ЧЕЛОВЕК ПО ПРИРОДЕ СВОЕЙ... ИЛИ СТРАХ, ВНУШАЮЩИЙ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
ЧЕЛОВЕК ПО ПРИРОДЕ СВОЕЙ... ИЛИ СТРАХ, ВНУШАЮЩИЙ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Именно страх себя эгоистичного, страх перед подспудными “темными” силами, страх, имеющий исторические причины и веками, не без корысти, тенденциозно поддерживавшийся самыми разными религиями, именно страх перед необузданным человеком с определенной поры оказывается причиной очень многих агрессивных, античеловеческих тенденций. Они, именно в этом страхе черпая силы, реализуются, и тогда, пугая, становятся, в свою очередь, основанием для этого страха. Складывается ситуация, как Та, что устроил Ходжа Насреддин.
ПРИМЕР № 93. НАВЯЗЧИВОСТЬ О БЕЛОМ СЛОНЕ. Он пообещал осчастливить жителей Бухары, если они месяц не будут думать о “белом слоне” (раньше они о нем и так не думали). Слово свое он сдержал. Осчастливливать ему никого не пришлось. Счастливые о белом слоне по прежнему не думали. Несчастные старались не думать и белый слон стал их навязчивостью.
Благодаря с детства внушаемому страху перед собственным эгоизмом, в обществе и у отдельного человека складывается такая же внутренняя ситуация, как у той мамы с ее ребенком.
ПРИМЕР № 94. МАНЬЯКИ С КОНВЕЕРА. Мама задалась целью научить едва начавшего говорить ребенка не браниться нецензурно. Она старательно написала список ругательств, естественно, неизвестных и совсем еще чуждых ему. И первым делом разучила их с ним. А потом, проверив, что он их затвердил прочно, сообщила, что все это слова плохие, гадкие и произносить их никогда, ни в каком случае не следует. Он и не знал, что такие слова бывают...
Человек и не знал, что такой выход агрессии возможен, а ему - “Не убий!”.
И начинается принимаемый в обществе за здоровье навязчивый страх острых и тяжелых предметов, а при достаточной демонстративности, вживание в логически “вычисленную” противоестественную роль и раскольниковское убийство старухи процентщицы.
Если убийства в слепой ярости оказываются достаточно редкой случайностью, то убийства замышленные по подсказке запрета составляют, по моему, их большую часть.
Речь не о том, как это может показаться спешащему каждого заподозрить во всех тяжких, боящемуся людей “человеку в футляре”, усвоившему человеконенавистнический лозунг “человек по природе своей грязен”, речь не о том, что, как он, внушая всем свой “список ругательств”, спрашивает:
- Надо что-ли разрешить убийства?!
Это - малоумная чушь раздраженной садистским бредом больной фантазии.
Разговор о том, что страх перед человеческим эгоизмом, как детский негативизм, порождает массу античеловеческих и просто упрямых, глупых, фальшивых переживаний и поступков. Страх рождает и этот трусливый навет на людей и на себя “человека в футляре”, и его самого, возможного только пока есть этот страх.
Длительно сдерживаемое напряжение эгоистических тенденций ищет выхода. И, как пар, запертый в задраенном, подогреваемом котле без клапанов, разрывает стенки с силой, пропорциональной стесняющей его, крепости этих стенок, так и это напряжение становится разрушительным по отношению к тому, чем сдерживается. И по силе оно так же пропорционально ограничивающей выражение этих тенденций силе сдерживающих активностей.
Чем в большей мере эгоистические тенденции неосознаны в их причинах, то есть вызываются сигналами (объектами потребностей или их отсутствием), приобретенными в досознательный период жизни или просто без контроля сознания, чем менее освоен навык реализации этих тенденции (а иногда они вовсе никогда не реализовывались - нет навыка их осуществления), тем более ненаправленным является их сдерживаемое напряжение.
Как пар может привести в движение паровоз, согреть помещение, быть направленным в топку, нагревающую паровой котел и загасить ее, а может взорвать котел, так и напряжение эгоистических тенденций, реализуемое адекватно вызвавшим его причинам, может осуществить себя удовлетворением тех неосознанных потребностей, неудовлетворенность которых его вызвала, приобретением навыков их удовлетворения, родить, наконец, верно понимаемое “трудное состояние”, приводящее к утрате неудовлетворенных потребностей, рождающих напряженность.
В последнем случае все активности, вызванные неудовлетворенностью потребностей, лежащих в основе нереализованных эгоистических тенденций, подвергаются глубокому внутреннему торможению отрицательной эмоциональной реакцией на неудовлетворенность, то есть тормозятся сигнализируемые объектами (или отсутствием объектов) этих приобретенных потребностей реакции. Объекты таким образом теряют свое сигнальное значение, обезразличиваются. Как следствие изживания потребностей пропадает и напряженность. Но дается эта перестройка чрезвычайной предварительной болью.
