Платоническая любовь
Платоническая любовь
В некоторых обществах, иных, чем наше, дружба на самом деле соперничала по значению даже с любовью мужчины и женщины. Так было во времена рыцарства в Европе, в золотые дни арабской культуры, в великие годы Древней Греции. Именно о дружбе писал Платон, когда описывал идеальную любовь. Однако, как мы увидим, платоническая любовь стала означать нечто иное. Впрочем, это произошло много столетий спустя.
Платон анализировал дружбу примерно так, как мы устанавливаем, узнаем предметы. Подобно другим великим философам своего времени и более поздних времен, он задался вопросом, откуда мы черпаем знания об окружающем мире?
Откуда, например, мы знаем, что дерево — это дерево, а автомобиль — автомобиль? Занятые своими делами, мы привычно распознаем объекты и на этом успокаиваемся. Но если остановимся и задумаемся, то будем удивлены. Как мы их распознаем? Как узнаем тысячи предметов, с которыми сталкиваемся ежедневно? Они выступают во множестве форм, размеров и цветов; разнообразие, с которым они предстают перед нами, невероятно велико. Однако мы никогда не спутаем автомобиль с электровозом, собаку с лошадью или даже с кошкой. Идеи представляют еще более поразительную загадку. Как мы узнаем любовь или красоту?
Платон попытался разрешить эту загадку путем введения представления о чистом или идеальном типе, который существует во всех предметах, вопреки разнообразию их внешних форм. Он определил этот тип как внутреннюю сущность вещей. Платонова сущность состоит из признаков или характеристик, абсолютно необходимых для представления о предмете. Эти характеристики составляют, например, «лошадность» лошади, «деревность» дерева, «лю- бовность» любви. В этом принципе сосредоточены всё характеристики, представляющие сущность конкретного предмета или концепта, а все случайные, поверхностные и часто преходящие, временные признаки игнорируются. Так, когда мы смотрим на роскошный «роллс-ройс» и на подержанную машину, мы ни на мгновение не сомневаемся, что и то и другое — автомобили.
Сущность вещей, которую мы распознаем с помощью органов чувств, является общей для всех вещей такого типа. Иногда такой способ идентификации может привести к затруднениям. Когда в Австралии впервые открыли черного лебедя, натуралисты оказались в затруднительном положении, потому что лебеди были известны многие столетия и неотъемлемую часть их представлял как раз белый цвет. Возникло сомнение, можно ли называть этих австралийских птиц лебедями. Наконец, ученые договорились называть их черными лебедями, но пришлось исключить из идеала, или лебединой сущности белизну, поскольку она больше в эту сущность не входила.
Платоническая идея, или сущность первоначально была чисто интеллектуальным или познавательным изобретением, которое помогало идентифицировать или классифицировать предметы в окружающем мире. Слово «идеал» не использовалось в этическом или эстетическом смысле как синоним слова «лучшее». История, однако, сыграла шутку, и то, что Платон сознательно исключил из сущности любви, как он эту любовь определял, было понято по-другому и стало считаться самой желанной, или высшей формой любви. То, что Платон исключил секс из сути любви, из тех характеристик, которые необходимы для распознавания любви, побудило людей столетия позже назвать любовь без секса платонической.
Платон две тысячи лет назад увидел то, что нам ясно сегодня: секс часто имеет очень малое отношение к любви или вообще с ней не связан. Главным мотивом сексуальных контактов часто бывает личное наслаждение. Сексуально возбужденный мужчина может даже испытывать вражду к женщине, от которой хочет получить физическое удовлетворение. Есть, конечно, люди, которые испытывают другие чувства, и для них секс может стать одним из самых глубоких проявлений любви. Однако те же самые люди могут выражать свою любовь в несексуальных терминах. Иными словами, секс и любовь могут быть связаны, но во многих случаях они никак не связаны. Платон не мог включить в сущность любви то, что не является ее обязательным признаком. Он считал секс мощной силой, но не верил, что привязанность, которую люди испытывают друг к другу, должна быть обязательно и исключительно сексуальной.
История подхватила эту мысль, когда феодализм расцвел веком рыцарства. Развитая в то время концепция любви называется рыцарской. Это романтическая любовь в наиболее экстравагантной форме. Женщина помещалась на пьедестал, и рыцарь служил своей леди, писал ей стихи, любил ее и умирал за нее, а в качестве награды ожидал только одобрительного взгляда или платка, который мог повязать на шлем. Признаками величайшей рыцарской любви были любовь к абсолютно недостижимой женщине и физическое и сексуальное отчуждение от нее.
Этот аспект любви перешел и в следующий период — период Возрождения, где он получил новый толчок. Рост влияния религии, представленной христианством, побуждал все духовное ценить выше физического, плотского. Величайшей из всех женщин и самой святой из них была Дева Мария, а одно из величайших деяний всех времен — непорочное зачатие. Это постоянно подчеркивали в своих полотнах художники Возрождения. Богоматерь предстает на их картинах не как обычная женщина, но скорее как идеализированная версия женщины. Лицо ее отражает покой, удовлетворенность и любовь. В ее честь называли многие церкви, например, Нотр Дам — собор Парижской Богоматери. И женщин призывали жить в соответствии с такими возвышенными стандартами.
Хотя не знающая стыда нагота Древних Греции и Рима продолжала появляться в некоторых скульптурах и картинах, преобладающей тенденцией стало прославление не тела, а преданности человека религиозным идеям. Казалось, что даже фиговый листок открывает слишком многое. Не только Адам и Ева, но весь человеческий род был изгнан из райского сада. Стеснительность и скромность вышли на первый план, укрытие тела стало настоятельной потребностью. Даже купание вышло из моды. Секс в сознании людей стал связываться только с похотью и грехом.
Одновременно с этими переменами начали подчеркиваться чисто религиозные аспекты любви. Ее естественное происхождение и выражение сменились более благородными чувствами. Вот тогда подхватили представление Платона о том, что секс не является неотъемлемой частью любви, но радикально его изменили. Хотя Платон исключал секс из определения любви, отсутствие секса он не считал основным ее признаком. Теперь платоническая любовь перестала быть просто абстракцией или идеей, она начала восприниматься как реальность, как лучшая и более желаемая часть реальности, она стала любовью в чистейшей и благороднейшей форме, очищенной от низменных, животных желаний.