Тюрьма для «я»

Тюрьма для «я»

Однако самая тяжелая плата — изменения в личности партнеров. Неудача их любви заставляет обоих отойти за собственные ограничения. А это означает расцвет невроти­ческих тенденций, которые они принесли с собой в брак.

Неудача в попытке найти надежную любовь с другим человеком отбрасывает нас к первой любви, которую мы знаем, к примитивной, инфантильной любви к себе, кото­рая оказалась такой надежной. И этот тип любви, или нар­циссизм, может принимать самые разные формы. Обычно у партнеров, разочаровавшихся в браке, он принимает ту форму, которая у них была до брака.

Мужчина, который до брака отличался честолюбием, сей­час становится еще более честолюбив. Такой мужчина в конце концов безупречен и выше критики. Общество аплодирует ему, и никто не подумает спросить, не является ли его стрем­ление к успеху следствием неудач в любви к жене и детям. В старину такой мужчина в ответ на неудачу в любви мог ответить стремлением к власти в семье — он становился дес­потичным отцом и мужем. Авторитарный глава семьи рань­ше был более приемлем, чем в наши дни; сегодня мы нахо­дим такого мужчину старомодным и даже смешным.

Женщина тоже может стремиться к достижениям за пре­делами семьи и находить для этого все больше возможнос­тей. Но чаще она проявляет любовь к себе в каком-то ас­пекте своей роли в семье. Она может командовать мужем и детьми, принимать все решения, железной рукой в бархат­ной перчатке или без нее править домом. Она может дей­ствовать мягче и подавлять детей, излишне опекая и за­щищая их, держа их в пассивной зависимости от себя тог­да, когда они уже сами должны принимать решения. Мы привыкли неодобрительно смотреть на такие проявления материнской любви, но преданная мать по-прежнему пользу­ется уважением в обществе и ее любовь к себе может ни­когда не осуждаться ни ею самой, ни окружающими, не­смотря на ее отрицательное влияние на мужа и детей.

Разочарование в любви может принимать другую форму: вместо господства — полная зависимость. Если нельзя про­являть любовь равноправно, давая ее, то можно выразить беспомощностью. В прошлом женщины хорошо справлялись с выражениями беспомощной женственности. Хотя элемент этой роли и сегодня составляет часть женской привлека­тельности для мужчин, проявление способностей и само­стоятельности быстро становятся более желательными, чем беспомощность. Болезнь — другое дело, и в эту игру могут играть оба пола. Мужчина может каждый день храбро та­щиться на работу, несмотря на язву, хроническую голов­ную боль и усталость; женщина стоически выполнять свои обязанности по дому, вопреки мигрени или болям в спине, и все должны сочувствовать и аплодировать, иначе их со­чтут бессердечными. Психосоматическая медицина доказала, что многие болезни не имеют явной органической причины. Больной одновременно свой враг и жертва; соматическое выражение психологических сложностей — ловушка, из которой очень трудно выбраться, если попал в нее, потому что такой образец поведения подкрепляется самыми ран­ними детскими переживаниями и трудностями.

Каков бы ни был образец поведения, он вероятнее всего будет тем, что наиболее глубоко связан с неудачными по­пытками любви в детстве. Отчужденный мужчина, чья за­стенчивость казалась полюбившей его женщине одним из его привлекательных качеств, еще более отчуждается: его единственная героическая попытка приблизиться и выра­зить себя в любви потерпела неудачу и он сдается и снова заползает в свою раковину. За завтраком он читает газету, молча сидит за столом в обед, весь вечер смотрит телеви­зор; он редко предлагает жене куда-нибудь пойти и не раз­решает ей приглашать друзей или принимать их приглаше­ния. Бывают супруги, которые почти никогда не разгова­ривают друг с другом.

Другие находят противоядие в алкоголе или азартных играх, в своего рода наркотическом пристрастии. Посколь­ку они явно не поглощены любовью, любая крайность для них, как вспышка яркого цвета в тусклом существовании. Им кажется: да какая разница? Ничто не имеет значения. Они считают, что по собственной вине или по вине другого человека, но любовь им изменила, а без любви ничто не имеет ценности.

Трудно жить с сознанием неудачи. Бывают случаи край­них реакций, но все мы в той или иной степени опасаемся неудачи в любви и пускаемся по дороге, которую уже про­ходили.

Можно сформулировать и по-другому: либо мы вырастем и сможет выработать позитивную привязанность к другому человеку, либо отступим в собственный узкий внутренний мир и все больше будем зависеть от своих невротических потребностей и порывов. Возможно, мы испытаем потреб­ность господствовать, чувствовать свое превосходство над кем-то или в чем-то, обижать и оскорблять кого-то, жало­ваться кому-то или быть от кого-то пассивно зависимым. Все эти потребности потенциально пагубны для любви. Если любовь достаточно сильна, она может ужиться даже с таки­ми потребностями, не потерпев ущерба. Но если любовь слаба, тогда эти невротические тенденции усиливаются, становятся подавляющими, они господствуют над нами и формируют наши отношения в нечто иное, чем удовлетво­ряющая привязанность.

Наша любовь часто слабее, чем мы сознаем, потому что большинство вступают в брак с отношением к любви, кото­рое сами не могли бы сформулировать и о котором могут даже не знать. Многие разновидности такого отношения мешают расцвету любви в браке.