ПРИМЕР № 82. БАБКА БЫЛА СВЯТАЯ, ДОЧКА БЫЛА...
ПРИМЕР № 82. БАБКА БЫЛА СВЯТАЯ, ДОЧКА БЫЛА...
Во дворе, где я жил, был мальчишка, которого мама, как говорят, не захотела взять из роддома. Она уехала куда-то на далекие нефтяные разработки, то ли в Нижневартовск, то ли в Сургут.
“Младенчика” забрала клянущая свою дочь и усердно набожная его бабка. Такое впечатление, будто она знает только два цвета.
Как и белые занавесочки на голых окнах ее прозрачной, беленой жидкой кистью кухни, будто выставляющей напоказ всю свою, до пустых углов видную, непорочность, так и всегда, словно вам на глаза выставленный на ней белый, застиранный, мятый и нечистый передник, ниже колен прикрывающий чернью длинные до земли юбки. На голове белая же, как в трауре завязанная, на вид косынка, со всеми тремя свободными уголками. Все остальное на ней черное. Резкое и злое. Как ее острые локти.
Внук у нее, естественно же, на всю округу причитающих на лавках бабок - “бедненький”, “ сиротинушка”, чуть не подкидыш.
Дочь, как, согласно подкивывая ей, приохивают те же, сплетничающие на скрипучих, рассыхающихся скамейках вечно неутоленные бабки, дочь, беспременно, тварь! Потаскушка и, понятно, в самой скорости грязная пьяница, на голову которой они все кары небесные и земные уже, не боясь греха, притомились призывать.
Сама бабушка, с узелочком, тоже белым в голубенький горошек, в церковь на трамвае ездит аккуратно. На болезни пожаловаться, да крест свой мученический ("старости ее не пощадила!") помянуть никогда ("простит господь!") случая не упускает. А, потому, праведная, без вины страдающая, и всеобщего почитания заслужила.
Мальчонку она, причитая над ним, да сиротство его обзванивая, жалеет и бережет, как чужого, всем видно, никто не упрекнет.
Вот он и сидит в песке. Всегда один. Вечно хнычущий. С соплями по губам. И в три, и в четыре года все в обмоченных штанах... Дети с ним не играют. Он, как затравленный, на всех огрызается. Игрушки под себя подгребет и сидит на них, как клушка. Ревет, сопливится, мочится в штаны, всхлипывает и огрызается...
А ведь он вырастет у этой, проклявшей свою дочь, пекущейся о путевке в рай для себя, случайно не Христовой невесты.