ПРИМЕР № 91. “НЕ МОГЛА ОНА КОЗУ ОДНУ БРОСИТЬ!” ИЛИ, КАК Я ЛЕЧИЛ “ПОРЧУ”.

ПРИМЕР № 91. “НЕ МОГЛА ОНА КОЗУ ОДНУ БРОСИТЬ!” ИЛИ, КАК Я ЛЕЧИЛ “ПОРЧУ”.

Как я лечил эту пресловутую “порчу”.

В действительности за ней скрывался либо страх мести, у обидевшего кого-нибудь, либо скрываемая неприязнь по иным причинам к тому, кто, якобы, “порчу напустил”. А почвой были любые, прежде незначимые физические или душевные неполадки.

Один случай мне запомнился своей анекдотичностью.

Двадцатичетырехлетний молодой человек, по специальности слесарь, после службы в армии, вернувшийся в село и живущий с родителями, а из-за стеснительности одинокий, девственник приехал лечиться в город по поводу очень пугающих его, иногда длящихся часами приступов с сердцебиением. “Руки-ноги холодеют”, “всего крючит”. Он покрывается липким холодным потом, дрожит, как в лихорадке. “Сердце то обрывается, то того и гляди выскочит!”. “В голове будто что-то переворачивается”, “кажется “схожу с ума”. Жуткий, невыносимый страх охватывает его. Страх умереть, страх сойти с ума, просто безотчетный ужас, паника.

Во время и после приступа у него частое и обильное мочеиспускание.

Обследование выявило “вегето-сосудистую дистонию по гипертоническому типу”.

На электрокардиограмме: синусовая тахикардия, единичные экстрасистолы (во время приступа).

Артериальное давление до 180 и 100 мм ртутного столба (Вне приступов нормально).

После недолгого запирательства он мне объявил, что "знает причину своего состояния и вылечить его невозможно!"

На краю их села живет его тетка. Все знают, что она колдунья. Она и травы дает, и “рожу” заговаривает и “порчу” может напустить...

Вернувшись из армии он начал выпивать...

- Скучно было. Ровесники из села поуезжали. Девки замуж повыходили.

Тетка тогда ругалась, а он ее “послал подальше”. Вот за это она ему “и отомстила”.

У них гулянка была. Она за столом рядом сидела. Он тогда еще подумал, что неспроста, да забыл.

- На двор выходил... А вернулся, чувствовал, что что-то не чисто! Спьяну хватил стопку. А она для виду говорила: “Не пей!”.

Вот, как опрокинул он эту стопку, его словно обожгло! Но он значения не придал. А потом смотрит - “стопка зеленая!” А его ж - он знает, была обыкновенная - белая. Тут он “все и понял!” Глянул на нее. А она сидит, как будто ничего и не знает... Тут он ей и сказанул!..

Она ни слова не сказала - "поняла, что ее раскусил”. Глянула только, так остро и ушла.

Тут его и хватило первый раз. На утро еще хуже. С тех пор и пошло.

- Больше она к нам не ходила. А мне все хуже И хуже, как с год уже. Так из села и уехал. Здесь теперь в общежитии живу. На заводе работаю. Полегче стало, но совсем не проходит. Видно крепко она мне в той рюмочке поднесла. Век теперь помнить!

Лечил я его, как обычно лечу фобии, когда установка, мобилизующая силы для поведения, устраняющего болезненное состояние, создана тяжестью самого состояния. Свои возможности он проверял и в повседневной жизни, и в наших двухдневных походах, очень нелегких для убежденного в своей физической несостоятельности.

Анекдотическая трагикомичность этой истории не в картине болезни пациента и не в процессе лечения, а в ее концовке.

Когда молодой человек уже чувствовал себя здоровым и ему предстояло в отпуск ехать в свое село, он снова вспомнил о злосчастной тетке, о “порче” и заволновался по поводу того, “как она на него подействует?”.

По моему представлению тетка должна была быть еще более впечатлительной, чем племянник. Но будучи изначально робкой, желая чувствовать хоть чью-нибудь нужду в ней, она вольно или невольно пугала его своей властной манерой демонстрировать передним свою значительность.

В моем представлении эта всегда одинокая женщина, невежеством окружающих обреченная на роль всех пугающей “бабки”, тем же боящимся ее столько раз помогавшая и травами и “заговором” (умелым внушением), непременно суеверная, под давлением всеобщей подозрительности, вероятно, и впрямь поверила в свою причастность к потусторонним силам и к болезни племянника.

Я предполагал, что любое отклонение в поведении племянника от многолетне сложившегося, привычного стиля общения с ней ее обескуражит. Любое изменение, встревожив, лишит ее подавляющей племянника неуязвимости.

Предполагал, что любое проявление замешательства тетки, любое самое малозаметное, ну хоть чуточное проявление смущения, любая необычность в ее поведении, которую племянник сумеет вызвать сам, например, своим, прежде ему несвойственным, неожиданным же поступком, вселит в него уверенность, что теперь она перед ним спасовала, “силу потеряла”, и разрушит его полубредовую убежденность в фатальном влиянии на него ее “колдовства”, !"порчи”.

Кроме того я знал, что, сделав тетке что-нибудь приятное, он и ее растрогает, и сам к ней станет лучше относиться. А значит меньше бояться.

Ничего не объясняя, я попросил его купить букет цветов п любой “гостинец”. По приезде в деревню, никуда не заходя, к первой прийти к тетке. Поздороваться, сказать, что вылечился, отдать ей гостинец и цветы, а если она откажется, “забыть” принесенное в сенях, на завалинке или на скамейке у калитки. В выяснение отношений не пускаться. Дома сказать, что лечился у психотерапевта (не обмолвиться о гипнозе в таком рассказе он и сам бы не смог).

Он все так и сделал.

А через неделю приехал в город весь виноватый. Куда делись “порча”, страхи, обиды! Он вспомнил, что одинокая сестра его отца, не имея своих детей, любила его, как сына. “Всегда все ему”. И про “порчу” он “может со зла выдумал”, из стыда? Ее укоры в пьянстве были справедливы и от любви...

Когда он цветы принес, она расплакалась и его прогнала. Он все во дворе оставил. А на следующий день она... из села пропала! Из-за него, ведь, на нее весь народ пальцем тычет.

Что теперь делать? Он и “не гадал, что так подействует”.

- Она ж мне лучше матери была! Где теперь одна скитается? Жалко ее! Видать она, думала, что на дороге моей стоит. Вот и ушла. И дом бросила, и скотину...

От меня он поехал разыскивать тетку.

- Не могла она козу одну бросить. Она ж добрая. Никогда животных не обидит! Может не далеко еще где?

Тетку он нашел.

Так закончилась эта, напоминающая бабкины подслеповатые сказки, история. Только пира не было, меда не было и усы теперь реже носят.