Я перечислил продуктивные пути реализации напряжения эгоистических тенденций, ведущие к здоровой и социально приемлемой адаптации. Если же это ненаправленное напряжение так не реализуется, то оно, как и пар, заливающий топку или, взрывающий котел, может проявиться нарастающим расстройством вегетативных, нервных и соматических функций, то есть вести к психосоматическим заболеваниям.
Такое происходит при сохранении потребностей, но полном игнорировании их поведением, когда отрицательные эмоции, настроения, вызванные неудовлетворенностью этих потребностей, совсем не осознаются, не проникают в осознанное переживание и совсем не проявляются поступком.
При некотором внимании человека к своим эмоциям, настроениям, возникающим без известных ему причин, напряжение неудовлетворенности эгоистических тенденций, проявляясь отрицательными эмоциями, пугая, может становиться, в зависимости от индивидуальной реакции, основой эмоциональных расстройств, ложащихся в основу неврозов.
Если человек умеет отдавать себе отчет в наличии у него не только непонимаемых настроений, но и незнакомых в причинах и целях тенденций, а сдерживаемая, прежде нереализуемая напряженность эгоистических тенденций пугает его уже не тягостностью настроения, а неизвестностью того, к каким целям могут позвать эти тенденции, каких поступков могут потребовать, ведь “чего-то хочется”, то мы оказываемся перед фактом влияния на него, как и на каждого отдельного человека, исповедуемого нашей культурой страха перед человеком свободным ("разнузданным”, как мы себя пугаем).
При с детства формируемом страхе перед таящимися в человеке подспудными, темными силами ("человек по природе грязен”) всякая новая смутная тенденция становится сигналом, угрозой разрушения привычного и нужного. Тогда именно и создаются условия для ложного, от априорного страха, наполнения своих эгоистических тенденций ожидаемым опасным смыслом, осознания их как разрушительных, вредных в биологическом, социальном, нравственном планах.
Тогда при неврозе навязчивости они осознаются навязчивым “влечением” (а в действительности остаются страхом) убить себя, убить детей, любимого человека, сделать что-то запретное в отношении самого святого. Они же осознаются страхом смерти от наиболее опасных болезней и так далее.
В некоторых психозах те же, в истинных причинах неосознанные тенденции осознаются и иногда реализуются запретными же насильственными тенденциями и действиями. Среди насильственных действий психически больных я не встречал несвязанных так или иначе с запретом.
Эгоизм нас пугает из априорной, создаваемой в процессе воспитания веры, что без “нельзя” мы бы натворили непременно что-то опасное.
ПРИМЕР № 95. МОЖНО ЛИ В СВОЕМ САДУ ГРЫЗТЬ КОРНИ? Но в Псковской области, в селах родители друг перед другом хвалятся - чей ребенок балованнее. И дети вырастают цельными, легко осваивающими необходимость, покладистыми.
В Японии вовсе не принято стеснять активность детей. А взрослые японцы очень дисциплинированны.
Вера в то, что запреты берегут людей, по-видимому, необоснованна.
Без “нельзя”, оказывается, легче и быстрее осваивается, что “нужно” и что “не нужно”. Но в “нужно” нет стеснения самореализации, так же, как в “не нужно”.
Можно в своем саду грызть корни, но не нужно. Можно пилить сук, на котором сидишь, но не нужно и так далее... Это усваивается гораздо легче, чем “нельзя”, обуздывающее непроверенные даже на мелких ошибках тенденции, которые тогда рвутся порвать узду.
Длительно сдерживаемое напряжение эгоистических тенденций рождает агрессию в отношении того, чем они сдерживаются и дает энергию разрушительным, и себе и другим вредным стремлениям и поступкам, архитектуру которых определяет сам запрет.
В болезни, называемой неврозом навязчивости, это -часто парадоксально неприемлемые чувства и мысли в отношении наиболее любимого и любимых.
В быту это - раздражение, досада и отвращение в отношении тех, в ком более всего нуждаются.
В преступлениях против нравственности и закона это их демонстративная бессмысленность и несоразмерность приобретению.
ПРИМЕР № 96. ЗАЧЕМ ОН СЖЕГ ПАСПОРТ...
Один мой взрослый пациент сжег паспорт, чтобы доказать себе, что он способен к “свободному” (от чего?), “независимому” поступку. Так он “перешагнул запрет”.
Но интересно, что после этого, совершенно пропал его негативизм. Он оказался мягким, покладистым, весьма рассудительным человеком. Задним числом он о сожжении паспорта говорит, как о мальчишеской выходке, “слава богу” тем и ограничившейся, “не то бы в Раскольниковы попал”.
А паспорт он получил новый. Сказав, что прежний потерял, он отделался штрафом. Но этим своим преступлением он все-таки доказал себе, субъективно открыл свою способность “действовать свободно”.
После этого преступления молодой человек сумел порвать с баптистской сектой.
Он был старшим сыном в семье из одиннадцати человек, которой баптисты помогли прежде в чрезвычайной нужде. Его родители стали фанатичными лидерами секты.
Чем более ставится под запрет, “зажимается” средой эгоизм, тем более эта среда калечит человека, к более бессмысленным и несуразным “бунтам” побуждает.