Вызывает ли пессимизм депрессию?

В течение последних десяти лет я большую часть времени посвятил проверке этой гипотезы. Первый шаг, который сделала наша группа в Пенсильванском университете, был прост. Мы подготовили опросник на тему стиля объяснений и предложили его нескольким тысячам людей с депрессией разных типов и разной степени тяжести. Мы установили, что люди в состоянии депрессии являются также и пессимистами. Результаты были настолько достоверными и многократно подтвержденными, что, согласно подсчетам, понадобится свыше 10 ООО исследований с негативными оценками, чтобы опровергнуть их.

Из этого следует не то, что пессимизм является причиной депрессии, а лишь то, что люди оказываются пессимистами, когда находятся в депрессивном состоянии. Мы пришли бы к такому же заключению о взаимосвязи пессимизма и депрессии, если бы, переставив слагаемые, стали считать, что депрессия привела к возникновению пессимизма или что нечто третье (например, нейрохимические процессы) вызвало и то и другое. В конце концов, процесс диагностики депрессии отчасти состоит в том, чтобы выслушать то, что говорят пессимистично настроенные люди. Если пациент говорит нам, что он никчемный человек, то это пессимистичное объяснение дает нам частичное обоснование для того, чтобы диагностировать у него депрессию. Так что связь между пессимистичным стилем объяснений и депрессией может представлять замкнутый круг.

Чтобы доказать, что пессимизм вызывает депрессию, нам необходимо было взять группу людей, далеких от депрессии, и показать, что после некоего трагического события пессимисты с большей легкостью окажутся в депрессии, чем оптимисты. В идеале эксперимент был бы примерно таким: тестируем все население маленького городка на побережье Мексиканского залива на депрессию и стиль объяснений, и ждем, когда пройдет ураган. После прохождения урагана идем смотреть, кто пассивно лежит в грязи, а кто поднялся и восстанавливает город. При проведении такого «полевого эксперимента» мы столкнулись бы как с этическими, так и финансовыми проблемами. Таким образом, нам пришлось искать другой способ исследования причинной связи.

Одна из моих наиболее выдающихся учениц, Эми Сэммел, в ту пору второкурсница, разрешила эту дилемму, подсказав, что есть бедствие, которое разворачивается гораздо ближе к дому, буквально в моем классе, дважды в семестр. Это экзамены. Когда в сентябре начались занятия, мы протестировали всех моих студентов на депрессию и стиль объяснений. В октябре, в середине семестра, мы спросили у них, какое событие они расценили бы как свой провал. Для большинства таковым стало бы «получение балла “В” на экзамене». Для эксперимента это было очень хорошо, поскольку у меня на экзаменах средний балл «С», а это значит, что большинство моих студентов стали бы испытуемыми. Неделю спустя начались экзамены, а еще через неделю у них на руках была зачетка с оценками и копия опросника «Шкала депрессии Бека».

Из тех, кто (по их собственному критерию) потерпели провал, 30 % оказались в состоянии тяжелой депрессии. И 30 % тех, кто оказался пессимистом по данным сентябрьского опроса, тоже. Но из тех, кто был пессимистом в сентябре и провалил экзамен, в состоянии депрессии оказалось 70 %. Таким образом, рецепт тяжелой депрессии выглядит так: изначально имеющийся пессимизм, сдобренный неудачей. В реальности те члены группы, которые выбирали для объяснения причин своего провала наиболее устойчивые и универсальные объяснения, в декабре, когда мы снова протестировали их, все еще пребывали в состоянии депрессии.

Гораздо более зловещей была обстановка другого «полевого эксперимента», который мы проводили в тюрьме. Мы оценивали уровень депрессии и стиль объяснений заключенных-мужчин до и после заключения. Поскольку самоубийство в тюрьмах представляет распространенную проблему, мы пытались предсказать, кто в наибольшей степени подвержен риску депрессии. К нашему удивлению, серьезная депрессия не была выявлена среди тех, кто поступал в тюрьму. К нашему смятению, на выходе из нее почти все находились в состоянии депрессии. Кто-то может заключить, что если так, то значит, тюрьма функционирует эффективно; мне же представляется, что во время пребывания в тюрьме происходит нечто глубоко деморализующее. Так или иначе, нам снова удалось точно предсказать, кто станет в большей степени депрессивным: те, кто изначально были пессимистами. Это означает, что пессимизм является благодатной почвой, на которой развивается депрессия, особенно в условиях враждебного окружения.

Эти результаты, полученные в различных условиях, указывают, что пессимизм является причиной депрессии. Мы узнали, что можем взять группу нормальных людей и предсказать, кто из них с наибольшей вероятностью поддастся депрессии при наступлении неблагоприятных событий.

Другой способ выяснить, приводит ли пессимизм к депрессии, заключался в том, чтобы наблюдать за группой людей на протяжении длительного времени, в течение их обычной жизни. Такое исследование называется лонгитюдным. Мы наблюдали за группой из 400 третьеклассников до окончания ими шестого класса, оценивая их стиль объяснений, их состояние с точки зрения депрессии, их школьные достижения и степень их популярности дважды в год. Мы установили, что дети, которые изначально были пессимистами, с большей вероятностью демонстрировали это состояние в течение четырех лет и спустя это время остались пессимистично настроенными. Учащиеся, которые в начале эксперимента были оптимистами, оставались не подверженными депрессии, если же она возникала, то они быстро оправлялись. В случае серьезных травмирующих событий, подобных разлуке с родителями или родительскому разводу, пессимисты реагировали с большей готовностью. Мы обследовали также совершеннолетнюю молодежь и обнаружили ту же модель.

Доказывают ли эти исследования, что пессимизм действительно порождает депрессию, или лишь то, что пессимизм предшествует депрессии и является ее предиктором? Вот особенно коварный аргумент. Предположим, люди имеют совершенно ясное понимание того, как они реагируют на негативные события. Некоторые из них неоднократно убеждались в том, что они становятся совершенно опустошенными, столкнувшись с неприятностями. Подобное знание делает их пессимистами. Другие, склонные к оптимизму, убеждались в том, что они быстро приходят в норму. Люди становятся пессимистами или оптимистами в силу того, что наблюдали собственную реакцию на негативные события. Таким образом, пессимизм не в большей степени является причиной депрессии, чем показания спидометра - неважно какие, 100 км/ч или больше, являются причиной ускорения автомобиля. И спидометр, и пессимизм просто отражают более глубинные, лежащие за ними процессы.

Мне известен только один способ разобраться с этим аргументом: исследовать то, как работает психотерапия.