8.3 Строгая сенсорная депривация
На второй день пребывания в воздушном шаре я внезапно почувствовал, словно бы я должен подниматься в космос, как будто я уже принадлежу космосу. Все чувственные связи и интересы, притягивающие меня к Земле, словно бы были разорваны, и я целиком слился с пустотой пространства надо мной.
Девид Саймонс
В 1923 г. И. П. Павлов провел анализ состояния больного, у которого в результате травмы из всех органов чувств действующими остались только один глаз и одно ухо. Достаточно было больному закрыть глаз и заткнуть ухо, как он моментально погружался в сон. На основе этого наблюдения и опытов на животных, находившихся в «башне молчания», И. П. Павлов сделал вывод о том, что для нормальной деятельности коры полушарий головного мозга необходим определенный приток раздражителей из внешнего мира. Ослабление или выключение афферентных импульсов ведет к развитию гипнотических фаз и возникновению торможения.
Бурное развитие авиации и космонавтики в послевоенные годы сделало актуальным изучение работоспособности и поведения летчиков и космонавтов в условиях длительного пребывании в кабинах малого объема при отсутствии обычных раздражителей.
При высотных полетах на воздушных шарах, по данным Д. Симонса (цит. по 94), у летчиков появляется чувство оторванности от Земли, сопровождающееся слуховыми и зрительными галлюцинациями.
В эпиграф мы вынесли фрагмент описания состояния врача Д. Саймонса, поднимавшегося в 1957 г. на воздушном шаре на высоту 30 км. Добавим только его оценку радиосвязи в этих условиях: «В ночные часы тонкая нить радиосвязи с моими друзьями внезапно стала для меня очень важной. Если прежде меня раздражало, что своими неустанными расспросами и требованиями сообщений они мешали моим наблюдениям, то теперь я радовался каждой возможности поговорить с ними» (141, с. 128, 130).
Аналогичные явления отмечали А. Грейбил и Б. Кларк в 1961 г., изучавшие психическое состояние летчиков, пилотирующих одноместные реактивные самолеты. По их данным, 36% летчиков при полетах на большой высоте также испытывали феномен «break-off» («отрыв от Земли») в виде своеобразного переживания удаленности, одиночества, недостатка во внешних ободряющих впечатлениях.
Систематическое изучение влияния сенсорной недостаточности в интересах авиации и космонавтики за рубежом началось в 40-х годах. К 1966 г. по неполной библиографии Л. Щваба и И. Гросса (197) по сенсорной депривации было опубликовано 1500 работ.
В ряде экспериментов применялись жесткие условия изоляции, получившие название «строгой сенсорной депривации». В этих опытах испытуемый укладывался на кушетку в небольшой звуконепроницаемой и затемненной комнате или камере. Для ограничения тактильной чувствительности на руки надевали перчатки или картонные футляры. Двигательная активность ограничивалась словесной инструкцией, по которой испытуемому предлагалось как можно меньше двигаться. Если камера была не затемнена и звукопроницаема, то испытуемому надевали полупрозрачные очки, пропускающие свет, но не позволяющие видеть очертания предметов, а на уши — аудиофоны. При надетых аудиофонах испытуемый постоянно слышит монотонный шум (белый шум), интенсивность которого превышает порог слухового восприятия. В этом варианте раздражители не устраняются; речь идет лишь об отсутствии возможности структурного восприятия раздражителей и их однообразии.
В более совершенных технически экспериментах Дж. Лилли и Дж. Шурлей (цит. по 94), испытуемый в специальном кислородном снаряжении погружался в специальный резервуар с водой. Температура воды поддерживалась на постоянном уровне — 34,5°. Помимо достигаемого таким способом устранения зрительных (испытуемые были в масках), слуховых, обонятельных, осязательных, температурных ощущений, у испытуемого резко сужался поток раздражителей от костномышечного аппарата, поскольку у человека отпадала необходимость в мышечной работе, необходимой для противодействия силам тяжести.
В. М. Банщиков и Г. В. Столяров (9) определяют разновидности экспериментальной изоляции как методики с уменьшением числа и силы раздражителей и методики монотонности раздражителей.
Перцепторная изоляция по своим условиям ближе к относительной и ситуационной сенсорной депривации, поэтому летчики в своей практической деятельности встречаются с перцепторной изоляцией, а не сенсорной депривацией.
В опытах со строгой сенсорной депривацией участвовали добровольцы, прошедшие медицинское освидетельствование и не имевшие во время осмотра соматических и психических расстройств. Исследования по строгой сенсорной депривации показали, что многие здоровые люди не выдерживают ее и прекращают опыт. Так, в одной серии опытов со строгой сенсорной депривацией 6 из 10 испытуемых прервали эксперимент через шесть-десять часов, а большинство испытуемых Р. Д. Франсиса (99) не выдержали и трех часов погружения в воду. Такая же непереносимость строгой сенсорной депривации отмечалась и другими авторами.
Так, П. Соломон сообщает о здоровом испытуемом, производившим впечатление спокойного, уверенного в себе человека, у которого уже через три часа после помещения в резервуар возникло состояние паники, боязнь заражения, потребовавшие окончания эксперимента. Дж. Мендельсон с соавторами (94) сообщили, что ни один из десяти здоровых лиц, помещенных в резервуар, не выдержал намеченного срока опыта (36 ч). Только один выдержал 30 ч, остальные — не более 10 ч. Даже внешне наиболее комфортабельные и близкие к привычным условиям эксперименты (изоляция в комнате, где испытуемые находились на удобных кушетках) оказались тягостными и непереносимыми для многих. Так, из 29-ти испытуемых В. Херона лишь 18 выдержали трехсуточную изоляцию.
В условиях строгой сенсорной изоляции исследователями описан ряд психических нарушений, охватывающих все сферы психической деятельности. В последующих главах мы будем ссылаться на работы зарубежных авторов, разбирая появление различных психических феноменов в условиях сенсорной изоляции. Интересующихся возникновением психических нарушений в условиях сенсорной изоляции мы отсылаем к подробным обзорам В. М. Банщикова, Г. В. Столярова (9), Ф. П. Космолинского, З. Д. Щербина (83).