнь протекает медленнее, чем процессы в иммунной системе, которые могут меняться изо дня в день. Время покажет. Но этих предварительных результатов было достаточно для Фонда Макартура. Отважные сердца, они согласились поддержать наш долговременный проект. Начиная с 1990 года мы будем предоставлять когнитивную терапию раковым больным в большем масштабе, пытаясь стимулировать их иммунную систему и замедлить развитие болезни, и, может быть, даже продлить им жизнь.

Наряду со стимулированием мы будем заниматься профилактикой. Мы будем давать упражнения, с которыми вы можете познакомиться в главе 12, людям, находящимся в группе риска: только что разведенным или отделившимся от семьи, новобранцам, оказавшимся в условиях полярного холода и т. д. Обычно среди этих людей высок процент заболевших. Сможет ли изменение стиля объяснений поддержать их иммунную защиту и предотвратить физическую болезнь?

Мы очень на это надеемся.